Я осмотрел комнату, за буфетом увидел небольшой новый чемодан.
— Чей это? — обращаюсь к старику.
Все молчали. Скрипнул стул, на котором сидел неизвестный человек в каракулевой шапке.
— Положим, этот чемодан мой? Ну?..
— Что в нем?
— Зачем буду отчитываться?
— И все-таки прошу отвечать на вопросы.
— Обыкновенные вещи!
Обращаюсь к понятым:
— По-видимому, человек, назвавший себя хозяином чемодана, не знает, что в нем лежит. В таком случае я вынужден вскрыть чемодан.
— Зачем вещь портить? Вот ключ.
В чемодане — ванилин, сахарин, перец.
Оскар Абас оглы нервно ковылял по комнате, опираясь на палку. Он не находил слов, морщился, хватался за голову:
— О мерзавец! О шайтан! Пустил человека в дом! И вот тебе... Такая неприятность!..
Он не умолкал ни на секунду, призывая в свидетели аллаха.
— Бросьте разыгрывать комедию, гражданин Абдул! — сказал я. — Мы хорошо знаем, что его не аллах послал. Он прилетел самолетом из Баку. Скажите лучше, где хранится у вас золото?
Старик оцепенел. Затем, взяв себя в руки, деланно засмеялся.
— Золото? Вы, гражданин начальник, думайте, что говорите. Откуда у нищего золото? — Старик обиженно отвернулся.
Четыре часа продолжался обыск — и никаких результатов. Признаться, я начинал чувствовать себя неловко. Неужели ошибся? Еще и еще раз тщательно осмотрел комнатки, коридор, дворик — ничего. Только на чердаке нашли хорошо упакованный сверток с ванилином.
— Что ж, заарестуй меня, начальник, раз я нарушил закон. Я знаю: спекуляция — это плохо. Но чем-то жить надо? На одном подаянии долго не протянешь.
От меня не ускользнули ни готовность Оскара отвечать за незаконную торговлю, ни его желание побыстрее избавиться от нашего пребывания в его доме. Где, где мы еще не искали? Стены все простучали, пол тоже. Разве что порожек? Я достал стамеску, молоток и наклонился к порожку.
— Прошу не портить пол! — вскочил с места старик.
Вставная дощечка была аккуратно зашпаклевана, закрашена, но оторвать ее не представило труда. Под дощечкой оказалась ниша, а в ней — ящик из-под винтовочных патронов. Когда вскрыли крышку, увидели червонцы старой чеканки, золотые кольца, браслеты.
На этом можно было и закончить обыск. Но тут вспомнились слова полковника Козлова, сказанные им на инструктаже: «Как заяц перед ночлегом делает несколько лежек в разных местах, а спит лишь в одной, так и матерый преступник прячет награбленные ценности в разных местах»
Я решил осмотреть еще раз кухню. Около печки стоял старый покосившийся стол с фанерными боками. Он был пуст. И, в десятый раз заглядывая в него, я обратил внимание на едва уловимое движение старика.
«Не зря волнуется», — подумал я и начал отрывать крышку. Старик вскрикнул, подбежал к зеркалу, что висело на стене, с силой ударил по нему кулаком и осколок поднес к горлу. Его вовремя схватили за руку.
Стол оказался с двумя стенками. В пространстве между стенками стояли высокие и узкие из белой жести банки. Вынул одну — валюта! Вынул другую — драгоценности.
В третьей банке оказались бриллианты по полтора — два с половиной карата, деньги царской чеканки по десять и пять рублей. В четвертой — золотые часы, обложенные ватой, массивные цепочки, золотые кольца, броши, перстни...
Из горотдела пришла машина с охраной, приехал Козлов. Увидев лежавшие на столе ценности, он удивленно проговорил:
— Вот тебе и нищий! — И добавил потише: — Привез работников ювелирторга и фино. Пусть они определят стоимость этих ценностей...
ТРИ КЛОЧКА БУМАГИ
Рано утром на станции Кущевская в товарном вагоне, загруженном наполовину углем, был обнаружен труп неизвестной женщины. К месту происшествия прибыли работники уголовного розыска, следователь прокуратуры, начальник станции, санитары, путейцы.
Труп сфотографировали, отправили в морг. Вагон опломбировали и поставили на товарный двор.
Капитан милиции Савин, устало потирая седые виски, еще раз перечитал материалы предварительного следствия — ни одной улики, которая бы помогла найти убийцу. Он послал в органы милиции фотографию, ориентировку о нахождении трупа женщины с описанием ее примет. Как вести поиск преступника? Что делать дальше? Его размышления прервал телефонный звонок.
— Савин слушает! Так-так, любопытно! Доставьте его ко мне!
Вскоре дежурный милиционер привел угрюмого парня с кровоподтеками и ссадинами на лице. Тот подошел к столу и, расставив ноги, исподлобья посмотрел на майора.
— Фамилия, имя? — спросил Савин.
Задержанный назвался Петром Алексеевым. Он ехал без билета в тамбуре. Капитан спросил, откуда у него кровь на рубашке.
— А я не знаю. Это, наверное, краска, — ответил равнодушно Алексеев.
— Проверим. Снимите рубашку...
Судебно-медицинской экспертизой было установлено, что кровь убитой женщины и кровяные пятна на рубашке задержанного — одной группы.
Капитан вновь допросил Алексеева. Тот отрицал свою причастность к убийству. Без конца твердил, что ночью к нему в тамбур подсели двое неизвестных, сняли с него новую шерстяную рубашку, а взамен дали старую, вылинявшую, рваную. Да еще и пригрозили.
Через несколько дней грабителей задержали и привезли в Кущевскую. Алексеев их опознал. Они подтвердили его показания и рассказали, что один из них сорвался на ходу с поезда и поранился. Как оказалось, задержанные говорили правду.
Дни и месяцы шли, а преступление оставалось нераскрытым. Савин встречался с железнодорожниками, активом граждан, беседовал с ними, писал запросы.
В июле его внимание привлекло сообщение из Новороссийска. Там был задержан некто Гуляев. Он на «толкучке» продавал дамское пальто и платье. При обыске у него нашли несколько женских фотографий. На одной из них можно было, казалось, узнать убитую. Гуляева задержали.
— Гражданин Гуляев, — обратился к нему Савин, — чьи вещи вы продавали на базаре в Новороссийске?
— Моей жены.
— Почему вещи продавали вы, а не она сама?
— Мы с ней поссорились. И вот... — Он виновато развел руками, — взял ее чемодан.
