обществе. Они с Бонесом встретились, сражаясь в Персидском заливе с французскими пиратами. Через год Бонес лишился глаза в битве при Лахоре и согласился поступить в услужение к Эйдриану, когда тот отправился на Яву под командованием Стамфорда Раффлза. Бонес внес свой вклад в завоевание англичанами Батавии.
— Как я выгляжу? — спросил Эйдриан, наклонившись к высокому зеркалу в позолоченной подвижной раме.
— Воплощение здоровья, милорд.
— Вот этого-то я и боялся.
— Простите…
Эйдриан разглядывал свое загорелое лицо с нескрываемым неудовольствием.
— Я не выгляжу больным.
— Конечно, нет, — согласился камердинер. — По-моему, вы сказали, что никогда не чувствовали себя лучше, чем сейчас, к тому же произошло нечто такое, что вывело вас из хандры.
— Проклятие!
— Милорд? — переспросил Бонес, убирая бритвенный прибор.
— Ты ведь готовил покойников к погребению после битвы в Пенджабе?
— Увы, и не одного. Постарался, как мог, потому что больше некому было, а я ведь одно время собирался поработать в театре, так что какое-никакое художественное чутье у меня есть.
— Ты мог бы сделать меня… менее цветущим? Не мертвенно-бледным… в общем, ты понимаешь. Чтобы я выглядел немного нездоровым человеком, которому необходимы внимание и нежность.
— Я могу сделать так, словно вас потоптало стадо слонов, — задумчиво глядя на Эйдриана, произнес Бонес. — Или, к примеру, сбил дилижанс, учитывая тот факт, что мы вернулись в так называемый цивилизованный мир.
— Давай без крайностей. Подойдет небольшое недомогание.
К счастью, Бонес не поинтересовался, для чего это нужно Эйдриану, и занялся изучением баночек с румянами и рисовой пудрой, аккуратно выставленных на туалетном столике.
— Найти бы немного белил… Милорд, вы вполне уверены, что это надо делать? За дверью ждет врач. Он будет настаивать, чтобы вы лежали в постели, если увидит, как плохо вы выглядите. А я-то знаю, как вы не любите болеть.
Эйдриан опустился на диванчик и запрокинул голову.
— Я буду вынужден последовать его совету. Кто я такой, чтобы спорить с ученым мужем?
Эмме казалось, что не прошло и четверти часа относительного покоя, как случилась новая неприятность. В дверях появилась раскрасневшаяся Шарлотта.
— Я уже иду в сад, — сказала Эмма, завязывая ленты шелковой шляпы с низкой тульей. — Девочки занялись рисованием?
— Да, — переведя дух, ответила кузина.
— Шарлотта, я кое-что вспомнила. Племянница графа сообщила нам дату своего приезда? Я бы очень не хотела, чтобы она стала свидетельницей сцены с Харриет, как в тот день…
— Я хочу сказать не о девочках, а о нем, — прервала Эмму Шарлотта.
— Что? — Эмма догадалась, о ком хочет сказать Шарлотта. Да и как не знать, когда в ее мыслях присутствует исключительно он.
— Я о лорде Вулвертоне. Я слышала, как лакей искал Хита. Врач только что осмотрел лорда Вулвертона и, кажется, нашел, что ему стало хуже. Он ведь нас предупреждал.
— О нет. — У Эммы по рукам пробежали холодные мурашки. — Он выглядел таким… оживленным, когда я навестила его прошлым вечером. — «Даже слишком оживленным», — промелькнуло в голове. — Почему я сама не зашла к нему утром? Это я виновата.
— Разумеется, ты здесь ни при чем, — заверила Эмму верная кузина. — Его состояние могло ухудшиться ночью.
— Ночью?
Она не поощряла любовные ласки Эйдриана — это так, но и не дала ему должного отпора. Подумать страшно, что это могло стать причиной ухудшения его состояния. Эмма Боскасл своей страстностью причинила физический ущерб мужчине? Ей самой чуть не сделалось дурно от этой мысли.
— Шарлотта, ты его видела? — спросила Эмма с потемневшими от страха глазами.
— Всего одну минуту, когда привела к нему врача. С девочками я оставила Джулию.
— Как он выглядел?
— Немного бледный. Кожа какого-то воскового цвета. Да нет, может, мне показалось. Было неприлично его разглядывать.
— Господи!.. — Эмма не могла себе этого представить. Ведь когда она уходила от него прошлой ночью, он был полон сил.
— Эмма, он так благородно держится. Истинный рыцарь: он изо всех сил старался не показать своих страданий. Настоящий джентльмен. И не важно, что говорят о его прошлом. Он настоял, чтобы я не тревожила тебя и ничего не говорила о том, что ему стало хуже.
— Конечно, ты сделала совершенно правильно, — сказала Эмма, направляясь к лестнице, чтобы подняться наверх.
Шарлотта прочувственно вздохнула.
— Я же знала, что ты мне не простишь, поступи я иначе.
Глава 8
Войдя в спальню, Эмма увидела семейного врача Боскаслов, склонившегося над Эйдрианом. В комнате сильно пахло травяными припарками и жжеными перьями.
— Как он? — спросила Эмма, бросив взгляд на внушительную фигуру Эйдриана, распростертую на кровати.
— Пульс был нормальный, пока вы не вошли, леди Лайонс, — с некоторым недоумением ответил медик. — Возможно, услышав ваш голос, он разволновался, учитывая произошедшее накануне.
— Учитывая что?..
— Прошу прощения за то, что опять напоминаю об этом. Я знаю, что подобные случаи леди предпочитают забыть.
Значит, лекарь ничего не знает про вчерашнюю ночь, если только Эйдриан не бредил и не говорил во сне.
Эмма на цыпочках приблизилась к постели. Он повернул голову на подушке и встретился с ней блуждающим взглядом. Эмма была поражена тем, что увидела. Загорелая кожа прибрела землисто-белый оттенок, под глазами темные круги, глазницы провалились, а блеск карих глаз из-под полуопущенных век можно объяснить только горячкой.
— Он на себя не похож! — воскликнула она.
Врач покачал головой:
— Согласен. Я хотел поставить ему пиявки, но он меня оттолкнул.
— Я могу вам помочь, если это необходимо.
— Подождем немного. Я только что дал ему приличную дозу опия. Леди Лайонс, вы сами выглядите… усталой. Вам лучше присесть.
— Нет-нет, спасибо.
Эмма с отвращением смотрела на баночку с пиявками на столике у кровати Эйдриана. Бедняжка! Возможно, вчера ночью он не соображал, что соблазняет ее. А она? Выходит, она воспользовалась слабостью человека в бессознательном состоянии. Он, скорее всего, не понимал, что делает.
