Послышался треск на крыше.
— Хорошо, — сказал Крошка Безумный Артур. — Увидимся внизу.
— О, господи...
Лилипут спрыгнул с крыши.
— Пока все нормально, — сказал он, пролетая мимо Кишки.
— О, господи...
Сержант Кишка поднял глаза и посмотрел в пару красных глаза над ним.
— Пока все нормально, — повторил голос с эффектом Доплера.
Кишка обхватил ногами трубу, отпустил руки, чуть пролетел, схватился за верхушку трубы, уклонился от удара глиняного кулака, услышал противный скрип прощания ржавых болтов со стенной, еще раз ухватился за падающую вместе с ним чугунную трубу, как будто она могла ему помочь, и пропал в тумане.
***
Мистер Хук повернулся на звук открывающейся двери и тут же спрятался за аппарат изготавливающий сосиски.
— Ты? — прошептал он. — Тебе нельзя возвращаться! Я продал тебя!
Дорфл несколько секунд изучающе смотрел на него, потом прошел за ним, и взял с залитой кровью полки самый большой нож.
Хук начал дрожать.
— Я-я-я всегда был д-д-добр к тебе, — сказал он. — В-в-всегда д-д-давал тебе в-в-выходные...
Дорфл смотрел на него. «Это просто красный цвет», — пробормотал себе под нос Хук...
Но сейчас взгляд голема казался более осмысленным. Он как будто проникал вовнутрь и изучал его душу.
Голем отодвинул его в сторону, вышел из бойни и направился к загону со скотом.
Хук пришел в себя. Они никогда не сопротивляются. Они не могут. Так эти проклятые големы устроены.
Он уставился на остальных работников, и людей и троллей. — Чего вы стоите! Остановите его!
Пара работников заколебалось. В руках у голема был большой нож. А когда Дорфл остановился и оглянулся на них, в его взгляде сквозило что-то новое.
Не было похоже, что он не будет сопротивляться.
Но Хук не нанимал работников за их мозги. Кроме того, никто здесь не любил голема.
Тролль запустил в него топором. Дорфл, не поворачивая головы, поймал топор одной рукой и пальцами поломал его дубовое топорище. Он вырвал молот из рук другого человека и запустил его в стену с такой силой, что проломил ее насквозь.
После этого они пошли за ним на почтительном расстоянии. Дорфл перестал обращать на них внимание.
Пар над загоном скота перемешивался с туманом. Тысячи пар глаз с подозрением наблюдали за идущим между заграждениями Дорфлом. Они всегда умолкали, если голем был поблизости.
Дорфл остановился у самого большого загона. Позади него раздались крики.
— Только не говори мне, что он собирается их всех перерубать! Мы не сможем их всех обработать за день!
— Я слышал, как у одного плотника голем сошел с ума и изготовил пять тысяч столов за ночь. Потерял счет или что-то такое...
— Да он просто смотрит на них...
Дорфл ударил ножом и разбил замок на калитке. Весь скот наблюдал за големом, обычным терпеливым взглядом скота, в ожидании, что будет дальше.
Затем он подошел к загону с овцами и открыл его. Следующим был загон со свиньями.
— Всех их? — воскликнул мистер Хук.
Голем не обращая внимания на наблюдателей, медленно прошел назад вдоль всех загонов, и зашел на бойню. Через некоторое время он вернулся, ведя за собой на веревочке старого бородатого козла. Он прошел мимо ожидающих животных к главным воротам на улицу, и распахнул их. Потом отпустил козла.
Козел понюхал воздух и закатил глаза. Потом, вероятно решив, что далекий аромат от капустных полей за городской стенной лучше запахов окружающих его, выбежал на улицу.
Все животные, с обычным стуком копыт и блеяньем, бросились за ним. Их поток обтекал неподвижную фигуру Дорфла, который сверху наблюдал за их ними.
Взволнованная суматохой курица приземлилась на голове голема и начала кудахтать.
Злость, наконец, победила в Хуке страх. — Какого черта ты это делаешь?
— заорал он, стараясь перекрыть загон с овцами. — За эти деньги, что убегают из ворот ты...
Неожиданно Дорфл обхватил его рукой за горло. Он поднял дергающегося Хука на вытянутой руке, вертя головой в разные стороны, будто в поисках решения, что ему делать дальше.
Наконец он отбросил в сторону нож, подсунул руку под курицу, которая устроила гнездо у него на голове, вытащил маленькое коричневое яйцо. С величественной грацией голем медленно раздавил яйцо об макушку Хука и бросил его.
Бывшие коллеги голема отскочили, освобождая ему дорогу через бойню.
На входе стояла высокая доска. Дорфл какое-то время изучал ее, потом взял мел и написал:
Нет хозяина...
Мел рассыпался у него в руках. Дорфл повернулся и исчез в тумане.
***
Веселина вышла из-за лабораторного стола.
— Фитиль насквозь пропитан мышьяковой кислотой, — сказала она. Неплохо, сэр! Эта свеча даже весит немного больше чем остальные!
— Что за ужасный способ убивать, — сказала Ангуа.
— Конечно, и очень умный, — сказал Ваймз. — Ветинари сидит полночи со своей работой, и до утра свечи прогорают. Отравление светом. Никто не видит свет. Кто обращает внимание на свет? По крайней мере, не отупевший старый полицай.
— О, сэр, Вы совсем не стары, — весело сказал Кэррот.
— А как насчет отупевшего?
— И не отупевший, — быстро добавил Кэррот. — Я всегда говорил людям, что у Вас многозначительная походка.
Ваймз внимательно посмотрел на него, но не увидел ничего кроме страстного и невинного желания служить.
— Мы не смотрим на свет, потому что мы видим светом, — сказал Ваймз.
— Хорошо. А теперь я думаю нам пора пойти и заглянуть в гости на фабрику свечей, не так ли? И Вы пойдете, Малопопка и захватите Ваш... Вы стали выше, Малопопка?
— Ботинки на шпильках, — сказала Веселина.
— Я думал, гномы носят только железные ботинки...
— Да, сэр. Но у меня они на шпильках, сэр. Мне пришлось их приварить, сэр.
— О. Хорошо. Правильно, — Ваймз собрался. — Ну, раз Вы стали выше, захватите Ваши алхимические препараты. Сейчас должен прийти Камнелом с дежурства во дворце. Когда дело доходит до запертых дверей, нет никого лучше Камнелома. Он ходячая отмычка. Мы перехватим его по пути.
Он зарядил свой арбалет и зажег спичку.
— Хорошо, — сказал он. — Мы все сделали современным способом, теперь займемся делом как наши деды делали. Настало время...
— Надавать по ягодицам, сэр? — торопливо сказал Кэррот.
— Близко, — сказал Ваймз, глубоко затянулся и выпустил кольцо дыма, — но, никаких сигар.
***
Взгляд на мир у сержанта Кишки несомненно менялся. Как только какое-то событие в его памяти откладывалось как наихудшее за всю его жизнь, как его тут же вытесняло что-то еще более ужасное.
Сначала водосточная труба, на которой он висел, ударилась об стену здания напротив. В хорошо организованном мире он бы приземлился на пожарной лестнице, но пожарные лестницы были неизвестны в
