— Здорово, как жизнь?
— Стив! Слава богу, — простонал он. — Алан сбесился просто. Ты хоть знаешь, что ты его нож на столе оставил?! Он в полицию хочет заявить. Он нам с Гудрун с утра уже плешь проел… Нет, ну это надо быть таким идиотом, а!
Я охнул, сраженный собственной тупостью, но все же попытался перейти в наступление:
— Все, успокойся! Не психуй. С ножом нехорошо вышло, но он ничего не докажет. Я же даже не взял ничего. На нас он это не повесит.
Несмотря на это, пофигизма у меня поубавилось. Это, наверное, потому, что я литий забыл.
— Но дверь-то не взломана! — театральным шепотом прошипел Тони.
— Ну и что? Знаешь, сколько народу с ключами ходит?
— Да, вот сколько, мать твою, — замки-то сменили!
— Он ничего не сможет доказать. Ты подумай: ты же не делал ничего.
— Он думает, я в его вещах рылся. И еще про тебя спрашивал, виделся я с тобой или нет.
— А ты? — Паранойя Тони понемногу передавалась мне.
— А как ты думаешь? Ладно, ключи у тебя?
— Спокойно. Все здесь.
Я передал ему ключи, и он сунул их в карман, предварительно нервно оглядевшись по сторонам, как какой-нибудь наркодилер.
— Нам, между прочим, и встречаться нельзя. Если нас вместе застукают и Алан узнает…
— Никто нас не застукает. Слушай, а ты, я вижу, развязался? Может, тогда бутылочку возьмем?
Да кто бы сомневался! Тони подхватился и тут же заказал бутылку белого.
— Нет, нельзя было тебе ключи давать. Зачем тебе вообще его книжка понадобилась?
— Я уже говорил: хочу понять, почему он меня уволил.
— Да что тут понимать-то! Компания ему нужна была. Господи, ты что, совсем, что ли, идиот?
— Слушай, ты помнишь, я тебе про девушку рассказывал? Ну, про Клэр? Так вот: похоже, он ее тогда изнасиловал. Я у него на пороге кровь видел. Не знаю, может, он ее убил даже.
— Ну что за бредятина? Если бы он ее убил — наверно, про это в газетах бы написали? Слушай, Стив ты бы следил за собой, а то опять съедешь…
Тони затянулся и выдохнул через ноздри. Над столиком поплыл канцерогенный дымок. Когда он в таком поганом настроении, ему уже бесполезно что-нибудь объяснять.
— Что, не очень получается с новым режимом? — спросил я. — Ты же вроде бегать собирался и все такое…
— А, это… — отмахнулся Тони, как будто речь шла о событии столетней давности. — Это только время терять. Нет, я теперь хочу к анонимным алкоголикам сходить. Сам я из этого всего просто не вылезу. Сегодня вечером как раз встреча, — добавил он. Судя по голосу, эта перспектива его пугала.
— Молодец. Я слышал, людям помогает.
— Ага, — кивнул он, заглатывая стакан, прежде чем взяться за только что принесенную жареную утку. — Я, кстати, с Джимом встречаюсь. Помнишь, я все дозванивался?
— Да? Здорово…
— Я его хочу к нам в какой-нибудь магазин пристроить.
— Значит, у вас с ним ненадолго?
Тони не понял.
— Магазины-то закроют скоро.
Тони наклонился ко мне через стол и стал говорить о своей любви. Теперь, когда он оказался в светлом круге от лампы, вокруг глаз у него проступили синяки. В черном костюме и с белесым лицом он был похож на панду. Нет, не на добродушного отца семейства из бамбуковой провинции Сычуань, а на серое, линяющее, заеденное блохами нечто до предела истощенное хилой бюджетной кормежкой и годами жизни в садистских условиях Лондонского зоопарка.
Мы бодро схряпали по тарелке глутомата и заполировали его содержимым бутылки. Тони прикончил большой стакан скотча, заплатил по счету, встал и велел мне подождать пять минут, прежде чем уходить, чтобы нас, не дай бог, не застукали вместе на улице.
Я сел в метро, доехал до Фулем Бродвей и пошел в сторону «Ла Паэзаны». Домики стояли рядами, викторианский рабочий квартал был малость облагорожен занавесками в рюшечках и медными молоточками на дверях. В дверях ресторана меня встретила носатая девица в бежевом костюме и с золотыми сережками.
— Извинитье. Ми закрыто, — сказала она, не особо убедительно изображая крайнее расстройство.
— Ничего. Мне с менеджером поговорить.
— У вас встречья? Потому что он занят сейчас. — Девица оглянулась на полупустой зал. Солнце било лучами в оранжерею в дальнем его конце.
— Не страшно, я подожду. Я по личному вопросу. Может, мне в бар пока пройти?
Она оглядела меня и задумалась.
— Хорошо, ви ждите там. Как мне сказать, кто к нему пришел?
— Друг Алана Дентона.
— Кого? — Она подалась вперед и приложила ладонь к уху.
— Алана Дентона.
Девица пошла искать менеджера, а я взгромоздился на хлипкий плетеный табурет у стойки и заказал себе эспрессо, чтобы нейтрализовать действие выпитой бутылки. За ближайшим столиком упитанный донжуан кормил с ложечки мороженым барби с поднятым воротником и браслетом с золотыми подвесками. Менеджер переплывал от столика к столику, непринужденно заговаривая с посетителями и подчеркнуто игнорируя меня. Наконец он подошел и оперся локтем о стойку:
— Чем могу помочь?
У него были обвислые усы и налитые кровью глаза.
— Я тут у вас с девушкой познакомился. Теперь вот найти пытаюсь.
Он улыбнулся и махнул рукой в сторону зала:
— Тут столько девушек…
— Ее зовут Клэр. Она была здесь с Аланом Дентоном. Вы знаете Алана?
— Алана? — озадаченно переспросил он.
— Ну да, Алана Дентона. Рыжий такой. Мы с ним еще у вас обедали несколько недель назад. Вы его точно знаете.
— Хм, Алан… Да, может быть…
— А Клэр, его подругу? Года двадцать два, волосы светлые. Вы с ней так говорили, как будто вы ее знаете.
Он потер себе мочку уха и призадумался.
— Клэр? Нет, не помню, к сожалению. Может, вам лучше у вашего друга спросить, нет?
— Спасибо. — Ясно было, что больше тут ничего не выжмешь.
Я доехал в метро до «Гайд-Парк-Корнер». На станции мне в нос ударил запах, неизменный запах метро — моча плюс хлорка. На платформе трое туристов из Центральной Европы напряженно изучали карту лондонской подземки, как будто это был план-схема преисподней. На выходе с эскалатора пассажиры выныривали из адской пасти и тут же натыкались на двух малолетних панков, просивших милостыню. Один из них лежал на куске картона. У него не было ног. Пуффовские эксклюзивные ботинки такому явно ни к чему — не наша целевая аудитория.
Старик с потрепанной седой бородой привалился к фотобудке и протягивал кепку. Ему было лет семьдесят: грязные тощие пальцы, пальто перевязано обрывком засаленной веревки. Мне вдруг мучительно захотелось прилепиться к программе пенсионного обеспечения. Даже странно, почему большие страховые фирмы не спонсируют таких вот нищих стариков. А может, и спонсируют. Может, у него работа такая — стоять тут и давить на подсознание, чтобы народ бежал обогащать сектор финансовых услуг.
Я пробрался сквозь толкучку и вдохнул несколько более свежий воздух кольцевой развязки. Я обогнул очередь из пропиаренных туристов у входа в «Хард Рок Кафе» и пошел по Парк Лейн в направлении отеля
