означала большие потери в начале сражения, но в результате в рядах англичан появились бы разрывы – путь для следующей атаки, в которую пошли бы уже основные силы французов.
Поскольку мы почти обязаны применять одни и те же термины и склонны применять одни и те же символы при описании средневековых и современных войн, полезно было бы обратить внимание читателя на три особенности средневековых армий в том, что касается частей и соединений армии, дисциплины внутри ее и изображения ее боевых порядков на карте. В феодальную эпоху в армии не было четкой иерархической системы подчинения. Она не «подразделялась» по функциональному принципу и не была «разбита», для более удобного осуществления операций, на части, однородные по составу и одинаковые по размеру. Она и не «строилась» из частей, объединенных в одно целое. Она не была военной машиной, части которой и вся она целиком быстро и точно выполняли желание главнокомандующего. Это было объединение, состоявшее из групп солдат с их военачальниками, которых они узнавали по их щитам или знаменам, и «баталия» была лишь временным объединением малых групп в одну большую.
Во-вторых, настроение такой армии было непредсказуемым, в особенности если она была собрана лишь недавно. Число людей, их умение сражаться, воодушевление и уверенность в себе могли быть велики, но, когда им не хватало сплоченности, умения действовать в группе и дисциплины, это сверкающее оружие могло оказаться не клинком из закаленной стали, а хрупким лезвием.
В-третьих, изображение средневековой армии, построенной для боя, на карте в виде аккуратных и параллельных один другому цветных прямоугольников может ввести в заблуждение того, кто смотрит на эту карту. Такие символы заставляют предполагать такую высокую организованность, однородность и точность расстановки войск, которой не было в действительности.
Но вернемся в утро воскресенья 18 сентября. В темноте вся англо-гасконская армия перешла из Савиньи на северную оконечность леса Нуайе. Там, на низком, обращенном на северо-северо- запад холме, с которого было видно ровное, открытое поле рядом, солдаты этой армии приготовились к бою. В лесу они могли скрыть свой обоз и при необходимости укрыться сами. Живые изгороди и виноградники рядом на равнине тоже в какой-то степени были укрытием. На одном участке обороны поставили повозки так, чтобы они стали препятствием для врага. Лошадей поместили на таком расстоянии, чтобы бойцы при необходимости могли быстро сесть в седло. Лучники заняли места, на которых должны были стоять во время боя, и, хотя в этот день действовало перемирие, укрепили свою позицию рвами. Однако у солдат не хватало еды, а у лошадей корма.
Поскольку враждующие армии (как сообщает «Герольд Чендос») стояли очень близко одна к другой и поили своих лошадей из одной и той же речки, перемирие позволяло солдатам обеих сторон наблюдать за противником и определять, какие у него войска и как они расположены. И они, конечно, не упустили эту возможность. Разведывательный отряд французов изучил позиции английской армии и доложил, что она «сильная» и «умно и умело приведена в порядок», а впереди нее находится серьезное препятствие – живая изгородь, в которой есть лишь один проход. Вдоль этой линии выстроились лучники, а через проход могут проехать на конях не больше четырех рыцарей сразу. Английские тяжеловооруженные конники спешились; на передовой линии англичане поставили лучников, выстроив их зигзагом.
По желанию короля французы дополнили доклад своими собственными выводами. И вот к какому заключению они пришли. Обычная и любимая рыцарями тактика – мощная, сметающая все на пути атака конницы – здесь не подходит. Подходящим началом был бы один яростный удар трехсот лучше всего вооруженных и наиболее опытных французских конников. Они бы прорвались через английских лучников, и в проделанные ими бреши могли бы войти французские войска. Но этим войскам придется сойти с коней, быстро идти за конницей пешком и вступить в рукопашный бой.
Король Иоанн II поступил согласно их совету. Это было одно из самых важных и самых гибельных решений в его жизни. Французские рыцари, потратив так много средств на обучение бою, снаряжение и коней, теперь должны были вести бой способом, для которого были недостаточно подготовлены, неудачно вооружены и в котором не могли применить своих коней. Правда, англичане сражались так под Халидоном (битва при Халидон-Хилле произошла в 1333 г. Эдуард III со своей армией тогда одержал победу над шотландскими войсками, и благодаря этому Шотландия временно оказалась в подчинении у Англии. –
Воскресенье закончилось неудачей переговоров и принесло уверенность в том, что завтра начнется бой. В эту ночь совет принца собрался, чтобы обсудить ситуацию. Попытка прорваться на юг с добытым богатством не удалась. Положение англичан было опасным: обоз сковывал их движения, они были голодны, с них не сводили глаз враги, которых было больше. Французская армия могла навязать англичанам бой, и было несомненно, что она это сделает. Она даже могла окружить их и уморить голодом. С другой стороны, позиция, которую выбрали для боя, была хороша сама по себе, и они еще укрепили ее. Затем они имели более долгий опыт совместных действий и потому знали друг друга лучше, чем их противники. Было необходимо решить, что выбрать – благоразумие или отвагу, отступление (если оно будет возможно) или бой, в котором, как им казалось, победить невозможно, и неизвестно, удастся ли остаться в живых.
Ночные размышления привели к важному решению, которое принц в письме, написанном через месяц, изложил так: «Из-за нехватки продовольствия, – писал он, – а также по иным причинам было решено, что мы пойдем нашим путем, огибая их [французов] с фланга так, чтобы, если они пожелают начать бой или приблизиться к нам в месте, не слишком невыгодном для нас, мы были бы первыми». Смысл этих слов (написанных уже после «невероятной» победы) специально затемнен, но они позволяют не сомневаться в том, что англо-гасконские военачальники составили план на завтра. Собирались они отступить, как только это станет возможно, или были намерены обороняться на своей позиции и отступить, только если атака станет слишком мощной, или планировали притворное отступление – хотели отвести часть своих войск к югу, чтобы спровоцировать французов на необдуманные безрассудные действия? Этот вопрос обсуждался много и долго, потому что на следующее утро англичане действительно начали действовать первыми.
В понедельник 19 сентября солнце взошло примерно в четверть шестого, а отсутствие в хрониках замечаний по поводу погоды позволяет предположить, что день был ясный. Очень рано утром Юстас Добриджкур с небольшим отрядом рыцарей из англо-гасконской армии был выслан вперед с поручением приблизиться к армии французов. Возможно, это было прощупывание противника ради информации, но более вероятно, что они должны были отвлечь внимание французов от более важных передвижений, происходивших у них за спиной. В предыдущую субботу Добриджкур отличился в бою возле Ла-Шаботри, в этот раз он попал в плен.
Во время этой схватки часть войск принца перемещалась на юг восточнее и западнее леса Нуайе или через этот лес. Этот первый шаг, осуществленный согласно плану совета, стал началом цепочки тактических приемов, выполненных в течение дня. Авангард (которым командовал Уорвик) сопровождал повозки с добычей, спускавшиеся по склону к Миоссону, к поросшему густым лесом его берегу. В этом лесу добыча будет незаметна; тех, кто станет ее охранять, нельзя будет застать врасплох и окружить, как на дне долины; и добыча, и ее охрана будут ближе к дороге на Бордо.
Относительно этого передвижения исследователи расходятся во мнениях по двум вопросам: полностью ли оно было осуществлено и какова была его цель. Уорвик и его конвой переправились через реку – вероятно, в Нуайе, – оставили возы на дальнем берегу и вернулись на подготовленную позицию, с которой начали движение; вероятно, ручей они перешли по броду Делом. Мы не станем обсуждать вопрос о том, следовали или нет за ними принц и его большая «баталия». О цели передвижения мы тоже скажем коротко. Сейчас общепризнанным является мнение, что оно должно было стать началом отступления, если бы отступление было возможным. Но можно считать, что это была военная хитрость и французское командование было обмануто. Провокация с помощью выставленного напоказ небольшого отряда, чтобы заставить противника атаковать армию на той позиции, которую она для себя выбрала, была широко распространенной уловкой. Можно также рассматривать передвижение обоза как сочетание осторожности и
