— Всегда пожалуйста, — не возразил я. — Полагаю, две трети из них наверняка имеют глаза, заодно ты и определишь, где у остальных скрываются рты и уши.
Он умолк на мгновение:
— Как ты думаешь, Гейб, ты видел когда-нибудь хотя бы одного из них?
— Инопланетянина? Да каждый день!
— Я имею в виду звездных цыган…
— По правде говоря, вполне возможно.
— Как ты себе представляешь, чего они в действительности хотят? — спросил он.
— Скорее всего, свести меня с ума.
— Я серьезно спрашиваю, — сказал Джебедайя.
— А я вполне серьезно отвечаю, — покивал я. — Помимо этого, я не знаю, какого черта они хотят. Почему их единственной целью представляется стремление заставить людей страдать? Почему они просто не ограбят парочку банков и не успокоятся на этом? Если они собираются стащить то, чем человек дорожит, почему бы им не завершить дело и не убить его? — Я вздохнул. — Когда начинаешь озадачиваться мотивацией, тебе прямой путь в Вечность.
— Каждое мыслящее существо имеет мотивацию, — убежденно покачал головой он.
— Вычисли их мотивацию, и мы тут же, прямо завтра с утречка назначим тебя главой департамента, — предложил я.
— Может, мне это и удастся, — пообещал он.
Я взглянул на уличный термометр: плюс 28 по Цельсию. И становилось все жарче.
— Может, и снег завтра пойдет, — сказал я.
Снег, конечно, не пошел, но изменения наметились. Не в погоде, погода на Голденроде никогда не меняется. Мы получили сообщение, что звездные цыгане появились на Новой Родезии и сбежали, прихватив традиционный джентльменский набор.
Посчитав, что Джебедайя, возможно, сообразит, против чего мы выступаем, я дал ему пару часов на сборы и предложил встретиться в космопорту. Он приехал туда раньше меня.
— Я попытался найти Новую Родезию на звездной карте и не смог, — заявил он, пока мы шли к кораблю.
— Официально она называется Бета Дракона IV, — пояснил я. — Но население окрестило ее Новой Родезией, и меня это вполне устраивает.
— Они гуманоиды?
— Колонисты — да. Представители коренной расы еще остались, но я полагаю, что вряд ли мы с ними столкнемся.
— Стеснительные?
— Истребленные, — ответил я. — Не каждый мир встречал нас с распростертыми объятиями…
Его взгляд выражал неодобрение. Я собрался объяснить ему, что нельзя стать героем, если у тебя не имеется некоторого количества врагов, и что, по правде говоря, враги в этом звездном секторе побеждались немного легче, чем в других, но я решил не делать этого. Молодым идеалистам и без того уготован достаточный запас разочарований, так зачем же торопить события?
Мы добрались до корабля и остановились.
— Это он? — Джебедайя изучал судно, уперев руки в бока.
— Он самый.
— В этой штуковине мы не сможем скрыть свою принадлежность к департаменту, — констатировал он. — Может, нам следует полететь на другом корабле, где не будут высвечиваться все наши ведомственные регалии.
— У нас их и нет, — сообщил я. — Кроме того, пугать будет некого. Если звездные цыгане еще не сбежали, я гарантирую, что они исчезнут к тому времени, как мы туда доберемся.
— Откуда ты знаешь? — спросил Джебедайя.
— Они всегда так делают.
Мы сели в аэролифт, и он доставил нас к входному люку корабля. Я нацелил компьютерный навигатор на систему Беты Дракона и приказал дать сигнал уведомления, когда мы будем от нее на расстоянии в половину светового года, и, поскольку долгая двадцатичасовая прогулка даже на сверхсветовых скоростях оказалась бы слишком скучной, Джебедайя и я устроились в своих отсеках в камере глубокого сна.
Сигнал разбудил нас согласно программе спустя 18 часов. Я был страшно голоден, как обычно после выхода из состояния глубокого сна, да и Джебедайя тоже. Мы добрались до камбуза, заказали две порции и в молчании поели.
Затем Джебедайя поднялся и осторожно изучил каждый дюйм корабля. Он не сказал ни слова, не коснулся ни единой вещи, просто смотрел и раскладывал информацию по полочкам, составляя мысленный каталог. Как жаль, подумал я, что подобная тщательность растрачивается именно в наших, столь бесплодных поисках.
Наконец он вернулся на место.
— Расскажи, что об этом деле известно, — попросил он. Я заметил, что слова «пожалуйста», «сэр» и даже «Гейб» исчезли из его словаря, ведь он, конечно, уже не был новичком — отработал почти целых два дня.
— Новая Родезия — мир сельского хозяйства, — пояснил я. — Обеспечивает продуктами питания одиннадцать ближайших планет, в основном разрабатывающих полезные ископаемые, плюс парочку научных станций в поясе астероидов системы Горация.
— А население Новой Родезии?
— Людей, наверное, человек 800. Местных — совершенно не представляю, как они сами себя называют или как мы их называем, — около 400 тысяч, может, чуть больше.
— Восемьсот человек, — повторил он. — Удивляюсь, как звездные цыгане вообще узнали об этой планете.
— На таких местах они специализируются, — вздохнул я.
— И что там случилось?
— На планете был официально зарегистрирован самый влажный сезон в истории, — ответил я. — Почва пропиталась влагой, комбайны не могли собирать урожай, потому что буквально тонули в грязи, и зерно гнило на корню. Колонисты в большинстве заложили все свое имущество, влезли по уши в долги и не могли продержаться даже один-единственный сезон без урожая. — Я замолк и закурил бездымную сигару. — Тогда в один прекрасный день появились звездные цыгане и предложили поработать на полях, конечно, не бесплатно.
— И они работали?
— О да, — кивнул я. — Они всегда выполняют свои обещания. Насколько я знаю, они работали посменно, круглосуточно, день за днем, пока не собрали абсолютно весь урожай с самого последнего участка.
— И что потом?
— А потом они взяли свой гонорар и ушли. Или если они еще не ушли, то смоются до того, как мы появимся.
— Какого рода гонорар?
— Этот вопрос никто никогда не задает заранее, — уныло констатировал я. — Они, конечно, запрашивают денег, и фермер будет счастлив заплатить их. И если это все, чего они хотят, мы могли бы распустить наше управление и пойти ловить убийц и рэкетиров.
— Как ты думаешь, им хватает денег? — настаивал Джебедайя.
— Зачем гадать? — сказал я. — Мы окажемся на месте через несколько часов и все узнаем.
Он притих, но на его лице отражалось неясное беспокойство, и я спросил, что его тревожит.
— Я в этом ничего не понимаю, — пожал он плечами. — Они ничего не крадут. Не причиняют никому физического насилия. О своей плате они договариваются с людьми заранее. Так почему же мы гоняемся за ними? Какие законы они нарушают?
— Никакие.
