К полудню Конан, как и предполагал, настиг Бвату. Тот, однако, был не в состоянии возвратить корону. Он был мертв — и с пустыми руками.
Черный грабитель лежал на дороге лицом вниз в луже крови. Он был практически разрублен на куски. Конан склонился над телом и осмотрел раны. Они казались сделанными стальными лезвиями шпаг, а не бронзовыми или железными наконечниками копий местных жителей. Бронзовое и медное оружие быстро ломается и тупится при употреблении и поэтому оставляет рваные раны, но здесь были чистые разрезы, характерные для стального клинка. Черные народы Куша не знали искусства ковки стали. Поэтому железо и сталь были здесь редкостью и его доставляли сюда наиболее цивилизованные народы Дарфара и Екшана.
Конан подумал, что вора могли убить Амазонки, унеся с собой корону и, таким образом, ограбив его самого дважды: забрав право мести и корону. Когда он поднялся, оскалив зубы от злости, тяжелая сеть упала на него сверху. Он запутался в ее звеньях. С яростным криком он выхватил тесак, но сеть не поддавалась и сжимала его все туже и туже.
Как паутина огромного паука, сеть повалила его на землю и сдерживала его удары. Одетые в халаты и тюрбаны чернокожие, неожиданно выскочившие на дорогу, быстро и деловито обмотали Конана сетью, так что он стал похож на гигантского шелкопряда. Несколько человек слезли с деревьев, и один из них оглушил Конана дубиной.
Падая вперед в темноту, Конан выругал себя за непростительную глупость. Никогда раньше не мог он себе позволить попасться в такую примитивную ловушку, и быть пойманным в сеть как дикий кабан. Но сожалеть было слишком поздно…
13. ГОРОД ЖЕНЩИН-ВОИТЕЛЬНИЦ
В Оазисе Хаджар была темная, как деготь, ночь. Плотные облака закрыли небо, поглотив сияние луны, о присутствии которой можно было догадываться лишь по слабой серой люминесценции, сочившейся сквозь облака.
Темно было и в тронном зале дворца Тот-Амона. Зеленое пламя торшеров потухло до простого сияния, напоминавшее светлячка. Стигийский волшебник казался сросшимся со своим троном, столь неподвижно он сидел. Если бы присутствовал посторонний наблюдатель, то он заметил бы, что его могучая грудь не поднимается и не опадает. Его мрачный лик был неподвижен как неодушевленная маска. Его тело казалось неодушевленным.
Так и было. Не сумев найти следы Короны Кобры на астральном плане, Тот-Амон освободил свое КА от бренной оболочки-тюрьмы и воспарил в высшие сферы, акшик. И здесь, в призрачном, темном королевстве душ не было понятия о времени. Прошлое, настоящее и даже подернутое дымкой будущее лежало видимым для всепроникающего взгляда сопричастного, напоминая четырехмерную карту. И здесь дух Тот-Амона мог ясно видеть прибытие «Петрела», высадку Конана, пробуждение идола, его гибель, пропажу Короны Кобры и дальнейшее плавание Конана к Черным берега. Все это наблюдал Тот-Амон перед тем, как позволить своему КА снова опуститься в нижние сферы космоса. КА должно вернуться перед тем, как оно потеряет свою связь с материальным телом.
И Тот-Амон, вновь обретя свое тело, почувствовал острое ощущение, прошедшее по нервам, когда мертвая кожа снова стала одушевленной. Ощущение было подобно онемению и покалыванию после того, как восстановится прерванное кровообращение: но в этом случае покалывание прошло через все тело. Он стойко перенес боль. И тогда…
— Зароно! Менкара! — голос Тот-Амона прокатился, как раскаты грома по гулким подземным коридорам дворца.
— Да? — сказал Зароно, натягивая дублет, и выходя из комнаты, позевывая после сна. — В чем дело, господин волшебник?
Вслед за ним молча вошел Менкара.
— Приготовьтесь вернуться к Черным Берегам сию же минуту. Я узнал куда делась Корона Кобры и ваша принцесса Чабела. Обе находятся в Кулало, столице Джумы Кушита.
— Как они там очутились? — спросил Зароно.
— Ваш друг Конан Киммериец привез их туда.
— Этот проклятый варвар! — заорал Зароно. — Я…
— Если ты его найдешь, поступай как знаешь. Я не люблю его — он слишком много причинил мне беспокойства. Но ваша главная задача — привезти принцессу. Даже я не могу управлять ее волей на таком расстоянии.
— А Корона?
— Корону я возьму на себя.
— Вы поедете с нами, господин?
— Нет, телом нет, — слабо улыбнулся Тот-Амон. — Это потребует такой магии, которую могут делать лишь несколько волшебников на Земле, и это потребует высшего напряжения моих сил, но я достигну Кулало раньше вас. Не теряйте времени, вы двое, а собирайте ваше снаряжение и вперед. Не дожидаясь вечера!
Конан очнулся в подавленном настроении. Голова болела в равной степени от излишка бананового вина и удара по голове. Кроме того, он был обезоружен и беспомощен в руках работорговцев. Хотя это и случилось с ним, он никогда не доходил до такой степени ярости! Чисто звериного чувства!
Шло время, скрашиваемое редкими проникающими сквозь густую листву солнечными лучами. По состоянию своих израненных рук и ног Конан заключил, что его выволокли на то место, где он находился, через дремучий кустарник. На руках были тяжелые кандалы. Через упавшие на глаза волосы он поглядел вокруг, заметив количество, вооружение и расположение охранников.
Он был удивлен, увидев напуганную, с лицом белее мела, Чабелу в окружении мрачно глядевших чернокожих. Он даже не мог предположить, что она в плену. Он, однако, не видел Сигурда среди пленников. Это могло быть как хорошим, так и плохим знаком.
В это время на поджарой кобыле прискакал чернокожий в сером халате работорговца. Он был черным, как и все остальные, но тонкий и гибкий, с острыми чертами лица, что было необычно для местных перемен. Конан предположил, что работорговцы были Гхнатами, о которых совсем накануне рассказывал Джума. Это была нация негров-кочевников, населяющих пустыни вдоль нижних границ Стигии. В то время как кушитские и стигийские работорговцы охотились за народами Гхната, Дарфера. Гхнаты, в свою очередь, охотились еще южнее, в экваториальных джунглях.
Этот мужчина подскакал ближе и обменялся несколькими словами с начальником захватившей Конана группы. Тот обернулся, щелкнул хлыстом и крикнул надсмотрщикам команду поднимать рабов в путь.
Пленников выстроили в двойную колонну. Они были все вместе скованы кандалами, так чтобы в одиночку освободиться никто не мог. Гигант киммериец возвышался над окружающими его чернокожими и бросал яростные взгляды вокруг себя. Худой работорговец осматривал толпу пленных холодным презрительным взглядом.
— Клянусь Замби, — проворчал он, сплюнув. — Эта шваль принесет нам только убытки в Тамбуру!
— Точно, господин Мбонани, — кивнул его лейтенант. — По-моему, они год от года слабее, должно быть, нация вырождается…
В этот самый момент работорговец хлестнул Конана по плечу своим хлыстом. Как только хлыст коснулся кожи, Конан включился в действие. Быстрее мысли он схватил закованными руками хлыст и дернул с нечеловеческой силой.
Потеряв равновесие, работорговец рухнул к его ногам. От тут же вскочил, выкрикивая ругательства, и выхватил из ножен тяжелый острый, как бритва, гханатанский нож — скорее, короткий меч.
До того, как оружие покинуло ножны, Конан ударил работорговца, снова сбив его на землю. Конан тут
