— Я пытался посадить ревень, — сказал старик, толкнув дверь. — Но он вырос в двадцать футов высотой, а затем взял и загорелся. Отгадайте, где в этот момент был наш крылатый дракон, сэр, он тогда был болен и — какой ужас... Но не расстраивайтесь, его шкура будет отлично выглядеть, когда высохнет. Не изволите ли войти, сэр?
Холл внутри был настолько же тих и темен, как двор снаружи был полон света и шума. Чувствовался сухой запах гробниц исходящий от старых книг и полотнищ. Когда глаза Ваймза привыкли к темноте, он разглядел наверху висящие флаги и вымпелы. В холле было несколько окон, но из-за наросших на них паутине с дохлыми мухами вовнутрь проникал только серый полумрак.
Старик закрыл дверь и оставил его одного. Ваймз через окно посмотрел, как он проковылял обратно, что бы продолжить то, чем он занимался до прихода Ваймза.
А занимался он тем, что устанавливал живой герб.
Там был установлен большой щит. К нему была прибита капуста настоящая капуста!. Старик сказал что-то неслышное Ваймзу. Маленькая сова слетела с насеста и приземлилась на анхе, который был прикреплен к верхушке щита. Два бегемота выбрались из пруда и, прошлепав к щиту, встали в позы с двух сторон.
Старик поставил перед сценой мольберт, установил холст, взял паллет и кисть, и крикнул «Оп-ля!»
Бегемоты встали на задние лапы, было ощущение, что их мучает артрит.
Сова расправила крылья.
— Боже мой, — пробормотал Ваймз. — Я всегда думал, что они просто выдумывают это.
— Просто выдумывают, сэр? Просто выдумывают? — сказал голос позади него. — У нас бы давно были бы большие проблемы, если бы мы что-то выдумывали, ой, черт меня побери, да.
Ваймз повернулся. Еще один маленький человек появился позади него, счастливо моргая сквозь толстые стекла очков. Из-под мышки у него торчало несколько свитков.
— Извините меня, что не смог встретить Вас у дверей, но в настоящий момент мы очень заняты, — сказал он, протягивая свободную руку. — Croissant Rouge Pursuivant.
— Э... Вы — маленький красный французский рулет для завтрака? — спросил Ваймз в замешательстве.
— Нет, нет. Нет. Это означает Красный Полумесяц. Видите ли, это мой титул. Очень древний титул. Я — геральдист. А Вы будете сэром Самуэлем Ваймзом, не так ли?
— Так.
Красный Полумесяц заглянул в свиток.
— Хорошо. Хорошо. Как вам нравится ласка? — спросил он.
— Ласка? Животное?
— Видите ли, у нас есть несколько ласок. Я знаю что, строго говоря, они не геральдические животные, но мы держим несколько и честно говоря, я думаю, придется их отпустить, если только не удастся кого- нибудь уговорить принять их, иначе расстроится Pardessus Chatain Pursuivant. Он всегда запирается в сарае, если он расстроен...
— Pardessus... Вы про того старика? — спросил Ваймз. — Я имею в виду... почему он... я думал вы... я думал, герб — это только дизайн. Вам не надо рисовать это все с натуры!
Красный Полумесяц был явно шокирован.
— Ну, мне кажется, если вы хотите создать полное посмешище, да, вы можете все вообразить. Это можно сделать, — сказал он. — В любом случае ласок не хотите?
— Лично меня это не волнует, — сказал Ваймз. — И, конечно же, не ласки. Моя жена сказала, что драконы бы...
— К счастью, случая не представится, — сказал голос из темноты.
Этот голос никогда не услышишь на свету. Он был пыльно-сухой. Он звучал, как если бы он шел изо рта, который никогда не имел удовольствия иметь слюну. Он звучал мертво.
Он и был мертвым.
Воры из пекарни оценивали свои возможности.
— У меня рука лежит на арбалете, — сказал самый предприимчивый из трех.
Самый разумный сказал:
— Правда? Ну, а у меня сердце в пятке.
— Ооо, — сказал третий. — У меня больное сердце, я...
— Да, но что я имею в виду... у него даже нет меча. Если я возьму на себя волка, вы двое сможете разобраться с ним без проблем, понятно?
Вор с ясным мышлением посмотрел на капитана Кэррота. Его кольчуга блестела. Так же как и мускулы на голых руках. Даже его колени блестели.
— Кажется, мы зашли немного в тупик, — сказал капитан Кэррот.
— А что если мы бросим деньги? — сказал вор с ясным мышлением.
— Это, конечно же, поможет делу.
— И вы бы отпустили нас?
— Нет. Но это, конечно же, засчитается в вашу пользу, и я конечно на суде буду на вашей стороне.
Крутой с арбалетом облизнул губы и перевел взгляд с Кэррота на волка.
— Если вы не отстанете от нас, я предупреждаю, кто-то будет убит! — предупредил он.
— Да, это может случиться, — грустно сказал Кэррот. — Я бы предпочел избежать этого, если это возможно, в конце концов.
Он поднял руки. В руках он держал что-то плоское и круглое в шесть дюймов каждое.
— Это, — сказал он, — хлеб гномов. Самое лучшее у мистера Железнокорки. Не классический боевой хлеб, конечно, но достаточно хорош для нарезки...
Рука Кэррота метнулась. Пронесся короткий ветерок мучной пыли, плоская буханка мелькнула, и воткнулась до середины толстой доски кареты примерно пол дюйма от человека со слабым сердцем и, как оказалось, с некрепким мочевым пузырем.
Человек с арбалетом оторвал свой взгляд от хлеба только тогда, когда он почувствовал легкое влажное давление на запястье.
Ни одно животное не может двигаться так быстро, но это уже стояло рядом и выражение морды волка показывало довольно отчетливо, что если животное захочет, давление на запястье, несомненно, может более или менее усилиться.
— Отзови его! — сказал он, отбрасывая арбалет свободной рукой.
— Прикажи ему отпустить руку!
— О, я никогда не приказываю ей, — сказал Кэррот. — Она самостоятельно принимает решения.
Зазвучало громыхание обитых железом сапог, и с полдюжины гномов выбежало из дверей пекарни, выбивая подковами искры тормозя позади Кэррота.
— Хватайте их, — заорал мистер Железнокорка. Кэррот бросил руку на шлем гнома и развернул его.
— Это я, мистер Железнкорка, — сказал он. — Я так понимаю это те люди?
— Вы правы, капитан Кэррот! — сказал гном-хлебопек. — Айда, ребята! Давайте повесим их в бура'зак- ка [3]!
— Ооо, — уныло пробормотало больное сердце.
— Нет, нет, мистер Железнокорка, — терпеливо сказал Кэррот. — Мы не практикуем такое наказание в Анк-Морпорке [4].
— Они стукнули Бджорна Узкобрючника так что он потерял сознание. И запихали Олафа Огнезакала в бад'дхакз [5]! Мы отрежем им...
— Мистер Железная Корка!
Гном-хлебопек заколебался и, к удивлению и радости воров, отступил на шаг.
— Да..., хорошо, капитан Кэррот. Если вы так говорите.
— У меня есть кое-какие дела, но я бы был очень благодарен, если вы сами отведете их в Гильдию Воров, — сказал Кэррот.
Быстро думающий побледнел:
— О, нет! Они действительно стали очень строги с воровством без лицензии! Что угодно, но не Гильдия
