крышки.
— У МЕНЯ ДЕЛА, — щелкнул зубами Смерть. — НО Я В ВАШИХ СИЛАХ НЕ СОМНЕВАЮСЬ. ВЫ СПРАВИТЕСЬ. ОБЫЧНО ВАМ ЭТО УДАЕТСЯ.
Война проводил взглядом удаляющуюся лошадь.
— Иногда он действует мне на нервы. Почему последнее слово он всегда оставляет за собой?
“Полагаю, сила привычки.”
Они повернулись обратно к таверне. Немного помолчав. Война поинтересовался:
— А Голод куда подевался? “Кухню пошел искать.”
— А-а.
Война почертил закованной в латы ногой в пыли и подумал о расстоянии, отделяющем их от Анка. День выдался очень жарким. Абокралипсис подождет.
— Ну что, на посошок? — предложил он. “А стоит ли? — с сомнением отозвался Чума. — Я думал, нас ждут. Не хотелось бы людей подводить.” — Ничего, по стопочке успеем, — настаивал Война. — Часы в трактирах всегда врут. В нашем распоряжении уйма времени. Все время на свете.
Кардинг тяжело качнулся вперед и с глухим стуком упал на сверкающий белый пол. Посох выкатился из его руки и сам собой принял вертикальное положение.
Койн ткнул обмякшее тело носком ноги.
— А я ведь предупреждал, — сказал он. — Говорил ему, что будет, если он еще раз прикоснется к посоху. Но кого он имел в виду?
Волшебники разразились кашлем и внезапно крайне заинтересовались состоянием своих ногтей.
— Кого он имел в виду? — требовательно переспросил Койн.
Овин Харкадли, преподаватель Закона, снова обнаружил, что окружающие его волшебники расступаются, как утренний туман. Не двинувшись с места, он словно шагнул вперед. Его глаза бегали по сторонам, точно загнанные в ловушку зверьки.
— Э-э… — начал он и неопределенно взмахнул тонкими ручками. — Видишь ли, мир, то есть реальность, в которой мы живем, ее можно рассматривать, если можно так выразиться, как резиновую простыню.
Он замялся, сознавая, что этой фразе не грозит попасть в сборник популярных цитат. — Таким образом, она искажается, — торопливо продолжил он, — э-э, растягивается под воздействием какого бы то ни было количества магии, а, если мне будет позволено упомянуть об этом, слишком большой магический потенциал, собранный в одном месте, заставляет нашу реальность опускаться, гм, вниз, хотя, разумеется, не следует понимать этот термин буквально, поскольку я не имею в виду физические измерения; в общем, существует обоснованная теория, что применение определенного количества магии может, скажем так, прорвать действительность в самой нижней точке и, возможно, проложить дорогу обитателям или, если использовать более корректный термин, аборигенам, которые обитают на нижней плоскости (называемой разными болтунами Подземельными Измерениями) и которых — видимо, благодаря разнице в энергетических уровнях — естественным образом притягивает яркость этого мира. Нашего мира.
Наступило характерное долгое молчание, которое обычно следовало за речами Хакардли и во время которого слушатели мысленно расставляли запятые и воссоединяли разрозненные куски предложений.
Губы Койна какое-то время беззвучно шевелились.
— Ты хочешь сказать, что этих существ притягивает магия? — спросил он наконец. Его голос изменился. В нем отсутствовала былая резкость. Посох висел в воздухе над распростертым телом Кардинга и медленно поворачивался вокруг своей оси. Глаза всех волшебников в зале были обращены на него.
— Похоже, что да, — кивнул Хакардли. — Люди, изучающие подобные вещи, говорят, что о присутствии обитателей нижних уровней возвещает грубый шорох.
Лицо Койна озадаченно вытянулось.
— Они жужжат, — услужливо подсказал другой волшебник.
Мальчик опустился на колени и оглядел Кардинга.
— Он совсем не шевелится, — с любопытством заметил он. — С ним случилось что-то плохое?
— Если можно так выразиться, — осторожно ответил Хакардли. — Он умер.
— Жаль, что так вышло.
— Я подозреваю, он разделяет твою точку зрения.
— Но я могу помочь ему, — заявил Койн. Мальчик вытянул руки, и посох скользнул ему в ладонь. Будь у посоха лицо, он бы ухмылялся.
Когда Койн снова заговорил, в его голосе опять зазвучали холодные, сухие нотки, словно звуки отскакивали от стальных стен.
— Поражение наказуемо, а следовательно, победа — это награда, — заявил мальчик. — Извини? — переспросил Хакардли. — Я тебя не понял.
Койн развернулся на каблуках и зашагал обратно к своему креслу.
— Мы не должны бояться, — сказал он, словно отдавая приказ. — Подземельные Измерения какие-то! Если они побеспокоят нас, им конец! Истинный волшебник ничего не убоится! Ничего!
Он снова рывком поднялся на ноги и подошел к подобию Диска. Макет был точным до мельчайших деталей. В нескольких дюймах от пола по межзвездным глубинам медленно плыл призрак Великого А'Туина.
Койн пренебрежительно махнул сквозь него рукой.
— Наш мир — это мир магии, — объявил он. — И кто сможет противостоять нам здесь?
Хакардли показалось, что от него ждут какого-то ответа.
— Никто, — откликнулся он. — Кроме богов, разумеется.
Наступила мертвая тишина.
— Кроме богов? — спокойно уточнил Койн.
— Ну да. Но мы не вызываем богов на состязание. Они делают свою работу, мы делаем свою. Зачем…
— Кто правит Диском? Волшебники или боги?
Хакардли на миг задумался. — Волшебники. Разумеется. Но, так сказать, под руководством богов.
Когда вы нечаянно проваливаетесь одной ногой в болото, это довольно неприятно. Но гораздо неприятнее, когда вы опускаете вторую ногу и видите, что и она исчезла с тихим хлюпающим звуком.
— Понимаешь ли, волшебники… — торопливо продолжил Хакардли.
— Значит, мы менее могущественны, чем боги? — осведомился Койн.
Кто-то в задних рядах зашаркал ногами.
— Ну-у. И да, и нет, — выдавил Хакардли, ушедший в трясину уже по колени.
Правда состоит в том, что волшебники с некоторой нервозностью относятся к богам. Существа, обитающие на Кори Челести, никогда не высказывали ясного мнения по поводу церемониальной магии, в которой, надо сказать, присутствует некоторая божественность. А волшебники старались вообще не поднимать этот вопрос. Вся беда с богами состоит в том, что, если им что-то не нравится, они не ограничиваются простыми намеками, поэтому здравый смысл подсказывал волшебникам, что лучше не ставить богов перед выбором.
— Похоже, здесь существует некоторая неясность? — спросил Койн.
— Если мне будет позволено дать совет… — начал Хакардли. Койн взмахнул рукой. Стены исчезли. Волшебники стояли на вершине чудовской башни, и глаза всех до единого были устремлены в сторону далекого пика Кори Челести, обиталища богов.
— Когда ты победил всех, тебе остается сразиться только с богами, — объявил Койн. — Кто-нибудь из вас видел этих богов?
Ответом был хор нерешительных отрицаний.
— Я покажу их вам.
— Ты вполне способен опрокинуть еще стаканчик, старина, — заметил Война.
Чума покачнулся и без особого убеждения пробормотал:
“По-моему, нам пора уже двигаться.”
— Да ладно тебе.
“Хорошо, тогда полстаканчика. Не больше. А потом в путь.”
Война хлопнул его по спине и свирепо уставился в глаза Голода.
