– В каком смысле?
– Не хочешь осложнясь себе жизнь и пытаешься все скрыть. По-моему, это почти преступление.
– Я считаю, дед был прав. Эта штуковина преждевременна. Ни к чему она; в сущности. Так, занятная игрушка, к тому же в единственном экземпляре. Поэтому, между прочим, надо ее беречь.
– И чтобы сохранить для себя игрушку, как ты выражаешься, надо хранить под спудом величайшее изобретение, так, что ли?
– Да, так!
– Как же ты заблуждаешься! - Мария возбужденно заходила по комнате, потом подошла к нему и посмотрела в глаза.
Угрев потупился.
– В чем же я не прав? - пробормотал он и через мгновение вдруг прибавил: - Знаешь, я ведь хотел на тебе-жениться.
– Догадываюсь,- тихо ответила Мария.
– Надо было, наверное, быть решительнее… Мне всю жизнь этого не хватает.
Мария подошла к мольберту, стоявшему в углу, откинула закрывавший его кусок холста. На раме был укреплен подмалевок картины, изображавший две фигуры - мужскую и женскую, висевшие в странных позах, держась за руки, над верхушками деревьев.
– Конечно, надо быть решительнее! Огласки испугался! Подумаешь, сначала не поверят. Конечно, будут сложности Ну и что? Чего бояться? Зато потом!
– Что потом? Тоже ничего не будет, кроме неприятностей. Уверяю тебя, плащ невоспроизводим. Знаешь, бывают японские магнитофоны - как только открывал крышку, механизм рассыпается. Дед эту идею давно использовал.
– Тебе просто-напросто лень беспокоиться! Ты боишься всего на свете, жить боишься!
– Тебе, Маша, полком бы командовать.
Мария отмахнулась.
– Слушай, Константин,- сказала она, не сводя с него глаз,- дай мне еще полетать. Только на улице.
– Нет, нельзя.
– Почему?
– Слишком ветрено.
– Я осторожно! Ты, наверное, думаешь, там Артем сторожит. Да твою дачу днем с огнем не найти, тем более сейчас, среди ночи! Я немного! Ведь это мой, может быть, единственный шанс. Пожалуйста, Костя!
Угрев не умел отказывать.
– Ладно, так и быть. Только вот что: полетишь с чердака и обязательно со страховкой. Действительно очень ветрено.
После долгих блужданий трое любознательных молодых людей стояли на той самой улице, где находился дом Угревых.
Четвертой в компании была Артемида, но она была невидима и стояла отвернувшись.
– Что, мужики, безнадежно? - спросил Виктор.
– Похоже на то,- устало ответил Артемий.
– С велосипедом он здорово придумал,- с сожалением заметил Даниил.- Права была Мария - он ловкий малый.
– Не столько он ловкий, сколько мы дурни,- возразил Артемий.- Мария опять-таки права.
Виктор отошел к обочине и уселся на траву. Артемий и Даниил переговаривались.
– Кого я только не спрашивал! Никто ничего не знает.
– Еще бы! Тут столько домов. Это как иголка в стоге…
– К тому же даже приблизительно неизвестно, куда же он поехал на самом деле.
– Да, направление неизвестно. Я спрашивал о велосипедисте с девушкой на багажнике, но, разумеется, каждый второй велосипедист с девушкой на багажнике.
По улице приближался к ним нетвердой походкой пожилой мужчина.
– Попробую в последний раз,- сказал Даниил.- Если ничего - домой. Извините, папаша,- обратился он к прохожему,- вы не знаете, где тут дача Угревых?
Мужчина остановился, покачнулся и задумался.
– Угревых, Угревых. Это где Костя, что ли?
– Да-да, где Костя.
Преследователи замерли. Артемида через плечо покосилась на них.
– Вот она,- мужчина показал на забор.- Видите - всего одна и есть на той стороне…
– Что-то света не видно,- сказал Артемий.
– Ну, не знаю,- мужчина пожал плечами и снова покачнулся!- Дача-то в глубине. Вы пройдите, пройдите. Костя там, я точно говорю. Он сегодня заходил, велосипед брал.
– Большое вам спасибо.
Агапыч удалялся.
– Послушайте! -окликнул его Артемий.- А собаки у него нет?
– Чего? Собаки? - Агапыч замотал головой.- Не, собаки нет. Какая у него собака…
– Ну, кажется, клюнуло,- прошептал Даниил.- Все. Пошли. Перелезем через забор. Только тихо.
Они продрались через заросли крапивы и подошли к дому.
– Дом выглядит необитаемым,- сказал Артемий тихо.
Виктор прижался ухом к стене: - Там кто-то есть.
– Голосов не слышно?
– Нет. Шаги. Кто-то ходит.
Даниил крадучись обошел вокруг дома.
– С другой стороны есть слуховое окно, довольно большое, но к нему без шума не подлезешь.
– Будем ждать.
– Там, за кустами. Оттуда весь дом отлично видно.
– Виктор, приготовь на всякий случай фотоаппарат. Только тихо, братцы.
Угрев принес стремянку, через люк в потолке они вылезли на чердак и, нагибаясь, подошли к незастекленному окошку.
Ветер совсем разогнал тучи, бледным светом светила луна.
– Значит, Маша,- говорил Угрев, закрепляя капроновый шнур на рукаве летающего плаща,- осторожнее. Главное - спокойнее, не дергайся. Аккуратнее с веревкой.
Мария надела плащ.
– Ох, какой большой.
– Не бойся, давай.
Мария вылетела через слуховое окно. Шнур скользил в руках Угрева. Он выбрался на крышу. Сразу же снизу ударила лиловая фотовспышка. Угрев отшатнулся.
– О, проклятье! Маша, назад,- он резко дернул за шнур.
На площадку перед домом выскочили трое.
– Назад! Назад! - Угрев рвал шнур.
Прямо над домом протягивался толстый сук.
– Не могу! - кричала Мария.- Я зацепилась!
Внизу шумели.
Мария металась, стараясь высвободиться, но вдруг выскользнула из плаща и упала на крышу. Загремела жесть.
Угрев бросился к ней, отпустив шнур.
– Что?! Жива?
Мария стонала.
– Ничего.
– Кости целы?
