но семитомный травник оставил в нем алфавитный указатель, а многие трилогии оплакивали гибель своего третьего тома. Добрая половина книг носила на переплетах следы ожогов; некоторые вообще потеряли обложки, и сшивающие их нитки неприятно волочились по полу.
В темноте вспыхнула спичка, и вдоль стен беспокойно зашелестели страницы. Но это был всего лишь библиотекарь, который зажег свечу и теперь ковылял к одной из стен, отбрасывая грозную тень ростом с высоченную башню. У стены был установлен грубый стол, и на нем виднелись какие-то таинственные инструменты, банки с редкими клеящими составами и переплетные тиски, в которых уже был зажат раненый фолиант. По его переплету медленно ползло несколько слабых язычков магического огня.
Орангутан сунул подсвечник в руку Ринсвинда, взял скальпель, щипцы и склонился над трепещущей книгой. Ринсвинд побледнел.
— Гм… — выдавил он. — Э-э, ты не будешь против, если я пойду? При виде клея я теряю сознание. Библиотекарь покачал головой, озабоченно ткнул большим пальцем в сторону подноса с инструментами и приказал:
— У-ук.
Ринсвинд с несчастным видом кивнул и покорно подал ему ножницы с длинными концами. Пара поврежденных страниц, вырезанных из книги, упала на пол. Ринсвинд содрогнулся.
— Что ты с ней делаешь? — выдавил он из себя.
— У-ук.
— Аппендикс удаляешь? О-о.
Орангутан, не поднимая глаз, снова ткнул пальцем. Ринсвинд выудил из разложенных рядами инструментов иголку с ниткой и подал ему. Наступила тишина, нарушаемая только скрипом нитки, протягиваемой через бумагу. Наконец библиотекарь выпрямился и заключил:
— У-ук.
Ринсвинд вытащил из кармана носовой платок и промокнул орангутану лоб.
— У-ук.
— Не за что. Она.., выживет?
Библиотекарь кивнул. У книг, выстроившихся рядами над их головами, тоже вырвался едва слышный вздох всеобщего облегчения.
Ринсвинд уселся на пол. Книги были напуганы. Они были в ужасе. Присутствие чудесника заставляло их корешки покрываться мурашками. Внимательное молчание книжных томов давило на Ринсвинда, сжимая его как в тисках.
— Да, — пробормотал он, — но я-то что могу сделать?
— У-ук.
Библиотекарь бросил на него взгляд, который, если бы орангутан носил очки, был бы в точности похож на насмешливый взгляд поверх очков, и потянулся за очередной пострадавшей книгой.
— Сам же знаешь, что как от волшебника от меня нет никакого толка.
— У-ук.
— То чудовство, с которым мы сейчас имеем дело, — ужасная штука. В смысле, это настоящая магия, образовавшаяся еще на заре времен. Или, по крайней мере, где-то в районе завтрака.
— У-ук.
— В конце концов оно все уничтожит.
— У-ук.
— И настало время покончить с этим чудовством.
— У-ук.
— Но, видишь ли, мне это не по плечу. Когда я летел сюда, то думал, что смогу что-нибудь сделать, но эта башня! Она такая высокая! Наверное, ни одно нормальное волшебство с ней не справится! Если по- настоящему могущественные волшебники ничего не предпринимают, то что могу сделать я?
— У-ук, — согласился библиотекарь, зашивая порванный корешок.
— Так что на этот раз мир спасет кто-то другой. У меня ничего не получится.
Орангутан кивнул, протянул руку и снял с головы Ринсвинда шляпу.
— Эй!
Библиотекарь, не обращая на него внимания, взял ножницы.
— Послушай, это моя шляпа.., не смей так поступать с моей…
Он прыгнул на библиотекаря и был награжден ударом в висок, который привел бы его в изумление, будь у Ринсвинда время подумать об этом. Библиотекарь мог ковылять по башне, словно добродушный воздушный шарик, но под висящей складками шкурой скрывалась конструкция из идеально подогнанных Друг к другу костей и мускулов, способная пробить мозолистым кулаком толстую дубовую доску. Налететь на руку библиотекаря было все равно что врезаться в покрытую волосами железную балку.
Вафлз запрыгал вверх-вниз, подвывая от возбуждения.
Ринсвинд издал хриплый, непереводимый вопль ярости, отскочил от стены, схватил упавший откуда-то камень, чтобы использовать его в качестве оружия, метнулся вперед — и застыл как вкопанный.
Библиотекарь, согнувшись, сидел посреди башни, и его ножницы касались шляпы — но еще не резали ее.
И он нагло ухмылялся Ринсвинду.
Несколько секунд они стояли, словно на застывшей картинке, после чего орагнутан бросил ножницы, стряхнул со шляпы несколько воображаемых пылинок, поправил верх и водрузил ее на голову Ринсвинда.
Через пару мгновений потрясенный волшебник осознал, что все еще держит над головой в поднятой руке очень большой и крайне тяжелый камень. Ему удалось отбросить каменюгу в сторону, прежде чем тот оправился от шока и сообразил на него упасть.
— Понятно, — процедил Ринсвинд, откидываясь к стене и потирая локти. — Предполагается, что это представление должно на что-то намекать. Моральный урок — пусть Ринсвинд встретится со своей истинной сущностью, пусть определит, за что он действительно готов драться. Ты на это намекал? Дешевый трюк. И у меня есть для тебя новости. Если ты думаешь, что это подействовало… — Он схватился за поля шляпы. — Если ты считаешь, что это подействовало. Если думаешь, что я готов. То подумай получше. И если ты надеешься… Его запинающийся голос постепенно умолк. Потом он пожал плечами.
— Ладно. Но если серьезно, что я реально могу сделать?
Библиотекарь ответил ему размашистым жестом, который давал понять (так же ясно, как если бы орангутан сказал: “У-у к”), что Ринсвинд — волшебник, у него есть шляпа, целая библиотека магических книг и башня — все, в чем когда-либо нуждался практикующий маг. Орангутан, маленький терьер с дурным запахом изо рта и ящерица в банке прилагались дополнительно.
Ринсвинд почувствовал, как что-то слегка сдавило его ногу. Вафлз, который был крайне медлителен на подъем, вцепился беззубыми деснами в носок Ринсвиндова башмака и злобно сосал его.
Волшебник поднял собачонку за шкирку и щетинистый обрубок, который Вафлз, за неимением лучшего слова, называл своим хвостом, и осторожно отставил ее в сторону.
— Ну хорошо, — вздохнул он. — Рассказывайте, что здесь происходит.
Вид с Карракских гор, возвышающихся над равниной Сто, посреди которой, точно упавшая сумка с продуктами, раскинулся Анк-Морпорк, — этот вид был действительно впечатляющим. Не попавшие в цель и срикошетировавшие снаряды магической битвы превратились в набухающие чашеобразные облака сгустившегося воздуха, в центре которых вспыхивали и сверкали странные огни.
Дороги, ведущие из города, были забиты беженцами; все трактиры и постоялые дворы были переполнены. Или почти все.
Но никто, похоже, не хотел останавливаться в довольно приятной маленькой таверне, укрывшейся среди деревьев совсем рядом с дорогой, ведущей к Щеботану. Не то чтобы люди боялись в нее заходить, просто в данный момент им было недозволено ее увидеть.
Примерно в полумиле от таверны в воздухе произошло возмущение, и три неизвестно откуда взявшихся человека свалились в куст лаванды.
Они пассивно лежали среди сломанных пахучих веток, ожидая, когда к ним вернется рассудок. Наконец Креозот спросил:
