— Ты точно знаешь глубину? — спросила Яфа.
— Точно. Девяносто три метра.
— О боже, слишком много…
— Слишком много для чего?
— Для того, чтобы всплывать с аквалангами. Кессонка замучает. А тебя к тому же раздавить может, ты нетренированный.
— А тебя не раздавит?
— Меня нет. Я смогу отсюда вынырнуть. Медленно, по схеме, чтобы кровь не вскипела.
— Если ты сможешь, то и я смогу. Я же с самого начала пообещал нырять за тобой, если что…
— Это очень большой риск.
— А если останемся?
— Я так думаю, что нас атаковали американцы. Вряд ли у кого-то ещё есть техника, способная размагнитить карты памяти сразу на всей лодке. Значит, они потащат нас на одну из своих баз в Алжире… Возможно, в Джиджель. Там лодку спрячут в док и вскроют. Тебе ничего не грозит, конечно, они просто заставят тебя искать то, что им нужно.
— А с тобой что будет?
— Остальных, скорее всего, уничтожат. Слишком много знаем…
— Яфа, красавица, давай уже нырять. Тут темно и скучно…
Яфа легонько поцеловала Владимира, ткнувшись в темноте куда-то в щёку, и потянула его за руку. Он сгрёб костюм аквалангиста, баллоны, ласты и выбрался из каюты в коридор.
— Проклятая темнота…
— Пусти меня вперёд, я кое-как, но вижу. Держись за меня.
Владимир привёл девушку в рубку, пару раз приложившись головой о низкие переборки. Там аварийный свет не мигал, а светил ровно. Озабоченная команда колдовала над приборами. Яфа минут пять переговаривалась с капитаном на иврите. Потом перевела:
— Ничего не получится. Мы не можем сориентироваться.
— Глубину я знал, — добавил по-русски Леонид. — Когда приборы начали сходить с ума, мы были с отрицательной плавучестью. Я выключил все моторы, чтобы скрыться, и пошёл на дно. Всплыть нетрудно, нужно только откачать воду из уравнительной цистерны. Но тогда нас свалит кессонка… Или захватят. Уж лучше полежим на грунте.
— Допустим, мы выпустим аварийный буй и по нему выберемся отсюда, — продолжала Яфа. — Но это будет в открытом море. Сейчас ночь. Возможно, пасмурно. Мы не найдём ни севера, ни юга и будем болтаться на воде, пока не пойдём на корм акулам.
— Я знаю направление, — сказал Владимир. — И координаты знаю — 8º33’ восточной долготы и 37º43’ северной широты. Перед нами острова Ла-Галит. До большого, на котором есть люди, шесть миль. До самого северного одна миля. Правда, это всего лишь скала.
Матросы переглянулись. Леонид уставился на Владимира с изумлением.
— И ещё. Я знаю, что с вашими приборами.
— Что?!
— Они, скорей всего, в порядке. Никакой атаки не было.
— Это невозможно, — отмахнулся командир. — Здесь много дублирующих систем, и все одновременно показывают разные данные.
— Вы можете мне не верить, — Владимир говорил очень тихо и спокойно, как с тяжелобольным, — но приборы в норме. Бред в ваших головах. Погодите! Не отвечайте. Попросите подойти ваших людей по очереди к этому монитору. Пусть прочитают координаты лодки.
Леонид сказал что-то на иврите штурману. Тот подошел к монитору, прочитал цифры. Следом то же самое сделали два матроса. Цифры у всех были разными.
— Это не атака. Это я так на вас воздействую, — сказал Владимир уверенно. — Если вы сейчас попытаетесь маневрировать, вы погибнете. Если меня здесь не будет, вы часа через три-четыре восстановитесь и спокойно поплывёте дальше. Не спорьте! Представьте, что все вы обкурены или обколоты. Вы можете сейчас только одно: выпить лошадиную дозу успокоительного и попробовать выставить нас с Яфой из лодки.
Командир отозвал в сторону Яфу и принялся что-то ей втолковывать. Но девушка, кажется, уже поняла, в чём дело. Она взяла лист бумаги, написала на нём несколько цифр и предложила прочесть по очереди членам экипажа. Все увидели на листке совершенно разные цифры. Судовой медик пошел за успокоительным, а команда начала готовить гостей к эвакуации.
Они уже подготовились и сидели в носовой части, около торпедного отсека. Через него можно было выбраться наружу безо всяких приборов: открыл отсек — залез внутрь, закрыл внутренний люк — открыл внешний. Яфа тщательно проверяла каждую мелочь. Владимир проверял за ней следом — не исключено, что люди под излучением кольца испытывают самые неожиданные галлюцинации. Но, кажется, ни у него, ни у девушки галлюцинаций не было.
— Володя, подумай ещё раз, — сказала Яфа. — Может быть, это всё-таки американцы? Стоит ли рисковать? Пусть буксируют нас куда хотят. Потом дипломаты договорятся, будет обмен. Ничего страшного…
— Нет, это не американцы. Да если бы и они… Ты же знаешь, не будет никаких дипломатов. Свидетелей уберут.
— Володя, если ты думаешь, что я испугалась смерти… Я готова к ней.
— Я знаю, что ты не испугалась.
— Я боюсь только за Менору. Может быть, она останется в земле навсегда.
— Не переживай, Яфа, красавица. Я найду твою Менору, слышишь? Обещаю.
Всплывали они долго, перебирая руками по верёвке аварийного буя. Через каждый метр на ней были
