Пол наклонился к связистам.
- Идет пра-пра-прабабушка бурь, Муаддиб, - сказал один из них.
Пол посмотрел на темнеющее небо:
- Гурни, сними с постов наблюдателей за южной стеной.
Ему пришлось повторить свой приказ, перекрывая нарастающий шум бури. Гурни отправился выполнять распоряжение.
Пол приладил лицевой фильтр и затянул капюшон стилсьюта.
Гурни вернулся. Пол тронул его за плечо, указывая на триггер взрывателя, вделанного в туннель как раз над связистами. Гурни вошел в туннель и положил руку на триггер, не сводя глаз с Пола.
- Мы не передаем сообщений, - сказал связист рядом с Полом. - Слишком много помех.
Пол кивнул, глядя на стрелки часов. Потом он взглянул на Гурни, поднял руку и снова обратился к часам. Стрелки закончили круг.
- Давай! - крикнул Пол и опустил руку.
Гурни повернул триггер взрывателя.
Казалось, что целая секунда прошла до тех пор, пока они ощутили, как дрогнула под ними земля. К реву бури добавился грохочущий звук взрыва.
Наблюдатель федайкин, держа под мышкой телескоп, появился рядом с Полом.
- Защитная стена разрушена, Муаддиб! - закричал он. - Буря обрушилась на них, и наша артиллерия начала обстрел.
Пол подумал о том, как буря пролетает над долиной и стены песка, несущие в себе электрические заряды, разрушают силовые поля противника.
- Буря! - закричал кто-то. - Надо уходить в укрытие, Муаддиб!
Пол очнулся и почувствовал уколы песка на своих щеках. 'Свершилось!' - подумал он. Положив руку на плечо связиста, он крикнул:
- Оставь оборудование здесь - в туннеле есть все, что нужно! - Он почувствовал, что его оттаскивают федайкины, сгрудившиеся вокруг него. В молчании они втиснулись в устье туннеля, завернули за угол, в маленькое, освещенное глоуглобом помещение, за которым открывался проход в другой туннель.
Там у аппарата связи сидел другой связист.
- Очень много помех, - сказал он.
Порыв ветра наполнил воздух вокруг них песком.
- Закройте вход в туннель! - крикнул Пол. Наступившая внезапно тишина показала, что его приказ выполнен.
- Открыт ли еще проход в долину? - спросил Пол.
Федайкин пошел посмотреть и, вернувшись, доложил:
- Взрыв разрушил небольшую скалу, но инженеры говорят, что проход открыт. Его расчищают лазерными лучами.
- Пусть пользуются своими руками, - сердито крикнул Пол. - Там, внизу, еще есть действующие поля.
- Они очень осторожны, Муаддиб, - сказал человек, отправляясь, однако, выполнять приказ.
Мимо них, таща оборудование, прошли связисты.
- Я велел им оставить аппараты, Муаддиб, - недовольно проворчал федайкин.
- Сейчас люди дороже всего остального, - сказал Пол. - У нас больше оборудования, чем нам может понадобиться в ближайшее время, а может быть, оно нам и вообще не понадобится.
Гурни Хэллек подошел к нему и сказал:
- Я слышал, что здесь говорили об открытом пути. Мы сейчас находимся близко от поверхности, мой господин. Не вздумали бы Харконнены отомстить.
- Им сейчас не до мести, - возразил Пол. - Они только что обнаружили, что у них нет полей и что они не могут покинуть Арраки.
- Я принимаю сообщение, Муаддиб, - связист у приемника плотнее прижал к ушам наушники. - Сколько помех! - Он начал записывать в лежащем перед ним блокноте, то и дело прерывая запись.
Пол подошел к связисту, федайкины отступили в стороны, давая ему место. Он посмотрел на написанное и прочел:
- 'Налет... на сьетч Табр... схвачены... Ллия /пропуск/... семьи /пропуск/... мертвы... они /пропуск/ сына Муаддиба...'
Связист растерянно мотнул головой.
Пол поднял голову и встретил взгляд Гурни.
- Сообщение искажено, - сказал Хэллек. - Помехи... Ты знаешь, что...
- Мой сын умер, - сказал Пол и, говоря так, знал, что это правда. Мой сын умер, а Алию взяли заложницей. - Он ощущал внутри себя страшную пустоту, лишенную всяких чувств. Все, к чему он прикасался, несло в себе смерть и скорбь. И это походило на болезнь, заразить которой он мог всю Вселенную.
Он был способен ощущать мудрость старика, бесчисленные жизни влились в него, наполняя знанием и опытом. И кто-то будто посмеивался внутри него, потирая руки.
И Пол подумал: 'Как же мало знает Вселенная о природе истинной жестокости!'
* * *
И Муаддиб встал перед ними и сказал: 'Хотя мы и
считаем пленную мертвой, на самом деле она жива. Ибо
ее семя есть мое семя, и ее голос есть мой голос.
И она видит дальнейшие дали Возвышенного, в даль
неведомую видит она и видит ее благодаря мне.
Принцесса Ирулэн.
Пробуждение Арраки.
Барон Владимир Харконнен стоял, опустив глаза, в приемной падишаха-императора. Он исподтишка изучал комнату со стальными стенами, охрану, членов домашнего отряда сардукаров, застывших у стены под запятнанными кровью и порванными в битве знаменами, которые были единственным украшением помещения.
Голоса, доносившиеся справа, эхом отдавались в высоком проходе:
- Дорогу! Дорогу Его императорскому величеству!
Император Шаддам IV в сопровождении свиты вошел в приемную. Он ждал, пока подвезут трон, не обращая внимания ни на барона, ни на кого-либо другого из присутствующих.
Барон обнаружил, что не может отвести взгляда от лица Его величества, ища в нем объяснение столь необычной холодности. Император продолжал стоять в ожидании - стройный, элегантный, одетый в серую форму сардукара с серебряными и золотыми галунами. Его тонкое лицо и холодные глаза напомнили барону давно умершего герцога Лето - тот же вид дикой птицы. Только волосы у императора были не черными, а рыжими.
Наконец трон внесли. Это было массивное кресло, вырезанное из единого куска хагальского кварца, сиявшее голубоватым светом с мелькавшими в нем желтыми искрами. Пажи подняли его на возвышение, где стоял император.
Старая женщина в черном плаще-аба, в надвинутом на лоб капюшоне медленно вышла из коридора и заняла место за троном, положив одну из сморщенных рук на спинку трона. Ее лицо, выступающее из-под черного капюшона, походило на карикатурную ведьму - запавшие щеки и глаза, удивительно тонкий нос.
При виде ее барон едва сдержал дрожь: присутствие Преподобной матери Гайус Хэлен Моахим, Предсказательницы правды, указывало на важность этой аудиенции. Барон отвел от нее глаза и начал изучать свиту, пытаясь по ней определить, в чем же дело. В нее входили два агента Союза - один высокий и толстый, другой низенький и толстый, оба с неживыми серыми глазами. Окруженная слугами стояла одна из дочерей Императора, Ирулэн, о которой говорили, что она обучена приемам Бене Гессерит и предназначена в Преподобные матери. Это была высокая белокурая девушка, с прекрасным, будто точеным лицом и зелеными глазами, глядевшими мимо него и сквозь него.
- Дорогой мой барон!
Император соизволил наконец его заметить. У него был глубокий баритон, всеми оттенками которого он владел в совершенстве - он мог высказать свое недовольство кем-то даже в приветствии.
