— Что делать? Держаться меня, повторяю. После того, как мы получим станцию, я доставлю вас и детей туда, где Братство вас не достанет, — пообещал Стовер. — Живите, плодитесь, размножайтесь, сейте разумное, доброе, вечное… да что угодно делайте, что хотите.
— Я бы хотел отправить детей домой, — медленно проговорил Учитель. — Сам я после этого всего жить на свете не достоин, но они-то не виноваты ни в чем.
— Домой, так домой, — покладисто согласился Микаэль. — Но прежде, чем домой, вы мне все-таки поможете. Поможете, Учитель? Не будете заставлять дядю Мишу злиться и превращаться в очень быструю ящерку с очень острыми зубами, а?
Тот обреченно кивнул.
— Вот и славно, — подытожил Стовер, поднимаясь. — Сейчас наша главная задача — уговорить Нудгу и Хала после их маленькой акции уйти в зону Орина. К самой планете мы подойти не сумеем, но вполне можем подождать станцию неподалеку.
Стамен являлся молодой планетой Индиго, которая прошла зонирование совсем недавно. В нем еще существовали государства, границы, не было пока что ни единого языка, ни единого правительства. Даже Транспортная сеть и официалы до планеты еще не добрались, и этот факт очень порадовал и сестру Нудгу, и брата Хала, и Стовера. Если так, то в мире до сих пор имеется в большом количестве оружие, вряд ли за двадцать с чем-то лет, прошедших после зонирования, его успели уничтожить.
Идеальный вариант для полной безнаказанности. Творить здесь можно было все, что угодно.
Посовещавшись, решили 'создать войну'. Стовер вывел караван на подходящую орбиту. Сестра Нудга и брал Хал собрали всех своих на молитву, Учитель и дети в этот раз остались на своем корабле.
— Что вы будете делать? — поинтересовался Стовер.
Нудга снисходительно пустилась в объяснения. После того, как Микаэль проголосовал за ее решение по Анлиону, она изменила свое мнение о нем, и сейчас так и лучилась лояльностью и доброжелательностью.
— Понимаете, у этих людей в душах заложено, к сожалению, не только хорошее, но и плохое. Плохого больше, его всегда больше. И сейчас мы просто разрешим этому плохому выйти наружу. Если я вдруг ошиблась, и хорошего в них окажется достаточно, то ничего не произойдет. А если не ошиблась, и плохое главенствует над ними, вы увидите, что станется с этим миром буквально через несколько часов.
Стовер покивал.
— Ясно, ясно, — проговорил он. — Скажите, сестра Нудга, а вы это уже делали раньше?
— Конечно, — беспечно кивнула та. — Не раз.
— И получалось?
— Разумеется! Мир, весь мир, и вся вселенная будут принадлежать Единому, и никто не сумеет его остановить. Ни его самого, ни его верных слуг! — в глазах сестры Нудги зажегся уже знакомый Стоверу фанатичный огонь. — А эта молитва, она же совсем простая. Вы сказали, чтобы мы берегли себя и не уставали перед решающей схваткой. Вот увидите сейчас, мы совершенно не устанем.
— И много это займет времени?
— Пять минут, — усмехнулась Нудга. — Всего пять минут, и воля Единого будет исполнена.
'Интересно, давно она перестала отличать свою волю, волю Великого и волю Единого? — внутренне усмехнулся Стовер. — Впрочем, неважно'.
— Это хорошо, — одобрил он. — Я тогда пойду к себе, нам надо готовиться к последнему расчетному шагу.
— Идите, идите, — покивала Нудга. — Мы вас позовем, когда на планете начнется очистительный процесс.
'Очистительный? С ума сойти, — Стовер мысленно присвистнул. — Вот чисто теоретически — она о созидании что-то вообще слышала или умеет только разрушать, и ничего больше?'
Он перешел на катер, где его встретили математики и Клайд.
— Слушайте, Микаэль, это уже перешло всякие пределы! — с места в карьер начал ксенолог. — Вы что? Вы ей будете позволять вот так постоянно себя вести? Это же какая-то мадам Смерть, черт бы ее побрал! Одну планету угробила, тут же, не дав никому опомниться, хватается за вторую — а вы сидите, сложа руки, и ничего не делаете?
— Так, стоп, — Стовер поднял руку. — На следующем расчетном шаге мы берем станцию. Вы об этом помните? И что вы сейчас предлагаете? Разозлить ее, чтобы она нам на самом важном этапе все сорвала?
— Микаэль, это действительно уже слишком, — вдруг сказал Агор. — Я буду настаивать, чтобы после завершения операции этой тварью занялся палач. Я никогда не был гуманистом, но то, что делает эта женщина, это… это за пределами нашего разумения. Это нерационально, прежде всего! Вы представляете, сколько ресурсов и средств теряется в результате ее действий?
— Представляю, — очень серьезно заверил Стовер. — Еще как представляю. И, поверьте, я возмущен не меньше вашего. Но что можно поделать? В данный момент мы можем только стоять, смотреть и ни в коем случае не предпринимать никаких действий. Иначе…
— Иначе она пойдет войной на нас, вы хотите сказать? — вмешался Аран. — Знаете, Микаэль, скажу вам единожды правду — я сожалею о том, что мы с братом ввязались в эту авантюру. И скажу вам больше — станцию вы не получите.
— Почему? — нахмурился Стовер, ему очень не понравилось это заявление.
— Да потому, что на этой станции, если я успел понять, находится нечто, что сильнее нас всех, вместе взятых. Сильнее неофитов, Братства, сильнее самого Великого, или как там его, — математик говорил бесстрастно, но Стовер видел, что впервые за все время Аран едва сдерживает рвущиеся наружу эмоции. — Оно даже сильнее, чем любой Контроль, если на то пошло. Представьте себе, какой силой воли надо было обладать, чтобы выдрать станцию из той свертки пространства, в которой находится Изначальный мир? Кем надо для этого быть? И кем надо быть, чтобы тащить эту станцию столько времени, даже не осознавая, что это ни теоретически, ни практически невозможно?
— Аран, о чем вы говорите? — недоуменно спросил Стовер.
— Микаэль… У вас снята матрица с того Сэфес, вы помните об этом? Именно по этой причине вас слушается катер. У Ита и Ри, которые ведут станцию, никаких матриц нет… — начал Аран.
— Но там же есть Сэфес и Бард, и…
— Они при всем желании ничего не смогли бы сделать! — не выдержал математик. — Мы с братом очень долго думали на эту тему, но так и не поняли, за счет чего и вообще как они осуществляют эти броски!
— Но почему вы молчали?! — ошарашено выдохнул Стовер.
— А о чем было говорить?! Есть факт — станция перемещается по точкам в сиурах, несмотря на то, что не может этого делать. Мы взяли за аксиому этот факт и, пользуясь тем, что вы тоже можете перемещать катер, используя тот же метод, стали делать расчеты. Все! А вот то, как они двигаются… — Аран развел руками. — Я не знаю. И Агор не знает. И, подозреваю, никто во вселенной не знает, как не- Контроль смог работать почти как Контроль. Это вы в состоянии понять, Микаэль?
Стовер молчал. Не сказать, чтобы он был сильно удивлен, но последнее время и его не покидали смутные сомнения по поводу странной команды, которую они преследовали. Сомнения были, правда, несколько иного рода — например, о межрасовой совместимости или о том, каким образом тот же сумасшедший Скрипач остался жив после сетевого поражения, но…
— В любом случае, отступать нам некуда, — вздохнул он. — Я в какой-то степени разделяю ваши сомнения, но давайте все же попробуем. В конце концов, мы ничего не теряем.
— Ну да, разве что жизнь, — нервно ухмыльнулся ксенолог. — Какая ерунда, право слово.
— Мы не потеряем жизнь, прекратите разводить панику, — неприязненно бросил в ответ Стовер. — Мы вообще ничего не потеряем, поверьте. И, несмотря на заявление Агора, мы, я думаю, даже кое-что приобретем.
Сестра Нудга позвала их через полчаса. Глаза ее сияли, и Стовер понял — по всей видимости, затея удалась.
