Он встал и вышел из зала управления.
— Обиделся, — констатировал Морис. — Да ну его. Рассказывай дальше, Таенн.
— Ага… Это все была, так сказать, теория. Ситуация с точки зрения Контроля. Мир зонировали, он 'открылся', потому что являлся ключевым, и сейчас работает в полную силу в трех Сетях одновременно, одна из которых — наша, а две другие… Эрсай тут нет, и даже если бы и были, все равно ничего бы объяснять не стали. Но это, повторю, то, что видит Контроль. А теперь представьте себе, что творилось в течение нескольких лет на самой планете.
Подобные процессы, они затрагивают мир глобально. И не проходят для него даром, отнюдь. Землетрясения, цунами, войны, чертовщина с погодой и природой, смена магнитных полюсов, эпидемии… А рядом, совсем рядом — Контроль. Который, сволочь такая, не помогает. Ничем… и не имеет права объяснить, почему.
Аргаун трясло и лихорадило. Группы эмпатов поочередно выходили на связь с Контролирующими, просили о помощи — и получили отказ за отказом. Транспортная сеть, которая к тому моменту на планете присутствовала, работала только на вход — но, опять же, пропускала далеко не всех, а не выпускала почти никого. Официальная служба старалась успокоить население, как могла — ее никто не слушал. Вернее, слушать начали, но только после того, как мир бы зонирован в Мадженту, и официалы стали пропускать в мир настоящую помощь. Отношение и к Бардам, и к Сэфес к тому моменту в мире сложилось соответствующее…
— Понимаешь, почему тут очень не любят Контроль? — Таенн хмуро взглянул на Дашу. — За что им нас любить? С их точки зрения мы сидели, сложа руки, и смотрели, как они погибают. Они убеждены, что справились сами — какие выводы напрашиваются? Почитай потом 'Обитаемое небо', очень многое станет понятно. Это даже не ненависть. Это глубочайшее презрение и отвращение к нам и нам подобным. И полное отрицание нас, как явления. Так что следует сказать большое спасибо официалам, которые уговорили местных не просить станцию незамедлительно покинуть орбиту.
— А что там сейчас, в этом мире? — спросила Даша.
— Там все хорошо, — усмехнулся Бард. — Цивилизация смешенного типа, техногеника и био. Полностью атеистическая. Государств, как таковых, давным-давно нет. Болезней и войн тоже нет, так же, как нет ненависти, нет злости. Есть несколько прекрасных университетов, есть своя, уникальная педагогическая система, есть много всего… знаешь, проще потом попросить искина дать информацию, чем рассказывать про все это.
— Насколько я помню, Хуро Наолэ в своем 'Небе' писал про то, что Контроля вообще существует, как такового, — заметил Морис. — И очень изящно это доказывал. А писал и доказывал он это ни много ни мало тогда, когда над планетой находилось пять кораблей Сэфес… километров по триста в длину каждый. И поверили — ему. А не тому, что видели глаза.
— Вот даже как, — тихо сказала Даша. — Да, этот мир следует пожалеть.
— Почему? — удивился Таенн.
— Потому что он сам себя… — аарн замялась. — Он же сам себя искалечил. Лишил крыльев, лишил веры, лишил надежды! Оставили себе только обиду, и ничего больше.
Таенн, а следом за ним и Морис, засмеялись. Даша удивленно посмотрела на них.
— Дашенька, прости, но у них даже самоназвание… Аргаун — это самоназвание в общем толковании переводится, как 'надежда'. Не совсем точно, но отражает общую суть этого названия, — пояснил Бард. — Наоборот, Даш, все у них есть. И крылья, и вера, и надежда. Если вся эта заваруха кончится благополучно, прогуляйся потом сюда в хорошей компании — сама все увидишь. К Аарн мир лоялен. Да ко всем он лоялен, кроме Контроля…
— Ты сказал, что они поголовно атеисты, — заметила целительница.
— Ха. Отрицание — это ведь тоже и вера, и религия, причем зачастую более крепкая и сильная, чем религии традиционные. Они ведь признают такие очевидные вещи, как свободу выбора, силу духа и еще массу всяческих полезных и нужных вещей, — Таенн вздохнул. — Слушай, а ведь ты можешь… просто посмотри, как выглядит эгрегор. Посмотри, ты сумеешь. И только после этого делай выводы.
— Хорошо, — согласилась Даша, впрочем, без особой уверенности. — Только сначала я посмотрю на Скрипача с Итом, да и на Леона нужно взглянуть. Эгрегор подождет.
— Согласен, — сказал Таенн. — Ну что, Морис? Пойдем ко мне?
— Зачем? — с подозрением спросил Сэфес.
— Затем, чтобы по очереди поспать, ну и перекусить тоже можно, — предложил Бард.
— Ладно. Даша, если что, мы у него, — Морис встал, Таенн тоже. — Пить не будем, не волнуйся.
— Волноваться на этот счет следует не мне, а вам, — заметила целительница. — Кроме того, врать нехорошо.
— Это про что же? — удивился Бард.
— Про то, что не будете пить. Будете.
— Искин, это все ты, железяка? — раздраженно вопросил Таенн в пространство. — Уже доложил, да?
— Ничего я не докладывал, она сама догадалась, — проворчал искин. — Чуть что, так сразу я! Если ты вообще заметил, я как раз веду себя тише воды и ниже травы. А вот ты…
— А я что?
— А ты все время говоришь мне какие-нибудь пакости!!!
— Так, все, — приказала Даша, тоже поднимаясь. — Открой мне проход к катеру, пожалуйста. Леон еще там?
— Да.
Леон действительно нашелся там, где сказал искин. Когда Даша вошла в катер, он спешно натягивал на себя рубашку. Рядом Даша увидела зону роста контроллеров, еще не успевшую закрыться. Леон выглядел удивленным и, кажется, слегка напуганным.
— Ты зря оделся, — сказала целительница. — Сними рубашку, пожалуйста.
— Зачем? — с подозрением спросил Сэфес.
— Снимай, снимай, мне надо кое-что посмотреть. Леон, не надо вести себя, как маленький мальчик, — попросила Даша. — Знаешь, чаще всего так именно дети делают. Если что-то не в порядке, то надо сделать вид, что все в порядке, авось само рассосется. Скажи, что именно тебя беспокоит?
Леон явно смутился. Снова снял рубашку и повернулся спиной. Даша подошла поближе, вгляделась.
— Интересно, — задумчиво сказала она. — И давно у тебя на плечах ожоги?
— В том-то и дело, что нет, — вздохнул Леон. — Вчера почувствовал, что плечи начали зудеть. И даже не почешешь толком… чертова Санкт-Рена с их этикетом! А сегодня вообще невмоготу стало. Даш, что там такое, а?.. — жалобно спросил он.
— Солнечный ожог. Похоже, что ты сгорел, потому что слишком долго пробыл на солнце, да еще и на ветру. Поскольку ты болен альбинизмом, твоя кожа пострадал больше, чем у обычного человека, но не особенно сильно. Ничего страшного. Мне странно другое… Леон, когда именно ты загорал и где ты был в последний раз на солнце без рубашки?
Сэфес повернулся к ней, нахмурился. Опустил глаза, что-то подсчитывая.
— Не может быть, — пробормотал он. — Ерунда какая-то…
— Так где и когда?
— Мы были… мы действительно проторчали целый день на море, когда застряли в мире Марии. Но… это же было… почти две недели назад… или даже больше…
— Сядь, — приказала целительница. Сэфес повиновался. — А теперь послушай меня внимательно. Я вижу не так, как люди, Леон. Совсем иначе. И вижу я гораздо больше.
Даша подробно, даже, пожалуй, излишне подробно рассказала Леону о том, как они трое выглядят в ее глазах. Он задумчиво кивал в такт ее словам. Сэфес был раздосадован тем, что Даша его застала врасплох, но в то же время она видела — ему интересно. Действительно интересно.
— Я сам не вижу, как выглядит истинное тело, — сказал он, когда аарн закончила. — Только по приборам… могу догадываться. Может быть, оно и к лучшему. Представляю, как это неприятно, и… Даш,
