почувствовал, как на лбу выступил пот.
Неужели он утратил и вкус, и рассудок? Ведь в этой Сюзанне ничто даже не напоминает об ее принадлежности к прекрасному полу! Впрочем, упругая грудь чувствовалась сквозь тонкую ткань, а нелепые мешковатые джинсы не могли скрыть красивую линию бедер. Неужели она ухитрилась соблазнить его?
– Может, я и вправду выгляжу идиотом?
В этот момент дверь лифта с шорохом открылась. За дверью стояла невысокая коренастая женщина, нагруженная папками. Увидев ее, Мэтью покраснел.
– Нет, по-моему, вы совершенно нормальны, – заметила она.
– Неважно, – перебил ее Мэтью. – Я разговариваю сам с собой. И все-таки интересно, похож я на человека, способного огреть женщину по голове дубинкой, перекинуть через плечо и утащить к себе в пещеру? Впрочем, при желании любая женщина может превратить даже самого цивилизованного мужчину в дикаря.
Женщина смотрела на него с недоумением и молчала. Мэтью вдруг осенило: во всем, что случилось, виновата Сюзанна. Вежливо поблагодарив женщину за помощь, он вышел из лифта, помедлил секунду и снова шагнул обратно.
– Вспомнил об одном незаконченном деле на четырнадцатом этаже, – пояснил он.
Когда женщина в ответ возразила, что ей нужно вниз, Романо покорно нажал кнопку нижнего этажа, погрузившись в размышления. С журналом давно пора покончить, и прежде всего надо уволить Сюзанну за устроенную сцену обольщения. Как он мог пойти у нее на поводу! Мэтью решил через четыре недели вновь собрать всех сотрудников редакции и на этот раз объявить им: «Все вы уволены. Можете благодарить за это очаровательную мисс Мэдисон». Да, так он и скажет.
Сунув руки в карманы, Мэтью вновь начал насвистывать. Через несколько минут он уже вышел из здания редакции. Кошмар! Потерял уйму времени, заработал сильную головную боль и к тому же приходится признать, что с местью придется повременить. Подозвав такси, он уселся на заднее сиденье и нахмурился, вспомнив, что в редакцию все-таки придется вернуться – за кейсом.
Завидев Мэтью Романо, секретарша вскрикнула, точно перед ней из-под земли вырос сам Том Круз, и бросилась навстречу, протягивая ему кейс. Она сбивчиво защебетала, что уже хотела было догнать его, но задержалась из-за торжественного собрания. Мэтью недоуменно поднял брови.
– О, мистер Романо, мы все так благодарны вам! – восторженно продолжала она. – Меня зовут Джуди. – У нее на ее глазах выступили слезы благодарности. – Мы не знали, кто наш новый хозяин, мы были уверены, что вы вышвырнете всех нас за дверь и ликвидируете журнал. Я так волновалась! Видите ли, моя мама сейчас лежит в больнице. Она еще легко отделалась: сломала лодыжку, а ведь могла бы сломать шейку бедра! А Эдди из службы доставки уже позвонил своей подруге. Знаете, в эти выходные они собираются пожениться. Она беременна. Они так давно мечтали о ребенке! Было бы ужасно, если бы он потерял работу. Конечно, мы понимаем, что вы просто решили пощадить нас, но все-таки спасибо: ведь вы поверили в нас и в Сюзанну…
Мэтью устало прикрыл глаза. Еще немного, и секретарша провозгласит его спасителем человечества. К сожалению, Джуди заблуждается. Он не добрый волшебник, а владелец огромной корпорации, расчетливый и безжалостный. Он взял из рук девушки кейс, поблагодарил ее и поспешил уйти. Что еще ему оставалось? Мэтью переглянулся с таксистом и тяжело вздохнул.
Джо Романо, младший брат Мэтью, внимательно выслушал его рассказ. Джо не был покладистым человеком, именно поэтому брат ценил его, а Джо, в свою очередь, с благоговейным трепетом наблюдал за тем, как Мэтью выходит целым и невредимым из самых рискованных переделок.
Но сегодняшний рассказ Мэтью озадачил Джо. Они встретились за обедом, перед тем как разлететься в разные города. Из любопытства Джо завел разговор о встрече в редакции журнала и получил неожиданный отчет.
– Ты не ослышался: я предоставил сотрудникам «Шика» четыре недели на реанимацию журнала.
– Целый месяц? Этому захудалому изданию?! Послушай, Мэтт, зачем ты это сделал? – Джо в волнении подался вперед. – Впервые за много лет я тебя совсем не понимаю.
– Четыре недели – это не год и не два. Какая разница, когда мы скоро так или иначе разгоним редакцию?
– Но ведь ты собирался сделать это сегодня. Почему же ты передумал? На тебя такое впечатление произвели новые замыслы главного редактора, цифры, факты?
– Наоборот. Я окончательно понял, что от «Шика» прибыли нам не дождаться.
– Так почему же ты не ликвидировал журнал? – Джо удивленно вскинул брови.
– Прекрасный кофе. Похоже, они сами жарят зерна.
– Мэтт, не увиливай. Скажи, зачем ты прилетел в Нью-Йорк? Только для того, чтобы закрыть «Шик». – Внезапно Джо осенило: – Ах, да! Из-за тех писем и Сюзанны Форд.
– Ее фамилия Мэдисон, – холодно поправил Мэтью. – И больше я не желаю слышать об этих письмах. В них не было ничего забавного.
– Конечно, конечно, – торопливо согласился Джо. – Потому я и растерялся… Постой-ка! Ты уволил ее, да?
– Нет. – На скулах Мэтью перекатывались желваки. – Хотя вначале собирался сделать это, разогнать остальных сотрудников, продать офис, но…
Братья смотрели друг на друга в упор, но Мэтью недоговорил. Что он мог сказать? Что фурия в линялой тенниске и джинсах загнала его в угол?
– Однако потом передумал, – заключил, наконец, Мэтью и принялся за омлет. На лице Джо застыл невысказанный вопрос. Обдумывая, что сказать дальше, Мэтью медленно жевал. – Потому, что решил: несправедливо выбрасывать на улицу всю редакцию только из-за того, что я хочу свести счеты с одним-единственным человеком. Через четыре недели я уволю ее.
– Помнишь, какой выход предлагал тебе я? – спросил Джо. – Закрыть журнал и выдать сотрудникам пособие в размере месячной зарплаты. Но ты, видишь ли, решил во что бы то ни стало поквитаться с этой Кулидж…
– Мэдисон, – резко поправил Мэтью.
– Клинтон, Мэдисон, Рузвельт – какая разница? Ты хотел отомстить ей, но почему-то отказался от своих планов. Почему?
Мэтью взглядом подозвал официанта и указал на свою пустую кофейную чашку.
– Давай проясним все сразу, – заявил он. – Ты мой брат, моя правая рука, но я не обязан отчитываться даже перед тобой, ясно? – Мэтью с опозданием понял, что погорячился: Джо уже поднимался из-за стола. – Джо, ради Бога, сядь! Да сядь же ты!
Некоторое время братья смотрели друг на друга в упор, и, наконец, Джо послушно опустился на стул. Глаза Мэтью холодно поблескивали.
