Кладоискатель

Позвал он его и говорит:

— Пойди-ка в горы, за хребет Карачайский, на Чёртово озеро. Нырни в озеро и достань мне клад серебряный.

Дед с бабкой заплакали. Собирают они сына в дорогу, а сами приговаривают:

— Не ходи, сынок, на Чёртово озеро, не ныряй, нет у него дна, утонешь!

А Нончык-патыр только смеётся. Пошёл он в горы, нашёл озеро, нырнул глубоко-глубоко и достал клад серебряный. Отнес его богачу. Тот аж позеленел от злости и стал новое задание придумывать, еще сложней прежнего.

— Пойди-ка ты в степь Аймакскую, пустыню Каралайскую, весь песок перебери и откопай мне клад золотой.

И опять плачут бабка и дед, отговаривают сына в пустыню идти:

— Сгоришь там, сынок, одни угольки от тебя останутся.

Смеётся Нончык-патыр. Закинул котомку за спину, пошёл через степь Аймакскую, через пустыню Каралайскую, набрал в грудь воздуха да как засвистит! Весь песок сдуло, а под ним — клад золотой. Отнёс он и этот клад богачу.

А богач, чем больше ему Нончык-патыр приносит, тем злее делается. Снова отправляет он его за сокровищами и наказывает:

— А пойди-ка ты в землю неведомую, страну неназванную и принеси мне сокровище, не руками сделанное, не в огне скованное, не в земле спрятанное, не в воде утопленное.

Вот тут уже и Нончык-патыр опечалился. Пришёл он домой попрощаться с бабкой и дедом.

— Что же ты, сынок, невесел? — спрашивает его бабка.

— Как же мне веселиться, — отвечает Нончык-патыр, — если посылает меня богатей проклятый в землю неведомую, страну неназванную за сокровищем, что не руками сделано, не в огне сковано, не в земле спрятано и не в воде утоплено.

— Не печалься, сыночек, а ложись спать на лавку, головой в угол.

Лег Нончык-патыр на лавку, головой в угол, и только заснул, как приходит к нему во сне чудовище — голова, как у льва, хвост, как у змеи. Из пасти огонь пышет. И говорит чудовище:

— Я охраняю сокровище, что не руками сделано, не в огне сковано. От него ни одному богачу радости не будет, потому что сокровище то не из серебра и не из золота. Если сможешь в руках его удержать, заберёшь с собой. Иди через степь половецкую, через землю уральскую…

Не дослушал Владимир тогда сказку. Смертельно уставшие, голодные, перепуганные, шли они с Женей по лесу, искали хоть какое-то жильё. Женя то и дело ложилась на траву и отказывалась идти дальше, мотала головой, закрывала глаза, проваливаясь в забытьё.

Владимир нёс её на руках, на плече, потом она, немного отдышавшись, снова вставала, и уже тащила его самого, чуть ли не волоком. Ночь они провели в лесу, под высоченной ёлкой, прижавшись друг к другу. В кронах деревьев шуршал дождь, вокруг что-то щёлкало, ухало, постукивало, шипело… Казалось, что лес полон таинственных врагов, что из темноты подкрадываются жуткие создания. На следующий день они снова шли, и снова падали, и к вечеру набрели на небольшой посёлок, где постучались в первую же избу.

Открыла им маленькая, сухонькая, узкоглазая, востроносая старушка. Она не удивилась, увидев на пороге двух оборванных, измождённых странников. Ни слова не говоря, провела их в избу, дала по кружке парного молока, уложила на кровать возле большой русской печи, укрыла потеплей и села в изголовье, бормоча себе под нос вот эту самую сказку. Не дослушал её Владимир, уснул… А теперь, рассматривая кольцо на своем большом пальце, на котором злобно изогнулось чудовище с головой льва и хвостом змеи, жалел об этом.

Утром бабушка накормила их, а потом отправила в районный центр на хлебной машине. Она так и не спросила имён своих ночных гостей, а сама нарекла их: Лаймыр, с ударением на первом слоге, и Лаймыр- вате. Потом уже, через несколько лет, Владимир случайно вспомнил эти имена и решил посмотреть в интернете, что же они обозначают. Оказалось, что Лаймыр — это Владимир по-марийски, а Лаймыр-вате — жена Владимира. Он понял, что старушка знала что-то важное про них, и про жизнь, и про клады. Знала что-то такое, чего не понять и чему не найти объяснения.

* * *

Выспаться не удалось. Владимир долго перебирал в уме возможные варианты окончания сказки и только-только задремал, как противно завыла сирена тревоги. Ужасный звук, специально придуманный, чтобы сразу стало понятно — опасность. Через несколько секунд в каюту ворвалась Яфа, таща за собой костюм аквалангиста с баллонами.

— Что случилось? — спросил Владимир, одеваясь.

— Пока не знаю, но пусть это будет у тебя. Мало ли что…

Яфа исчезла, а Владимир протёр глаза и попытался разглядеть окрестности. И ещё раз удивился своей дальнозоркости — тот самый затонувший у побережья Сардинии корабль виделся по-прежнему отчетливо. Можно было даже сосчитать золотые монеты в сейфе, хотя до него было более двухсот километров. А вокруг лодки ничего интересного — темнота, пустота.

Мигнул и погас свет. Загорелись ряды аварийных ламп вдоль коридора и светодиодные указатели на дверях. Субмарина начала медленно погружаться.

Владимир чувствовал глубину. Сейчас — около сорока метров до поверхности, до дна — чуть больше пятидесяти. Тут неглубоко, начинается береговой шельф, в нескольких километрах к югу — Тунис, Африка.

Вернулась Яфа.

— Ты здесь? В порядке? — спросила она.

— В порядке. Что стряслось? Опять война?

— Мы атакованы. Пока не можем понять, как это получилось. Я не слышала про такую технику, но, видимо, она существует. Может быть, магнитное поле очень большой мощности… Все приборы на лодке показывают какую-то чушь. Мы потеряли ориентацию.

— То есть?

— То есть, теперь это мёртвый кусок железа, который, кажется, падает на дно. Скоро нас раздавит.

— Нет, не раздавит, тут глубина чуть больше девяноста метров.

— Откуда тебе это известно?

— Так…

— Я не знала, что у тебя есть такие способности.

— Я и сам не знал.

— Что ты ещё видишь? Расскажи, это очень важно! Похоже, ты единственный, кто может нас спасти!

— Да ничего я не вижу…

— Может быть, теперь нас будут буксировать? Зачем нужно было вырубать электронику? Всё равно под водой нас не вскроешь, запоры механические. Можно только взорвать.

Легкий толчок бросил Яфу прямо на Владимира. Он несильно ударился спиной о перегородку, а девушка — лицом в его грудь. Лодка легла на грунт, слегка накренившись, и замерла.

— Идеальное место для любви, — сказал Владимир, прижав к себе Яфу. Тело его моментально откликнулось на близость девушки.

— Ты с ума сошёл. Нам надо спасаться…

Она опять упиралась ладонями в его грудь, и он знал уже, как быстро эти ладони могут сомкнуться вокруг его плеч и шеи… Но настаивать не стал.