Девчушка практически не имеет возможности даже перекинуться парой слов с кем-нибудь из участников шоу.
— Она уже была готова расколоться, когда этот мерзавец возник у меня за спиной. Что за тип этот Моран?
— Официально всего лишь менеджер Доринды. Но обращается с ней так, что можно заподозрить все, что угодно. Привозит ее в клуб перед самым выступлением, ровно в девять тридцать, прямо к служебному входу и лично забирает ее назад в два тридцать после окончания ночного представления. Никто ничего толком не знает о них, даже адреса их отеля. Каждую ночь они словно растворяются в тумане, чтобы появиться вновь в начале следующего вечера.
— Удалось ли тебе узнать хотя бы ее фамилию? Или какие-нибудь детали ее биографии?
— Абсолютно ничего. Известно только, что Моран и она объявились в городе несколько недель назад. Доринда прошла пробу, а дальше все устроилось само собой. Моран подписал контракт от ее имени. Две сотни зелененьких в неделю. Он же забирает выручку. Короче, все что мы знаем на этот час — это то, что ее имя Доринда и что она умеет танцевать. И ничего более.
Гнев детектива постепенно улетучился, а скорость автомобиля пропорционально снизилась до вполне приемлемой. Какое-то время приятели не произносили ни слова.
— Слышно что-нибудь о женщине, пытавшейся прошлой ночью поговорить с Дориндой? — наконец спросил детектив.
— Если такой факт и имел место, то мне о нем ничего не известно,— флегматично ответил репортер.
— Но тебе удалось хотя бы встретиться с Билли Лав? По словам миссис Дэвис, по-видимому, именно с ней она разговаривала по поводу Доринды.
— Мисс Лав,— терпеливо объяснил Рурк,— действительно единственная певица в шоу, но она категорически отрицает сам факт подобной беседы. Черт побери! Разумеется она может врать. Все участники шоу-рэкета всегда держатся друг друга и соврать им ничего не стоит. А с тех пор, как ими занялись пресса и телевидение, они особенно осторожны.
— Ты прав,— неохотно согласился Шейн.— Скорее всего здесь мы ничего не добьемся. Никто из них не захочет рисковать своей карьерой, впутываясь в это сомнительное дело.
— А ты сам что думаешь по поводу Доринды?
— Если честно, то не знаю,— смущенно ответил Шейн и после секундной паузы добавил: — Надо обладать стальными нервами или быть превосходной актрисой, чтобы не расколоться после того, как я назвал ее настоящее имя и название школы, где она обучалась.
— При условии,— репортер удобно откинулся на спинку сиденья нового автомобиля Шейна,— что она не получила специального инструктажа на тему, как вести себя в подобной ситуации. Так что визит подруги ее матери минувшей ночью мог только предупредить наших друзей о необходимости соблюдать особую осторожность.
— Ты опять прав, черт тебя возьми! И все же я готов поклясться, что она говорила правду, когда утверждала, что не знает никакой миссис Дэвис. Она не лгала мне, Тим, уж можешь мне поверить.
— Согласен, Майкл. Но допустим, что настоящее имя твоей клиентки все-таки не миссис Дэвис. Что тогда? Она может и вправду быть большой шишкой в Вашингтоне, как и предполагаемые родители нашей малютки. Вполне допустимо, что ей отнюдь не улыбалось связывать свое имя с темной историей. Черт возьми, она могла оказаться даже матерью девушки, но не хотела признаться в этом.
Шейн аккуратно перебрал в памяти детали своей встречи с миссис Дэвис. Он попытался в точности припомнить ее слова, перемены настроения, даже ее возраст. Она определенно показалась ему моложе тридцати лет, когда переступила порог его конторы, но с равной долей вероятности она могла быть и гораздо старше. При желании ей вполне можно было дать и тридцать пять и тридцать семь лет, а в этом случае у нее вполне могла быть восемнадцатилетняя дочь.
— Куда ты клонишь, Тим? — спросил он, измученный многообразием возможных вариантов.
— Допустим, что Доринда не лгала тебе, когда утверждала, что не видела никакой подруги своей матери и что она не знает миссис Дэвис.
— Но моя клиентка показала мне свою визитную карточку,— упорствовал Шейн,— на которой черным по белому было написано «Миссис Элберт X. Дэвис».
— Проснись, Майкл. Кто угодно может заказать себе визитку и поставить на ней любое понравившееся ему имя,— напомнил репортер.
— Допустим.— Шейн сбросил скорость и попытался мобилизовать свои умственные ресурсы.— У тебя найдется еще немного времени, чтобы заскочить в твою контору и перелистать несколько досье из вашего архива.
— Больше, чем достаточно, Майкл.— Рурк зевнул и добавил небрежным тоном: — Правда я собирался еще перекинуться в покер у Джека Фэррела, но, пожалуй, я и туда успею.
— У тебя еще хватит времени, чтобы спустить свою последнюю рубашку,— успокоил приятеля Шейн, притормаживая автомобиль перед зданием «Дейли Ньюс».
— Что конкретно тебя интересует, Майкл?
— Разыщи все, что имеется на Нигеля Лэнсдоуна и его семью.
— Судья Лэнсдоун? Вот это охота, Майкл! — Он издал низкий выразительный свист.
— Строго между нами, Тим. Ни слова для печати.
— Не думаешь же ты, что я окончательно спятил, Майкл? — возмутился репортер.— Не только у тебя есть мозги. Мой Бог! Если только дичью является он…— Он запнулся и добавил свистящим шепотом: — Лэнсдоун практически единственный кандидат на пост председателя комитета национальной промышленности. Одного намека на историю с его дочерью…
— Все ясно,— остановил его причитания Шейн,— поищем в ваших закромах. Наша страна нуждается в людях типа судьи Лэнсдоуна больше, чем в тысяче водородных бомб. Так что не оплошай, Тим.
— Но ты хоть представляешь, с чем нам предстоит иметь дело, Майкл? Досье на судью собиралось по меньшей мере пятнадцать, если не все двадцать лет,— вздохнул Рурк, выбираясь из машины.
Шейн присел у края длинного стола и закурил новую сигарету, ожидая возвращения своего приятеля.
— Это только самые последние данные, Майкл,— предупредил репортер, появляясь с объемистой папкой в руках,— с начала сорок пятого года. В архиве имеются еще две папки, не менее солидные, чем эта.
— Пока все, что мы хотим выяснить,— успокоил его Шейн,— это только то, есть ли у судьи дочь по имени Юлия, а если да, то сколько ей лет и как она выглядит.
Рурк водрузил на стол объемистое досье и начал перебирать собранные в нем вырезки из газет. Шейн стоял за его спиной, наблюдая, как тот перевертывал страницы, пока не дошел до фотографии женщины, запечатленной рядом с молодой девушкой. Подпись на фотографии гласила: «16 августа 1949. Миссис Нигель Лэндсдоун. Вашингтон, округ Колумбия. Вместе со своей дочерью Юлией перед ее возвращением в Роллинс Колледж, Винтер-парк, Флорида, к началу нового учебного года. Миссис Лэндсдоун — жена судьи Лэндсдоуна, занимающего важную правительственную должность в ведомстве Государственной безопасности».
— Все сходится! — выдохнул Рурк.— Ее имя действительно Юлия, и она второкурсница Роллинс Колледжа. Что скажешь, Майкл?
Шейн внимательно изучал вырезку из газеты, держа ее в вытянутой руке. Девушке на фотографии можно было дать лет шестнадцать, она была безусловно красива и имела определенное сходство с танцовщицей из «Ля Рома».
— Черт бы побрал эти газетные репродукции,— пробормотал детектив.— Никогда нельзя сказать что-либо наверняка. Разумеется, это может быть Доринда, но с таким же успехом это может быть кто- нибудь еще.
— Обрати внимание на лицо девчонки,— посоветовал ему репортер,— мне кажется, если ты напряжешь все свои извилины, ты сможешь высказаться более определенно.
— Черт тебя побери. У тебя что, нет своего мнения? Кто это, Доринда?
— Успокойся, старик. Кто я, по-твоему, эксперт-физиономист, черт тебя возьми!
