и понюхал ее.— Расширяешь поле деятельности, Майк?
— Положите на место!— крикнул Пэйнтер— Это вещественное доказательство!
Холстэд, седой, сонный мужчина, приподнял бровь.
— Вы нашли это в кармане моего клиента?— осведомился он.
— Нет,— признал Пэйнтер.— Но если вы думаете, что у нас недостаточно других обвинений против него, то вы глубоко заблуждаетесь. Кстати, а кто вас сюда впустил?
— Честно говоря, Питер, нам пришлось кое с кем потолковать,— сказал Холстэд.— Похоже, один из ребят, которых вы заграбастали, оказался сыном судьи Пайка. Это добавило смазки в шестеренки закона.
— Шейн привлечен за нечто более серьезное, чем пьянство и беспорядки,— сказал Пэйнтер.— Молодого Пайка вы можете забрать в любую минуту. Шейна мы не выпустим, пока не получим медицинского заключения о состоянии сержанта Маккуайра, то есть не раньше чем через двенадцать часов.
Холстэд улыбнулся и взглянул на Рурка.
— Тим?…
Репортер взял у Шейна конверт и вытащил из него пачку глянцевых фотографий.
— Настоящая конфетка,— радостно сказал он.— Воскресные газеты уже не успеют дать этот материал, Майк, но ты и твои новые друзья — в понедельник вы займете три первые страницы целиком, это я гарантирую. Я мельком глянул на изъятую кинопленку: думаю, мы вырежем оттуда два-три наименее страшных кадра и используем их в качестве гарнира.
Он передал Шейну несколько фотографий. Будучи очевидцем и участником событий, детектив помнил, что девушки на вечеринке не были обременены одеждой. Рурк ткнул пальцем в Ли, размахивавшую пустой бутылкой: ее блузка была расстегнута сверху донизу.
— Придется заретушировать некоторые места,— сказал он.— Иначе почтовые отделения зарубят весь выпуск. Мы все-таки семейная газета.
Шейн рассмеялся.
— Фотограф заслужил медаль за отвагу на поле боя,— сказал он.
— Фотограф не жаловался на жизнь,— заметил Рурк.— А теперь я хочу обратить твое внимание на три снимка с сержантом Маккуайром. Мы все горько заплакали, когда узнали, что за беда с ним приключилась. Такая блестящая карьера — и вот, вывихнутая челюсть, да еще и трещина в кости…
Он разложил в ряд три фотографии. На первой Маккуайр возвышался над Бетти с дубинкой, занесенной для удара. Бетти сжалась в комок, на ее щеке уже алела глубокая царапина. Лицо Маккуайра было искажено яростью, глаза налились кровью. Это была классическая фотография полицейского-садиста и его беспомощной жертвы. На второй фотографии Шейн перехватывал дубинку на лету. Третий снимок избражал Маккуайра, сползающего по стене после удара Шейна.
— Сначала она укусила его за шею,— запротестовал Пэйнтер.— Однако никому и в голову не пришло это сфотографировать.
— С каких это пор Маккуайра надо укусить за шею, чтобы он раскроил кому-нибудь череп?— спросил Рурк.
Пэйнтер внимательно просмотрел фотографии, затем яростно сгреб их в кучу, разорвал пополам и швырнул обрывки в угол.
— Они извращают факты! Но я здраво смотрю на вещи, Рурк. Их нельзя публиковать: это убьет нас. Это разрушит образ полиции и сведет на нет многолетние усилия по поддержанию порядка. Дайте мне слово, что вы их не опубликуете, и можете уходить отсюда вместе со своим рыжим приятелем.
— Мы требуем, чтобы Маккуайр был уволен,— добавил Шейн.
Пэйнтер побагровел.
— Если я приду к выводу, что сержант Маккуайр мне больше не нужен, я сам приму соответствующее решение!— рявкнул он.
Шейн обменялся взглядом с адвокатом.
— В таком случае, Питер, мы можем попытать счастья в суде,— мягко сказал Холстэд.— Если Майк будет отпущен, а я в этом не сомневаюсь, то я посоветовал бы ему подать жалобу на незаконный арест. Вы знаете, Питер, Маккуайр уже давно напрашивался на это,— добавил он менее официальным тоном.
Пэйнтер оторвал от лацкана своего пиджака красную гвоздику и принялся выщипывать лепесток за лепестком, бросая их на пол.
— В один прекрасный день,— процедил он,— когда-нибудь, Шейн, ты все-таки пересечешь черту, и будь уверен, я буду поджидать тебя с большим мачете в руке. Тебе опять повезло. Если бы там не было фотографа-хорошо, подождем до следующего раза. Я умею ждать. В следующий раз ты и оглянуться не успеешь…
— Майк,— вставил Сандерсон.— Что ты там говорил про мертвого парнишку — Донахью, или как его там?
— Разве я что-то говорил? Уже поздно, Боб, я устал. У меня мысли путаются.
Сандерсон сокрушенно пожал плечами.
— Что ж, Майк, я не стану тебя винить,— сказал он.
— Что такое?— резко спросил Пэйнтер.— Что вы сказали, и как это следует понимать?
— Ничего особенного, шеф. Просто мысли вслух.
— Держите свои мысли при себе,— отрезал Пэйнтер.
— Нет никакого смысла оставлять Шейна в камере,— сказал Холстэд.— Бумаги на выход будут готовы через несколько минут.
— Никаких поблажек,— твердо сказал Шейн— Мы вошли в камеру вместе и выйдем оттуда вместе.
Он предупредил протест адвоката энергичным жестом. Все трое вышли из комнаты.
— Тебе нужно хорошенько прополоскать горло, Майк, чтобы вывести привкус этого притона,— сказал Рурк.— По нелепой случайности у меня в машине завалялась бутылка коньяка. Меняю коньяк на объяснения.
— Я почти ничего не могу объяснить, Тим. Возможно, мне понадобится твоя помощь. Если смогу, то зайду к тебе в редакцию или, в крайнем случае, позвоню.
— Давай, давай. Марихуана, девочки, сахарная пудра… Материал что надо. Неплохо бы еще достать телефон этой курочки… Ли, как ее там? Дикая и тощая — я таких люблю.
Они остановились перед входом в общую камеру.
— А если честно, Майк: какая из этих куколок была твоей?— спросил Рурк.— Та, что в блузке, но без лифчика, та, что в лифчике, но без блузки, или та, что без лифчика и без блузки?
Шейн усмехнулся и вошел в камеру. Дверь захлопнулась. Стив, сидевший в углу, быстро поднялся и подошел к детективу.
— Так вы тот самый Майк Шейн?— спросил он. Шейн опустился на скамью, отодвинув в сторону спящего алкоголика.
— Ты тоже не сказал мне, что тебя зовут Стив Басс,— заметил он — Думаю, я в последний раз видел тебя, когда ты научился ходить.
Стив вздохнул.
— Я сказал им, что меня зовут Джо Тейлор. Так и знал, что не сработает.
Он заметно дрожал, несмотря на удушливую жару, царившую в камере. Короткая поездка в патрульной машине и психологический шок от зрелища тюремных стен выветрили из его головы остатки выпивки.
— Я не имею права просить вас,— сказал он, нервно зевнув.— Особенно после того, как набросил на вас эту пленку и ударил вас. Но, может быть, вы все-таки скажете отцу, что я не курил травку? Я даже не пробовал, клянусь.
— Гарри сейчас занят другими проблемами.
Стив печально покачал головой.
— Достаточно будет одного прецедента, я знаю по опыту. Отец хотел, чтобы я учился в колледже. Он сам не окончил и восьми классов и поэтому, наверное, с таким благоговением относится к высшему
