Ипостась

действительно лучшим мясом на всем рынке.

Рынков в Мьичине – довольно крупном по местным меркам городке, являвшемся, как выяснилось, столицей этого штата, – оказалось целых три. Портье в гостинице, где они остановились, посоветовал именно этот. Только здесь, если верить портье, продавалось мясо. Нет смысла запасаться зеленью или быстро портящимися фруктами, от которых к тому же мало прока, в смысле количества калорий. Сублимированные высококалорийные армейские пайки, наподобие тех, что еще оставались в рюкзаке Окоёмова, на рынках Мьичины, да и, пожалуй, вообще в Мьянме, найти вряд ли удастся. Оставался один вариант – мясо, подходящее для длительного хранения.

– Тридцать, – не останавливаясь, бросил Окоёмов.

– Ну...

Торговец на секунду отстал. Скорее от неожиданности: он не привык, что люди с запада умеют торговаться. Кто его знает, покупал ли у него товар кто-нибудь из коренных европейцев вообще, но вряд ли их было много. А вот русских он, похоже, не встречал никогда. Иначе вел бы себя по-другому.

Окоёмов улыбнулся – он не собирался оставлять торговца «без штанов», хотя денег и было в обрез, но преподать урок вполне стоило. Или просто для того, чтобы немного развлечься.

– Ладно, за тридцать четыре бери, – по тону торговца можно было решить, что скидка огромная до неприличия. Он не знал, что на русских подобная тактика действует плохо.

– Тридцать, – еще раз сказал Окоёмов.

Он остановился и повернулся лицом к торговцу. Невысокий, тщедушный человечек. Улыбка хитрая, но в глазах страх. Да, не ожидал он подобного поворота событий. «Не переиграть тебе меня», – подумал Окоёмов.

– Тогда я, пожалуй, пойду. Ты меня не уважаешь, – бросил Василий, разворачиваясь. Старый проверенный прием.

– Стой, стой! Хорошо, тридцать два давай. Меньше не могу. Дети, жена. Мясо дорогое. Да нет его вообще, мяса-то. Тридцать два, последняя цена.

Времени уже много. А то можно было бы и за двадцать пять купить. Цена явно завышена – раз говорит, что мясо дорогое, значит, отдает действительно дорого.

– Хорошо, – Окоёмов сделал вид, что доволен предложенной ценой. Но окончательно сдаваться он не собирался.

Брал Василий много, местные отродясь столько за один раз не покупали. Так что торговцу он отвалил по здешним меркам целое состояние.

– И вот это, – Окоёмов водрузил на уже взвешенную кучу еще один довольно увесистый кусок и добавил тоном, не терпящим возражений: – В подарок.

– Э-эх, – торговец укоризненно покачал головой, но на лице его была искренняя улыбка: он хоть и потерял в цене, но пообщался с интересным человеком. Здесь, в Азии, люди ценили впечатления.

– Спасибо, – сказал Окоёмов и тоже улыбнулся в ответ.

Пора возвращаться. Кхайе с Часовщиком ждут его в номере отеля. Эту рухлядь, ставшую за годы настоящим гнездовьем тараканов, мышей и крыс, назвать отелем можно с большой натяжкой. Но отелей в Мьичине не больше, чем рынков, и попасть в переполненные гадюшники, чтобы не остаться ночевать на улице, не так-то просто. В первом встретившемся им на пути отеле отказали. Сослались на отсутствие номеров. Скорее всего, номеров действительно не было – Окоёмов не возражал заплатить вдвойне, и по лицу портье было заметно, что тот переживает о потере денег.

В каком-нибудь Анклаве, скажем, во Франкфурте или в Эдинбурге, если брать не самый респектабельный район, хозяин подобного заведения вряд ли стал бы сильно церемониться со сбродом, неспособным перебить цену нового постояльца – бедняка выкинули бы на улицу, да и деньги вряд ли вернули бы. Но здесь не Анклав. Да и настоящим государством Мьянму назвать вряд ли можно. Только людям плевать, как называется место, где они живут. Люди такие, какие они есть, какими были их родители и какими вырастут их дети. Мир принадлежит людям. А не Анклавам, государствам или корпорациям.

Окоёмов спешил назад. Потому что Кхайе осталась там одна. Часовщик не в счет, с него толку никакого – во всех смыслах. Чего опасался Окоёмов? Пожалуй, он и сам не мог вразумительно ответить на этот вопрос. Того, что Кхайе воспользуется его отсутствием и сбежит? Возможно. С другой стороны, у нее была масса возможностей поступить так, но она до сих пор шла вместе с ним. В конце концов, она могла просто не спасать его – никаких проблем, он загнулся бы от яда той злосчастной змеи. Если, конечно, раньше не пристрелили бы свои.

Нет, она не уйдет. Да и куда ей здесь идти? Тогда почему он так спешит вернуться? Времени мало, но отменить отдых не удастся, как ни крутись – у человеческого организма есть свои пределы. Даже в случае, если его регулярно насиловать стимуляторами.

Он знал, на самом деле знал. Только не хотел признаваться себе в этом. Те ночи, что они провели вместе в лесу, всплывали в памяти снова и снова. Ее нежная кожа, ее маленькое стройное тело, извивающееся в пароксизме блаженства. Ее стоны и ее лицо в момент, когда... Мгновенно возбудившаяся плоть оттопыривала штаны и мешала идти.

Окоёмов просто хотел еще побыть вместе с Кхайе. До утра, а после рассвета они отправятся дальше. И он был уверен, что девушка хочет того же.

Выспаться, судя по всему, не удастся.

Тяжелая сумка, наполненная продуктами, оттягивала плечо. Но Василий не замечал тяжести. Мимо него проходили люди, кто-то смотрел на него, кто-то – совсем в другую сторону. Но опытный глаз ловил все детали.

Опытный глаз... Опыт дается старанием. Мало просто делать одно и то же дело много раз – ничего не получится. Важно каждый раз делать лучше. Тогда можно стать мастером. Но до этого еще нужно дожить.

Василий снова подумал о Кхайе. Кто она ему? Кто она вообще такая, чтобы он мог тратить время и силы на... хотя бы на раздумья о ней?

Она женщина, которая спасла тебя. Которая тебе небезразлична.

Мог ли он позволить себе подобные вольности? Особенно сейчас?

Скажи правильно, зачем играть в игру с самим собой – можешь ли ты позволить себе любить ее?

Слишком громкое слово «любовь». Глупо даже рассуждать на эту тему после пары проведенных вместе ночей. И дело не в количестве раз, дело в другом...

В чем?

Он не мог позволить себе. Он дал слово, он должен, и он выполнит.

Что ты выполнишь? Да и кому ты давал слово – ты же ни одного имени уже не вспомнишь?

Имена не важны, важна идея. Важно то, что ты считаешь правильным и к чему стремишься.

А к чему ты стремишься?

Мы меняем мир.

Внезапно Окоёмов остановился, словно перед ним вырос невидимый столб, в который он врезался на полном ходу. Эта странная фраза звучала снова и снова в его голове. «Мы меняем мир». Именно так он когда-то говорил, именно в это верил. Но вера не удержалась, она рухнула. С высоты огромной волны, обрушившейся на мьянманский берег.

Он должен был выполнить задание в Джакарте. Именно туда шел российский крейсер «Иван Грозный».

– Окоёмов! Ты в Джакарте бывал?

Будто заевшая запись в «балалайке», вопрос повторялся эхом, не желая исчезать из памяти. Слова старпома, словно выжженные каленым железом прямо по коре головного мозга, навсегда запечатлелись в памяти. Они постоянно были перед глазами.

– Нет.

Это было неправдой. В Индонезии Окоёмов бывал. И не раз. Он все подготовил еще полгода назад. Тогда его звали иначе, но это не имеет никакого значения.