выходили порыбачить и отощавшие за время зимней спячки медведи.
Воспрянули духом дежневцы, возрадовались скупому на щедроты весеннему солнцу, свежим краскам тундры. Принялись за рыбную ловлю, охоту на гусей и лебедей. Собирали черемшу, верное средство от цинги. И, главное, готовились к новому походу в глубь материка. Тщательно выбирали подходящий плавник, которого немало нанесло с верховьев Анадыря, и взялись мастерить лодки.
В начале лета 1649 года, когда река полностью очистилась ото льда, маленький отряд спустил лодки на воду и тронулся в путь вверх по Анадыри. «И пошли 12 человек, в судах вверх по Онандыре реке и шли до онаульских людей», — сообщает Дежнев в той же отписке.
По мере того как дежневцы подымались по реке, природа становилась вовсе не такой скудной, как в районе устья и лимана. По Анадырскому краю проходит граница между зоной тундровой и лесотундровой, переходящей в таёжную. На берегах Анадыря встречались заросли ивы разнообразных видов. Выше по реке стали появляться отдельные рощицы лиственных пород: березы, ольхи, тополя. Толстоствольные тополя иногда поражали своими размерами и казались сказочными великанами. На пригорках кое-где росла лиственница, зеленевшая свежей хвоей. Это была здесь единственная хвойная порода, если не считать чахлого, стелющегося по земле кедрового стланика, которого было немало в окрестной тундре.
Где-то в среднем течении реки кто-то из дежневцев первым заметил дымок костра на берегу. Вот показалось несколько остроконечных юрт, в стороне от них паслось стадо домашних оленей. Послышались людские голоса и лай собак. Люди на берегу заметили приближающиеся лодки. С радостными возгласами путешественники налегли на весла, держа курс на дымок. Истощенные зимовкой, обносившиеся, они рассчитывали на помощь здешних жителей.
На берегу оказалось становище анаулов, одного из юкагирских племен. Анаулы, оленеводы и охотники, кочевали по тундре со стадами оленей. Встретили они русских настороженно. Постоянные военные стычки с восточными соседями, чукчами и южными — коряками, делали жителей Анадыри недоверчивыми и воинственными. С русскими анадырские анаулы никогда прежде не сталкивались и встретили отряд вооруженных бородатых людей с опаской. Мы не знаем, сразу ли произошло столкновение между ними и что послужило для этого поводом. Дежнев опять получил тяжелое ранение. Русские, однако, сломили сопротивление анаулов, захватили в качестве аманатов двух анаульских «мужиков» и вынудили племя платить ясак московскому государю. Сам Дежнев так описывает это событие: «И взяли мы два человека за боем ранили меня смертною раною, и ясак с них взяли. И по ясачным книгам поименно с кого что взято, и что взято государева ясаку, и больше того, я, Семейка, у тех анаульских людей что взять государева языка хочу».
Постепенно между русскими и анаулами установились, очевидно, добрые отношения. Вся линия поведения Дежнева, как мы видим, свидетельствовала о том, что он был сторонником гибкой, миролюбивой политики в отношении аборигенного населения, прибегал к силе оружия лишь в самом крайнем случае и отвергал полезность каких-либо мстительных, карательных действий. О сближении русских с анаулами говорит и то, что некоторые из дежневцев взяли себе анаульских жен. Среди них был, например, уже известный нам Фома Семенов Пермяк. Его жена, названная в крещении Устиньей, была впоследствии венчана с ним по православному обряду.
Цель отряда — достижение Анадыри и объясачивание проживавшего здесь населения — была достигнута. Нужно было обосновываться в Анадырском крае прочно и надолго, а для этого создавать опорный пункт русских с постоянным гарнизоном. Дежнев принимает решение строить зимовье, которое со временем могло бы стать острожком. Он выбирает места для зимовья на возвышенном островке, на среднем течении Анадыри, чуть выше устья Майна, в районе теперешнего селения Марково. Здесь поблизости нашелся строевой лес. Срубили из лиственницы жилые избы с кровлей, крытой древесной корой, аманатскую избу, амбары для мягкой рухляди и съестных припасов, окружив постройки частоколом. Таким можно представить себе Анадырское зимовье. В нем отряд Дежнева провел зиму 1649/50 года.
Очередная зима не застала русских врасплох. На зиму они заготовили запасы мороженого мяса и рыбы. Яма, прорытая до слоя вечной мерзлоты, служила надежным естественным погребом. У соседей- анаулов всегда можно было добыть свежей оленятины. Достаточно было и топлива. За зиму Дежнев вполне оправился от раны, полученной в схватке с амаулами. Исключительная выносливость и железное здоровье и на этот раз победили хворь. Однако надежды на Анадырский край как край несметных пушных богатств не оправдались. Обследуя бассейн Анадыри, Дежнев и его товарищи не находили здесь ожидаемых «соболиных угодий и мест». Это и дало основание Семену Ивановичу сообщить якутскому воеводе во второй своей отписке, составленной в 1655 году: «А ре(ка) Анандырь не лесна, и соболей по ней мало, с вершины самой листвягу днишшей на шесть или семь, и иново черново лесу нет никако(во), кроме березнику и осинника и от Маена, кроме тальника, (нет) лесу никаково… мало, а о берегов лесу не широко, все тундра да камень». Зато Дежнев мог отметить, что река Анадырь богата рыбой. «А рыбы красной приходит много, и та рыба, что… от моря идет добра, а вверх приходит худа, потому что та рыба замирает вверху Анандыри реки, а назад, к морю не выплывает». Речь идет о лососевых, кете и горбуше, которые идут в верховья реки нереститься и там гибнут после нереста. «А белой рыбы добываем мы мало, потому что сетей у нас добрых нет», — сообщает далее Дежнев.
Обследование Анадырского края позволило Дежневу составить чертеж, о котором есть упоминание в вышеупомянутой отписке. «(А той рек)е с Анандыре чертеж: с Анюя реки и за Камень на вершину Анандыри и которые реки впали большие и малые, и до моря, (и) до той корги, где залегает зверь». К сожалению, этот важный документ, представляющий, вероятно, упрощенный схематический рисунок, до сих пор не обнаружен исследователями либо вообще утрачен.
Составление чертежей, упрощенных карт, было широко распространено в практике землепроходцев. О них имеются упоминания во многих документах XVII века. Составлялись чертежи городов, речных систем, уездов, волостей, разных «землиц» и пр. Но из них сохранились до наших дней единицы. Н.Н. Оглоблин в конце прошлого века просмотрел книги документов Сибирского приказа (всего 2048 столбцов) и обнаружил среди них только три чертежа. Нельзя исключить, что некоторые чертежи еще могут быть найдены.
Давно на Колыме, да и в Якутске не было никаких известий о судьбе Дежнева и его товарищей. Многие считали их погибшими. Через аборигенов доходили неясные слухи о том, что плыли по морю на кочах какие-то русские, а в пути потерпели крушение. Сам Дежнев из-за малочисленности своего отряда и из-за незнания сухопутной дороги не решался послать одного или нескольких из своих людей с почтой до ближайшего русского зимовья. А тем временем стремление достичь загадочную реку Погычу — Анадырь с ее якобы несметными пушными богатствами охватывало все новых и новых торгово-промышленных людей, казаков. Среди них был Иван Ерастов, под началом которого Дежневу в дальнейшем придется служить. Весной 1646 года 38 казаков во главе с Ерастовым в Якутске подали челобитную на имя воеводы с просьбой отпустить их в плавание на поиски той реки. О Погыче Ерастову, вероятно, рассказывали колымские юкагиры еще во время его службы на Индигирке. Воевода В.Н. Пушкин благосклонно отнесся к челобитной и распорядился дать для новой экспедиции два казенных коча с судовой снастью. Следующим летом корабли вышли из устья Лены, но встретив ледяные заторы и сильные противные ветры, вынуждены были зазимовать в Устьянске. Далее по каким-то неясным причинам Ерастов был устранен от руководства экспедицией, и его место занял Михайло Стадухин. Вероятно, сыграли свою роль его связи. Тогда же к экспедиции присоединилась ватага беглых и промышленных людей.
Среди участников стадухинского похода был и Юрий Селиверстов, уроженец Северной Двины, человек опытный. Среди примкнувших к экспедиции беглых главной фигурой был Василий Бугор, человек, как мы видели, дерзкий и беспокойный по натуре, активно участвовавший в волнении служилых людей в Якутском остроге в 1647 году. Возможно, он стал одним из главных предводителей этого выступления против властей. Причиной волнений послужили поборы воеводской администрации, наложившей на казаков дополнительные повинности. Известно, что еще в 1640 году Бугра, как социально опасного человека, возмутителя беспорядков, власти выслали вместе с другими служилыми людьми за пределы воеводства, в Енисейск. Через несколько лет он, видимо, был прощен и получил возможность вернуться в Якутск. В начале навигации 1647 года Бугор в числе двадцати двух служилых людей, среди которых было даже два пятидесятника, покинули острог и стали вести образ жизни разгульной ватаги беглых. Многие из них оказались в стадухинском отряде.
Свою попытку пройти морем на Погычу-реку Стадухин смог предпринять только в 1649 году, то есть уже год спустя после похода Алексеева — Дежнева. По существу, это была попытка повторить уже
