выбросила вперед правую руку. - Ты!
Хават начал было вставать.
- Я не отпускала тебя, Зуфир! - вскипела она.
Старый ментат почти рухнул на стул: так быстро расслабились его мускулы. Она улыбнулась, но в ее улыбке не было радости.
- Теперь ты знаешь кое-что о настоящих приемах, которым нас научили, - сказала она.
Хават пытался сглотнуть пересохшим горлом. Ее приказ был категоричен. И тон, и манера, в которой он был произнесен, не допускали ничего, кроме безоговорочного подчинения Его тело повиновалось ему раньше, чем он успел его обдумать. Ничто не могло бы предотвратить его реакцию - ни логика, ни безудержный гнев... ничто! То, что она смогла сделать, говорило о высокой чувствительности, тонком знании людей и о таком глубоком контроле, о существовании которого он раньше и не подозревал.
- Я уже говорила вам о необходимости взаимопонимания. Я имею в виду, что тебе следует понять меня - я тебя уже поняла. И теперь я должна сказать тебе, что твоя лояльность по отношению к герцогу полностью гарантирует тебе безопасность в отношениях со мной.
Он не отрывал от нее взгляда, водя языком по пересохшим губам.
- Если бы я захотела, герцог женился бы на мне, - сказала она. - И даже думал бы, что делает это по собственной воле.
Хават опустил голову. Лишь самый строгий контроль над собой мешал ему позвать охрану. Контроль... и неуверенность в том, позволит ли ему эта женщина сделать это. В каждой клеточке его тела жили воспоминания о том, как она взяла его под контроль. В эту минуту она могла без колебаний вытащить оружие и убить его.
'Есть ли у каждого человека такое слепое пятно?' - удивлялся он. Может ли каждый человек Подчиниться приказу, прежде чем он сможет оказать сопротивление? Эта мысль ошеломила его. Кто может остановить лицо, обладающее такой властью?
- Мы лишь мельком заглянули в тайну Бене Гессерит, - сказала она. То, что я сделала, относительно несложная вещь. Всего моего арсенала вы еще не видели.
- Почему же вы не уничтожили врагов герцога?
- Кого бы вы хотели, чтобы я уничтожила? - спросила она. - Вы бы хотели, чтобы я сделала нашего герцога слабым, заставив его во всем опираться на меня?
- Но с такой властью...
- Власть - палка о двух концах, Зуфир. Ты думаешь, до чего же ей легко ковать оружие, которое может стать смертельным для врага! Даже для тебя, Зуфир. Но чего я этим достигну? Если бы все Бене Гессерит так поступали, то разве не вызвали бы мы подозрений в глазах людей? Мы не хотим этого, Зуфир. Мы не намерены разрушать сами себя. - Она кивнула. Мы действительно существуем, чтобы служить.
- Мне нечего вам ответить.
- Ты никому ничего не расскажешь о случившемся здесь, Зуфир, сказала она. - Я знаю тебя.
- Моя госпожа... - В горле старика встал комок.
И она подумала: 'Да, у меня огромная власть. Но разве не делает это меня еще более ценным объектом внимания для Харконненов?'
- Герцог мог бы быть уничтожен его друзьями также быстро, как и врагами, - произнесла она. - Теперь я верю в то, что ты проникнешь в тайну предательства и разгадаешь ее.
- А если я докажу, что никакой тайны нет?
- Ты очень упрям!
- Осторожен, - сказал он. - И знаю цену ошибки.
- Тогда я предложу тебе еще один вопрос. Как ты отнесешься к такому факту: ты стоишь перед другим человеком, связанный и беспомощный, а другой человек держит нож у твоего горла и все же отказывается убить тебя, освобождает тебя от оков и отдает нож в твое Пользование?
Она встала и повернулась к нему спиной.
- Теперь ты можешь идти, Зуфир.
Старый ментат нерешительно встал. Его рука скользнула в отверстие туники за смертоносным оружием. Он вспомнил о голове быка, об отце герцога, который был храбрым человеком, каковы бы ни были другие его качества, и об одном дне корриды: свирепое черное чудовище стояло, наклонив голову, смущенное и неподвижное. Старый герцог перекинул огненный плащ через руку под одобрительный гул толпы.
'Я бык, а она матадор', - подумал Хават. Он убрал руку с оружия и посмотрел на капли пота, блестевшие на его ладони.
Он знал, что, чем бы ни закончилось это дело, он всегда будет вспоминать эту минуту и никогда не утратит чувства глубокого восхищения перед превосходством леди Джессики.
Он повернулся и вышел из комнаты.
Джессика отвела взгляд от окон, обернулась и посмотрела на закрытую дверь.
- Теперь будем ждать нужного действия, - прошептала она.
* * *
Дурман пьянящей дремоты опоил вас, борющиеся со
скалами, сражающиеся с тенями. Ваше время ушло.
Жизнь ваша украдена: жертвы собственной глупости, вы
погрязли в пустяках...
Принцесса Ирулэн.
Погребальная песня Муаддиба.
Лето стоял в фойе своего дома, изучая записку при свете единственной лампы. До рассвета было еще несколько часов, и он чувствовал усталость.
Посланец Свободных только что передал эту записку одному из солдат наружной охраны. Герцог как раз вернулся с командного поста. В записке было: 'Столб дыма днем, сноп огня, ночью'. Подписи не было. Что бы это могло означать?
Посланец ушел раньше, не дожидаясь ответа. Он растаял в ночи. Лето сунул записку в карман туники, думая позже показать ее Хавату. Откинув со лба прядь волос, он глубоко вздохнул. Таблетки против усталости уже не помогали. Прошло два долгих дня со времени званого обеда, и все это время он не сомкнул глаз.
Больше всего его утомило совещание с Хаватом, отчет о их встрече с Джессикой.
'Следует ли мне разбудить ее? - думал он. - Нет больше смысла играть с ней в таинственность. Или есть? Черт бы побрал этого Дункана Айдахо!'
Он покачал головой. 'Нет, не Дункан виноват. Это я ошибся в самом начале, не оказав ей полного доверия. Я должен что-то сделать, пока не случилось новой беды'.
Приняв это решение, он почувствовал себя бодрым и торопливо направился к фойе большого холла и потом по коридору - к семейному крылу.
На повороте, который вел в помещение для слуг, он остановился. Из одного коридора доносились странные мяукающие звуки. Лето поднес руку к выключателю защитного пояса и схватился за рукоятку кинжала Это вернуло ему чувство уверенности, так как эти звуки вызвали в нем дрожь.
Он тихо двинулся по проходу, кляня плохое освещение. Самые маленькие лампы были расположены примерно в восьми метрах друг от друга и поставлены на минимальную мощность. Темные каменные стены поглощали свет.
Из царившего впереди мрака вырисовывались неясные очертания человеческой фигуры, лежащей на полу.
Лето заколебался. Почти уже активизировав защитное поле, он в последний момент все же передумал, потому что это ограничило бы его подвижность, его слуховые возможности... И еще потому, что он помнил про попытку захвата корабля с ласганами.
Соблюдая предосторожности, он подошел ближе. Кто-то лежал на полу ничком. Не отнимая руки от рукоятки ножа. Лето ногой повернул человека на спину и наклонился над ним, вглядываясь в лицо при тусклом свете лампы. Это был контрабандист Туск. На его груди темнело мокрое пятно. Широко раскрытые мертвые глаза напоминали два пустых темных провала. Лето тронул его руку - она была еще теплая.
'Как мог этот человек оказаться здесь? - спросил себя Лето. - Кто убил его?'
Звук, напоминающий мяуканье, послышался громче. Он доносился спереди, из бокового коридора, ведущего в комнату, где был установлен главный генератор защитного поля.
Держа одну руку на выключателе личного защитного поля, а другую на рукоятке кинжала. Лето
