- Ты думаешь обо мне, как о старом дураке, - произнес барон. - Я должен тебя в этом разубедить.
- Вы говорили о сделке.
- Нетерпение свойственно юности, - сказал барон. - Что ж, суть сделки в следующем: ты прекратишь эти глупые покушения на мою жизнь; я, когда ты к этому будешь готов, уступлю тебе место. Я сделаю тебя властелином, а сам стану просто советником. Ты все еще считаешь меня дураком, и эти слова только укрепляют тебя в твоем мнении, не так ли? Ты думаешь, что я стою перед тобой на задних лапах! Осторожнее, Фейд! Старый дурак разглядел сквозь защитное поле иглу, которую ты всадил в бедро мальчика-раба. Как раз на то место, на которое я кладу руку. Малейшее давление - и отравленная игла в ладони старого дурака! А, Фейд?..
Барон покрутил головой, думая: 'И все же план удался бы, не предупреди меня Хават. Пусть парень верит в то, что я сам все понял. В некотором смысле так оно и есть. Это я спас на Арраки Хавата от гибели, и он просто обязан отблагодарить меня за это'.
Фейд-Раус молчал, размышляя: 'Можно ли полагаться на его слова? Если действовать осторожнее, я рано или поздно уберу его. Но надо ли торопить события, ведь он не будет жить вечно'.
- Вы говорили о сделке, - напомнил Фейд-Раус. - Какие гарантии ее выполнения мы можем дать друг другу?
- А как мы можем доверять друг другу? - спросил барон. - Так и быть, Фейд, я открою тебе секрет: я приставил Зуфира Хавата наблюдать за тобой. В таком деле я полностью доверяю способностям Хавата. Ты меня понимаешь? Что же касается меня, то тебе придется поверить мне на слово. Но я не могу жить вечно, не так ли, Фейд? И возможно, тебе следует задуматься над тем, что на свете есть вещи, в которых я разбираюсь лучше, чем ты смог бы это делать.
- Я дам вам клятву, а что дадите мне вы? - спросил Фейд-Раус.
Ответ барона был краток:
- Я дам тебе возможность жить.
И снова Фейд-Раус пристально посмотрел на своего дядю. 'Он приставил ко мне Хавата. Что бы он сказал, если бы я поведал ему, что это Хават придумал трюк с гладиатором, стоивший дядюшке потери начальника над рабами? Возможно, он бы сказал, что я лгу, стараясь очернить Хавата в его глазах. Но добрейший Зуфир-ментат предвидел и эту возможность'.
- Итак, что ты мне на это скажешь? - спросил барон.
- Что я могу сказать? Разумеется, я согласен.
И Фейд-Раус подумал: 'Хават! С обоих концов он играет против середины... Так ли это? Перешел ли он в лагерь моего дяди, после того как я посоветовался с ним насчет этого покушения с использованием мальчикараба?'
- Ты ничего не сказал насчет Хавата, - прохрипел барон.
Фейд-Раус раздул ноздри, подавляя гнев. В семье Харконненов имя Хавата служило сигналом опасности в течение многих лет... а теперь у него появилось новое значение: он все еще опасен.
- Хават - опасная игрушка, - сказал Фейд-Раус.
- Игрушка? Не будь глупцом. Я знаю, что приобрел в лице Хавата, и знаю, как его контролировать. Хават глубоко эмоционален, Фейд. Его эмоции... их можно обернуть нам на пользу.
- Я вас не понимаю, дядя.
- А между тем это достаточно просто.
Лишь быстрый взмах ресниц выдал возмущение Фейд-Рауса.
- И Хавата ты не понимаешь, - невозмутимо продолжал барон.
'Как и ты!' - подумал Фейд-Раус.
- Кого должен винить Хават в своем теперешнем положении? - спросил барон. - Меня? Конечно. Но он был инструментом Атридесов и брал надо мной верх до тех пор, пока не вмешалась империя. Вот как он смотрит на это дело. Его ненависть ко мне привычное для него чувство. Он верит в то, что в любое время может одержать надо мной победу. Веря в это, он подавляет ненависть ко мне. А я направляю его внимание туда, куда хочу: против империи:
Фейд-Раус наморщил лоб, силясь понять услышанное.
- Против императора?
'Пусть мой дорогой племянничек отведает и этого, - подумал барон. Пусть примерит на себя: император Фейд-Раус Харконнен. Пусть спросит себя, сколько это стоит. Конечно, такое стоит больше, чем жизнь старого дяди, чьими стараниями мечта может стать явью!'
Очень медленно Фейд-Раус провел по губам кончиком языка. 'Может ли быть правдой то, что говорит старый дурак?'
- И при чем же тут Хават? - спросил он.
- Он думает, что сможет использовать нас против императора в качестве оружия мщения.
- И когда же?
- Дальше мести его планы не идут. Хават из числа людей, которые должны служить другим, но сам он этого не знает.
- Я многому научился у Хавата, - сказал Фейд-Раус, сознавая, что говорит правду. - Но чем больше я его узнавал, тем острее чувствовал, что нам нужно от него избавиться, и как можно скорее.
- Тебе не понравилась мысль о том, что он может за тобой следить?
- Хават следит за всеми.
- Он может возвести тебя на трон. Хават хитер и очень опасен, но я еще не отменил для него противоядие. Кинжал тоже опасен, Фейд, но на него есть ножны. Яд - ножны для Хавата. Когда мы уберем противоядие, смерть заключит его в ножны - навсегда.
- В некотором смысле все это похоже на арену, - заметил Фейд-Раус. Притворство внутри притворства. Нужно следить за тем, куда уклонился гладиатор, куда он посмотрел, как он держит нож.
Он видел, что его слова понравились дяде. При этом он подумал: 'Да! Как на арене. И лезвие - ум!'
- Теперь ты понимаешь, как нуждаешься во мне, Фейд? - спросил барон. - Я еще могу быть полезен.
'Кинжал полезен, пока не притупится', - подумал Фейд-Раус, а вслух произнес:
- Да, дядя.
- А теперь, - сказал барон, - мы вместе отправимся в помещение рабов. И я прослежу за тем, как ты собственными руками убьешь всех женщин в крыле удовольствий.
- Дядя?
- У нас будут другие женщины, Фейд. Но я уже сказал, что больше не допущу ошибки.
Лицо Фейд-Рауса потемнело.
- Дядя, вы...
- Ты примешь это наказание и кое-что вынесешь из него, - сказал барон.
Фейд-Раус увидел злорадство в глазах дяди. 'И я должен помнить эту ночь, - сказал он. - И помня ее, я должен помнить другие ночи'.
- Ты не откажешься, - сказал барон.
'Что бы он сделал, если бы я отказался?' - спросил себя Фейд-Раус. Но он знал, что существовали более изощренные наказания, которые бы согнули его еще более грубо.
- Я тебя знаю, Фейд. Ты не откажешься.
'Хорошо, - подумал Фейд-Раус. - Сейчас ты мне нужен, я это понимаю. Сделка заключена. Но я не всегда буду в тебе нуждаться. И когда-нибудь...'
* * *
Глубоко в человеческом подсознании заключена
укоренившаяся потребность в подчиняющейся логике,
имеющей смысл вселенной. Но мысленная вселенная
всегда на шаг не совпадает с логической.
Принцесса Ирулэн.
Собрание высказываний Муаддиба.
'Я видел много правителей Великих домов, но никогда не встречал свинью более тучную и опасную, чем эта', - сказал себе Зуфир Хават.
- Можешь говорить со мной откровенно! - прогремел барон. Он откинулся на спинку суспензорного кресла, устремив на Хавата взгляд заплывших жиром глаз.
