Ноги из глины

уверен, что вы желаете ему самого лучшего. Мой друг Нобби все еще Нобби, только немного больше чем был раньше».

Кэррот с отсутствующим взглядом взял полусъеденную говяжью отбивную и сунул под стол. Раздалось «Ам!».

«В любом случае, возвращаясь к работе, я также уверен, что уже говорил вам об особенностях Кэбл-стрит, хотя это все еще в Псевдополис-ярде, людям не нравится когда полицейские не носят униформы, но Коммандер Ваймз говорит, что преступники тоже не носят униформы, и таким образом, посылает всех к черту».

Кэррот задумался. Очень много говорили о Капитане Кэрроте что, даже после почти двух лет в Анк-Морпорке, он все еще не мог свободно обращаться со словом «черт».

«Коммандер Ваймз говорит, что раз секретные преступники, то надо иметь секретных полицейских...»

Кэррот задумался опять. Он обожал свою униформу. У него не было другой одежды. Идея о маскировке полицейских была... ну, немыслима. Это как те пираты, которые плавают под фальшивыми флагами. Как шпионы. Однако он прилежно продолжил:

«... и я уверен, что коммандер Ваймз знает, о чем говорит. Он говорит, что не будет больше старомодной полицейской работы по отлову бедолаг, слишком глупых, чтобы убежать!! В любом случае, с любой точки зрения это означает очень много дополнительной работы и много новых лиц в полиции».

Ожидая, пока сформулируется новое предложение, Кэррот взял сосиску со своей тарелки и опустил под стол.

Снова прозвучало «Ам!».

Официант засуетился.

— Еще подать, мистер Кэррот? За счет заведения, — все рестораны и закусочные в Анк-Морпорке предлагали бесплатное угощение Кэрроту, будучи уверенными, что он всегда настоит на оплате.

— Нет, правда, все было очень вкусно. Вот, пожалуйста... двадцать пенсов и сдачу оставьте себе, — сказал Кэррот.

— Как поживаете ваша подруга? Что-то ее не видно сегодня.

— Ангуа? О, она... где-то неподалеку, знаете ли. Я, конечно, передам ей, что вы спрашивали о ней.

Гном счастливо кивнул и заспешил по своим делам.

Кэррот прилежно написал еще несколько строчек и потом сказал, очень тихо:

— Эта лошадь с телегой все еще там, рядом с пекарней Железнокорки?

Под столом кто-то тихо зарычал.

— Правда? Это странно. Все закупщики ушли уже несколько часов назад, а муку и гравий привезут только после обеда. Кучер все еще там?

Кто-то тихо пролаял.

— И довольно-таки неплохая лошадь для телеги закупщиков. Знаешь ли, кучер обычно вешает мешок с кормом для лошади. Сейчас последний четверг месяца. Когда у Железнокорки день оплаты? — Кэррот положил карандаш и культурно помахал рукой, чтобы привлечь внимание официанта.

— Мистер Буравчик — чашку желудевого кофе. С собой.

В музее Гномьего Хлеба, на алее Каруселей, мистер Хопкинсон был очень взволнован. Вне всякого здравого смысла его только что убили. Но сейчас его больше всего беспокоили досадные обстоятельства убийства.

Ему нанесли смертельный удар буханкой хлеба. Такое нельзя вытворить при помощи даже самого черствого человеческого хлеба, но хлеб гномов обладал замечательными свойствами оружия нападения. Гномы рассматривают выпечку как боевое искусство. Когда они выпекают каменные торты, это ни у кого не вызывает улыбки.

— Посмотрите на эту выемку, — сказал Хопкинсон. — Корка сильно смята!

КАК И ТВОЙ ЧЕРЕП, — сказал Смерть.

— О, да, — сказал Хопкинсон, голосом человека, который запросто покупает черепа десятками за пенни, но в то же время, знающего редкую ценность качеств хорошего хлеба. — Но почему не простым кошем [Красный рогалик (фр) — прим. переводчика]? Или даже молотком? Я бы достал, если бы заказали.

Смерть, сама довольно таки крутая личность, понял, что стоит перед лицом крутого хозяина. В последнее время мистер Хопкинс говорил пискливым голосом и носил очки на длинной черной ленте — его дух сейчас также был в духовных двойниках очков, что всегда было признаком ума, который полирует нижнюю часть мебели и располагает бумажные папки по размерам.

— Действительно очень плохо, — сказал мистер Хопкинсон. — И неблагодарно также, после того как я им помог с печью. Я чувствую, что мне действительно придется жаловаться.

МИСТЕР ХОПКИНСОН, ВЫ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО ВЫ МЕРТВЫ?

— Мертв? — запричитал куратор. — О, нет. Я не могу сейчас умереть. Ни на секунду. Сейчас просто самый неподходящий момент. Я еще даже не составил каталог боевых булочек.

ТЕМ НЕ МЕНЕЕ.

— Нет, нет. Я извиняюсь, но так не пойдет. Вам придется подождать. У меня сейчас действительно нет времени на эту ерунду.

Смерть растерялся. Большинство людей, после начального замешательства, как-то быстро понимали, что они умерли. Подсознательный вес снимался с плеч. Оставшаяся космическая туфля сбрасывалась. Самое худшее свершилось, и люди могли, говоря метафорически, свести счеты с жизнью. Только немногие считали, что это простое недоразумение и этого можно избежать, если достаточно убедительно поспорить.

Рука мистера Хопкинса прошла сквозь крышку стола. — Ой.

ВИДИШЬ?

— Так не вовремя. Вы не могли все организовать в более подходящее время?

ТОЛЬКО ДОГОВОРИВШИСЬ С ТВОИМ УБИЙЦЕЙ.

— Все сделано так ужасно. Я хочу подать жалобу. В конце концов, я плачу налоги.

Я — СМЕРТЬ, А НЕ НАЛОГОВЫЙ ИНСПЕКТОР. Я ПРИХОЖУ ТОЛЬКО РАЗ.

Тень мистера Хопкинса начала таять. — Просто я всегда все планировал заранее, наилучшим образом...

Я СЧИТАЮ НАИЛУЧШИМ ПРИНИМАТЬ ЖИЗНЬ ТАКОЙ, КАКАЯ ОНА ЕСТЬ.

— Это очень безответственно...

У МЕНЯ ВСЕГДА СРАБАТЫВАЕТ.

Карета попала в пробку рядом с Псевдополис-ярдом. Ваймз оставил слугу парковать ее, и снова накинув пальто, пошел пешком.

Было время, кажется, совсем еще недавно, когда в Доме Стражи было почти пусто. Там был старый добрый сержант Кишка, дремлющий на стуле и капрал Ноббс стирающий портянки перед печкой. А потом все внезапно изменилось...

Сержант Кишка ждал его с папкой. — Сэр, готовы отчеты из остальных Домов Наблюдения, — сказал он, семеня рядом с Ваймзом.

— Что-то особое?

— Странное убийство, сэр. В одном из тех старых домов на Мисбегот-мосте. Какой-то старый священник. Не знаем о нем почти ничего.

Патруль просто сообщил, что будет лучше, если Вы посмотрите сами.

— Кто нашел его?

— Констебль Посети, сэр.

— О, боже.

— Так точно.

— Я попробую попасть туда сегодня утром. Что-нибудь еще?

— Капрал Ноббс болеет, сэр.

— А, я это знаю.