— Нет, не сплю.
— Мы с Шарлоттой можем войти? Это жена Хита Джулия. Со мной кузина мужа. Мы ненадолго.
Джулия — жена лорда Хита, и она точно не принадлежит к категории дам, способных глазеть на спящего незнакомого мужчину. Вот ее муж — совсем другое дело. Он на многое способен. Эйдриан усмехнулся, вспомнив о скандале, в который Хит угодил из-за рыжеволосой дочки виконта как раз перед их свадьбой в прошлом году. Она нарисовала его обнаженным, как Аполлон, а потом потеряла свой рисунок. Весь Лондон веселился, когда рисунок всплыл на плакатах, расклеенных по городу.
— Пожалуйста, входите.
— Вы проснулись — это хорошо, — войдя, сказала Джулия. — Наверняка умираете от голода. Омлет с беконом еще теплый. Хотите, чтобы ваш камердинер побрил вас до завтрака или после? Он уже давно здесь с вашими вещами. Вот уж никогда не думала, что вас можно сбить с ног, Эйдриан.
Он откинул голову на спинку диванчика. Чего он хочет? На самом деле он хочет, чтобы позади Джулии стояла Эмма, а не ее миловидная белокурая кузина, голубые глаза которой искрились от смеха.
Эйдриан вздохнул. Он, конечно, обещал Эмме не напоминать о том достопамятном вечере, но это не означало, что он не надеялся все повторить. Его вдруг охватила злость на самого себя. С какой легкостью он лишился расположения Эммы, и все из-за нетерпения склонить ее к интимной близости!
— Лорд Вулвертон? Мне послать за доктором? Вам стало хуже? — спросила Джулия, обеспокоенная его молчанием.
— Может, следует позвать леди Лайонс? — предложила Шарлотта.
— Подожди. — Глаза Джулии смотрели очень шаловливо. — Сегодня утром она обучает поведению за столом. Ты же знаешь, она не любит, когда ее отвлекают во время такого важного урока.
Манеры за столом!.. Эйдриан едва не рассмеялся. Он почти услышал, как она своим мягким голосом с изящными интонациями объясняет ученицам, почему абсолютно недопустимо пользоваться ножом, когда ешь горох.
— Лорд Вулвертон, — снова раздался голос Джулии, на этот раз более громкий, — позвольте взглянуть на ваши глаза.
Он заморгал и уставился на нее.
Джулия — высокая решительная женщина, с которой невозможно не считаться. Как утверждают, Хит Боскасл был влюблен в Джулию много лет, но едва не потерял ее, когда отправился на войну. Эйдриану припомнилось, что любовь между Джулией и Хитом возникла после того, как она выстрелила ему в плечо. Он счел это случайностью, но кто знает… Боскаслы имели склонность жениться на волевых женщинах, способных увековечить в потомстве их страстные натуры.
— Зачем вам смотреть на мои глаза? — спросил он.
— Чтобы понять, в состоянии вы отвечать на вопросы или нет.
— Разве я не отвечаю вам должным образом?
У Джулии многозначительно изогнулась бровь.
— Шарлотта, мне кажется, что твое предложение привести Эмму вполне разумно.
— Почему? — удивилась Шарлотта.
— Потому что она привыкла иметь дело с упрямцами.
— И с неисправимыми, — с улыбкой уточнила Шарлотта.
— Простите, — сказал Эйдриан, — вы обе пришли сюда, чтобы насмехаться надо мной?
— Мы всего лишь думаем о вашем здоровье и благополучии, — как ни в чем не бывало ответила Джулия.
Он удивился. Неужели за его долгое отсутствие женщины в Англии научились свободно высказывать свое мнение? Или это особое влияние мужчин семейства Боскаслов? Вникать в это он не собирался, но если он когда-нибудь женится, то предпочтет женщину, которая не боится собственной тени. Или его самого.
Брак. От него будут этого ждать, когда он примет титул.
Титул подразумевает рождение сыновей и разведение лошадей. Что ж, такие виды на будущее его прельщают.
— Упрямый, — пробурчал он. — И безнадежный.
— Возможно, последнее определение несколько преувеличенно. Но моя невестка — семейный образец благопристойности, и мы все немножко ее побаиваемся.
— Немножко? — Шарлотта тоже засмеялась.
Побаиваются? Эйдриан про себя улыбнулся. Эмма вполне может устрашить кого угодно. Он сам немного ее побаивался, пока они не остались одни, и она не отбросила сдержанность.
— Джулия хочет сказать, — пояснила Шарлотта, — что Эмма расточает свои заботы на тех из нас, в ком угадывает недостатки.
В комнату еще кто-то вошел, и Эйдриан не успел обмозговать эти слова. Он поднял голову, надеясь, что пришла Эмма, чтобы расточать на него свои заботы, но это был ее брат Хит.
— Наш герой с утра пораньше демонстрирует свои недостатки? — насмешливо осведомился он, услышав последние слова разговора.
Хит подошел к жене и обнял за талию.
— Мы обсуждали то, как Эмма преуспела в своих заботах о других, — сказала Джулия, прильнув к мужу.
— Понятно, — улыбнулся Хит. — Это правда. Моя сестра, вероятно, будет надоедать тебе своими заботами, покаты находишься на ее попечении.
— Да? — нарочито равнодушно произнес Эйдриан. «На ее попечении». Это звучит очень соблазнительно. Он добавил: — Я постараюсь не привлекать к себе излишнего внимания.
— Замечательное решение, — сказал Хит, встретившись с ним взглядом.
Эйдриан понял намек и еще понял, что ему не удалось скрыть своего интереса к Эмме. А Хит продолжал:
— Моя сестра находит счастье в том, чтобы исправлять недостатки в поведении других.
— Надеюсь, она простит меня за вчерашнее, — с улыбкой сказал Эйдриан. А за прошлую ночь? Простит ли она его? И сможет ли он заставить ее поверить в то, что для него подобное поведение так же непривычно, как и для нее?
Хит пожал плечами:
— Она выглядела вполне спокойной за завтраком.
Эйдриан поерзал. Он чувствовал себя по-дурацки, потому что полулежал со скрещенными ногами, не помещавшимися на диване.
— Кстати, о завтраке. — Хит обратился к дамам: — У Волка голодный вид. Покормим его, чтобы поддержать силы перед визитом лекаря?
Эйдриан недовольно фыркнул и едва не сказал, что визит этого шарлатана ему не нужен. Но что-то его остановило. Он закинул руки за голову.
Он знал, что его остановило. Вернее, кто.
Если Эмме Боскасл необходимо расточать свою заботу на грубых, неотесанных субъектов, то в лице Эйдриана она нашла подходящую личность. Ему это совершенно необходимо, но согласится ли она? И каким образом попросить ее об этом, да так, чтобы она не отказалась и чтобы не оскорбить ее семью?
Эмма не могла сосредоточиться — лицо Эйдриана стояло у нее перед глазами.
Это неотразимое лицо. Как удивительно оно меняется! То холодное и жесткое, как у древнескандинавского бога, то веселое, когда он шутит, то потерянное, словно он заблудился в пути.
Эмма опустила глаза в учебник по этикету, который она только что громко читала, и не могла отыскать место, где остановилась. Да и вспомнить, про что читала, тоже не могла. Кажется, о манерах за столом. Это очень важно.
— Ворон считаете? — прервал ее мысли нахальный голос Харриет.
Эмма вздрогнула и вернулась к действительности. Дождалась! Теперь даже уличная девчонка делает ей замечание. Она прокашлялась.
— Учиться умению вести себя за столом надо буквально с рождения, — сказала она, переходя к
