Рэй выдвинул ящик стола.
— Не торопитесь, прошу вас.
— Что?
— Не торопитесь и не пугайтесь. Это не белая горячка, не наркотическая галлюцинация. Я вполне реален.
Олдридж посмотрел вокруг себя, заглянул под стол — нигде никого.
— Кто здесь?
— Я темпоратор. Аппарат, который спасет вас.
— У меня нет такого аппарата.
— Выслушайте, Олдридж. Много лет назад меня оставили на вашей планете представители иной цивилизации.
— Зачем?
— Чтобы спасти талантливых людей от трагических случайностей.
— Ничего не понимаю..
— Все достаточно просто. Ваше нынешнее положение связано с ошибкой, совершенной несколько лет назад. Ошибка эта поправима. Я возвращу вас в прошлое, дам возможность начать сначала.
Олдридж застонал:
— Линда! Самая страшная ошибка — Линда!
— Вы так думаете?
— Послушайте, — подозрительно сказал Олдридж, собирая остатки оборванных мыслей. — Мне кажется, что мы когда-то разговаривали. По-моему, вы уже пытались исправить мои ошибки.
— Это так называемая ложная память, — спокойно сказал темпоратор. — Я вмешиваюсь один раз и наверняка.
— Значит, вы можете вернуть Линду?
— Попытаюсь.
Рэй Олдридж сидел за столом в своем кабинете. Вокруг были навалены книги, тетради, переплетенные отчеты, разрозненные бумаги. Ученый писал разноцветными фломастерами на большом листе ватмана. Из путаницы химических символов, цифр, тонких черточек валентных связей все явственнее проступала формула искомого соединения.
Входная дверь резко открылась.
— Война! — тонким дрожащим голосом закричала Линда. — Мы объявили войну Восточной Монтэне.
Рэй едва оторвался от формулы.
— Война? Какая война?
— Только что сообщили по радио!.. Уже идет всеобщая мобилизация.
— Восточная Монтэна? Где это? — Олдридж вдруг рассердился. — Послушай, какая может быть война? Недавно мы провозгласили три принципа вечного мира!
— Рэй, Рэй, не будь ребенком!
Она схватила его за руку и повлекла в соседнюю комнату, где стоял телевизор. Рэй сначала упирался, а потом со смехом сказал:
— Что ты тащишь меня как барана?
На экране телевизора мелькали картинки с боевыми эпизодами.
Камеры, видимо, были установлены на вертолетах. В клубах фиолетового дыма разворачивались колонны танков, ракетных установок, дергались стволы крупнокалиберных пушек. Сквозь вой и грохот едва пробивался голос комментатора:
— Наши танковые клинья прошли сквозь поля и леса противника. С минуты на минуту ожидается высадка «кованых башмаков».
— Боже мой! — ужаснулась Линда.
Комментатор торжествовал:
— На южном фронте впервые применен нервно-паралитический газ. Более пяти тысяч вражеских солдат выведены из строя.
— Что он говорит? Как это можно?
Рэй ничего не слышал. Он выписывал на газетном поле длиннейшую структурную формулу.
— Рэй!
— Слышу, дорогая, слышу…
— Ты говорил о каком-то газе, полученном в лаборатории.
— Разумеется, дорогая…
— Рэй, оторвись от своей бумажки! Что за газ ты синтезировал?
— Обыкновенный инсектицид. Рядовая работа.
— Для человека он опасен?
— Как можно, дорогая! В таких концентрациях он опасен только для насекомых. Воздействует на нервные центры…
— А если концентрацию увеличить?
— Ну что ты! Какому дураку это придет в голову?
— Твоим газом убили пять тысяч человек!
— Что ты говоришь? Ты с ума сошла!
— Это ты сумасшедший убийца! Послушай, что вещает этот диктор…
Линда вырвала из рук Рэя газету, разорвала на куски и бросила на пол. Потом резко повернулась и выбежала из комнаты.
На другой день радио, телевидение и газеты сообщили об использовании нервно-паралитического газа против мирного населения Восточной Монтэны. Женщины и дети гибли на пороге дома, во дворе, на улице. Некоторые вечерние газеты пометили протесты видных ученых. Одновременно в официальных органах отцом нового газа и национальным героем был провозглашен Рэй Олдридж. Линда домой не вернулась.
Рэй был слишком далек от действительности, чтобы иметь револьвер или уметь завязывать петлю. Впрочем, химик не нуждался в этих примитивных приспособлениях. Он быстро нашел в столе нужную таблетку, разделил скальпелем на четыре части и одну бросил в мензурку с дистиллированной водой. Раствор принял слегка оранжевый цвет.
Рэй качнул мензурку и поднес ко рту.
— Постой, дружище, — послышался голос…
Молодой ученый Рэй Олдридж собирался на собственную свадьбу. Последний раз прошелся щеткой по туфлям, поправил подтяжки, подошел к зеркалу завязать галстук.
В раскрытое окно ворвался легкий ветерок, принеся запахи гвоздик и взъероша легкие пшеничные волосы Рэя. Глуповатая улыбка не сходила с его лица. Он смотрел в зеркало, а видел только Линду, ее огромные голубые глаза.
— Привет, дружище!
Рэй улыбался.
— Прошу тебя, Рэй, не пугайся и ничего не предпринимай, пока не поймешь мою сущность. Я — темпоратор.
— Валяй дальше, — сказал Рэй, надевая пиджак. — Где ты там прячешься?
— Это не шутка твоих друзей, не розыгрыш. Я продукт иной цивилизации, предназначенный для перемещения объектов в пространственно-временном континууме.
Рэй внимательно оглядел комнату — никого. Странный голос шел как будто из зеркала.
— Моя задача заключалась в том, чтобы спасать гениев от роковых ошибок. Однако я никого не спас. На моих глазах отравился Джек Лондон, повесился Сергей Есенин, застрелился Эрнест Хемингуэй. Я ничего не смог сделать… — Голос упал до шепота, потом опять обрел твердость. — Я трижды пытался спасти тебя, но тоже безуспешно.
— Спасти меня? — растерянно спросил Рэй.
— Да. Ты прожил три жизни, краткое описание которых с детальным разбором погрешностей я
