— Я, — ответил тот и закрыл тетрадку с записями. — Что вам нужно?
— Я оперуполномоченный отдела борьбы с бандитизмом, — проговорил военный и, кинув фуражку на стол, повелительным тоном произнес: — Соберите всех трактористов, посмотрю их документы. Если у тебя ребята хорошие, то проведем проческу лесополос и балок. Оружие есть?
Бригадир тракторной бригады Григорий Мальцев, бывалый фронтовик, танкист, смело глядя на незнакомца, проговорил:
— Прежде чем собирать ребят, я хочу удостовериться, с кем имею честь разговаривать...
— А-а-а! Ты не веришь, что я работник НКВД? Пожалуйста, вот мое удостоверение...
Достав из кармана удостоверение личности, незнакомец, прикрыв большим пальцем фотографию, на мгновение приблизил его к глазам Мальцева. Бригадир успел прочитать фамилию «Климов». Он понял, с кем имеет дело, но виду не подал, встал из-за стола и произнес:
— Теперь полный порядок. Сейчас соберу ребят. Может быть, вы, товарищи, пожелаете у нас поужинать? Покушать горячего борща, мяса, попить парного молока...
— Недурно, недурно! Откровенно говоря, мы проголодались. Распорядитесь, чтобы накормили нас. — Дубов пощипал рыжие усы и ухмыльнулся...
Мальцев направился под навес сарая к трактористам:
— Ребята! Помните, приезжал к нам на днях бригадир Самарин из МТС? Который рассказывал о бандитах? Так вот, те бандиты сейчас у нас. Что решим?
— Задержим!.. — раздались решительные голоса.
Дубов, посматривая в окно, тихо говорил:
— Здесь нас принимают неплохо. Этот бригадир мне нравится, но вечером нужно все закончить. Пора отсюда сматывать удочки. Нужно к железной дороге и на запад. Догонять фронт. А сейчас первым делом плотно подзаправиться и документы раздобыть.
Но «подзаправиться» им не пришлось. Дверь открылась, и трактористы, бойцы истребительного отряда, наставили на них дула винтовок:
— Руки вверх!
Лицо Дубова почернело. Рывком он выхватил из-за пояса гранату и с силой ударил ею по голове бригадира Мальцева, стоявшего впереди. Граната не взорвалась. Мальцев упал на земляной пол. Грохнул выстрел, и смертельно раненный Дубов повалился рядом с Мальцевым, судорожно сжимая пальцы. Шустов поднял руки вверх и невнятно забормотал:
— Не стреляйте! Я сдаюсь!..
Мальцева подняли с пола, расстегнули воротник рубахи. Он открыл глаза...
На первых допросах Шустов отрицал свое близкое знакомство с убитым Дубовым и свою причастность к бандитской шайке «Лесные братья». Он бормотал о случайной встрече в поле с неизвестным человеком, выдавшим себя за работника НКВД. Тот, якобы, согласился подвезти его до ближайшей железнодорожной станции.
Но собранные материалы, вещественные доказательства — одежда и документы Климова, найденная в тайнике радиостанция, большая сумма денег, различные документы, свидетельские показания изобличили преступника.
Шустов после долгого запирательства признался, как он работал в гестапо в дни немецкой оккупации в станице Константиновской, как после изгнания фашистов руководил бандитской шайкой, как он с Дубовым убил Климова.
— Я и Дубов лежали в траве, поджидали, когда опер будет ехать на мотоцикле, — рассказывал Шустов. — Наконец он появился на серой лошади. Мы поднялись и вышли на дорогу. Он спросил, кто мы такие. Дубов назвался солдатом, отставшим от своего полка, Климов потребовал предъявить документы. Дубов подошел к коню и, развернув какую-то бумажку, показал Климову. Тот наклонился... А этого нам и нужно было. Мы схватили его за шею, стащили с коня, разоружили.
Дубов приказал ему раздеться, но Климов бросился на нас. Долго не могли мы с ним справиться. Дубов вырвался из рук Климова, ударил его по голове автоматом и застрелил... Труп мы закопали, сели на лошадь и незаметно, балочками, через кустарники, проехали к Дону в лес, расположенный у шлюза под Кочетовской. В окопе мы спрятали седло и уздечку.
— Зачем вы это сделали? — спросил Самойлов.
— Чтобы выиграть время и подальше уйти. Лошадь с седлом, но без седока могла бы обратить на себя внимание людей...
Всю ночь шел проливной дождь. По балкам и оврагам текли ручьи. К утру погода изменилась: подул ветер, местами прояснилось небо.
Труп Климова нашли в том месте, где указал Шустов, и привезли в станицу Семикаракорскую.
Хоронили Климова на другой день. У могилы, вырытой в центре станицы, собрались женщины, старики, школьники. Они безмолвно смотрели на гроб, обитый кумачом. Многие плакали.
На землю повалил первый пушистый снег. Побелели, словно поседели от горя, головы собравшихся людей.
Вперед вышел секретарь райкома партии Ведерин. Он снял шапку-ушанку:
— Товарищи! Сегодня хороним мы верного сына нашей Родины, Ивана Дмитриевича Климова. Он отдал свою молодую жизнь за наше счастье. Светлый образ друга сохраним навсегда в наших сердцах.
Гроб опускали в могилу Самойлов, Перминов, милиционеры. Люди плакали. Никому не хотелось верить, что уже нет в живых веселого, бесстрашного Ванюши Климова.
СОКРОВИЩА СТАРИКА ОСКАРА
В милицейском архиве я натолкнулся на пожелтевшую от времени записную книжку. Беглые выцветшие карандашные пометки поначалу не привлекали моего внимания. Перелистывая страницы, я с трудом разобрал:
«Старик... тайная скупка бриллиантов и золота... Гость из Баку...»
Что бы это могло означать?
Книжка принадлежала моему старому другу, прошедшему путь от рядового милиционера до начальника райотдела, а ныне — пенсионеру Николаю Арсентьевичу Самойлову.
Я позвонил ему и сообщил о своей находке. Самойлов обрадовался:
— Неужели сохранились? Подумать только: прошло двадцать лет. Интересное дело!..
Через час, сидя у меня в кабинете и напрягая память, Николай Арсентьевич стал рассказывать...
...Как сейчас помню: в Ростове стоял чудесный летний вечер. Цвела акация. Я сидел у открытого окна, читал одно уголовное дело. Потом все папки убрал в сейф, закрыл окно и собрался было уходить домой, как вдруг меня вызвал Александр Иванович Козлов, начальник Ростовского горотдела милиции.
— Много развелось скупщиков золота, — недовольно проговорил он. — Вот прочтите ориентировку. Контрабандисты пытаются переправлять за границу валюту, золотые изделия. Ниточка тянется в наш город. Поручаю вам заняться этим.
Утром я отправился на Новопоселенский рынок. Он занимал большую площадь старого кладбища и пустыря от Красноармейской до Шестой улицы. Ежедневно сюда стекалась тьма народу. Торговля шла бойкая. Людской поток подхватил меня и понес в самую гущу. Перед глазами мелькали нанизанные на руки сарафаны, кофточки, детское белье, мужские костюмы, босоножки, туфли, шарфы, платки...
В другом конце «толкучки» продавались табуретки, щетки, примусы, велосипеды, патефоны, гвозди, замки, радиоприемники.
