довольно многочисленных. Тогда Стадухин покинул Гижигу и в конце концов достиг устья небольшой реки Тоуй, впадавшей в Охотское море, и там построил острожек. Оттуда русские совершали вылазки для объясачивания местного населения и сбора ясака.
Совершая свой переход с Анадыри на Пенжину, Стадухин мог убедиться, что между этими реками в море вдается большой выступ суши. Речь идет о полуострове Камчатка. Однако камчатская земля осталась в стороне от поля деятельности стадухинского отряда. Интенсивное освоение русскими Камчатки началось в самом конце XVII века. Это было связано с походом Владимира Атласова. Но имеются неопровержимые свидетельства, что на Камчатку русские ходили еще в середине века. И среди них был казачий десятник Иван Меркурьев Рубец.
В течение шести лет воеводская администрация не получала никаких сведений о Стадухине. Полагали, что он погиб — то ли утонул, то ли замерз на горном перевале, то ли пал в стычке с каким-нибудь воинственным племенем. Но Михаиле в конце концов дал о себе знать. Летом 1657 года стадухипский отряд вышел по побережью Ламского (Охотского) моря к Охотскому острогу с богатой ясачной казной, собранной с коряков и эвенов. Через два года Стадухин вернулся в Якутск.
Личность Михаилы Стадухииа нельзя оценивать однозначно. Это был сын своего века, дерзкий, отважный, решительный, с крутым нелегким характером, доставлявший своим сослуживцам немало тягот. Он мог обидеть слабейшего, ограбить товарища. В основе его вражды с Дежневым лежало непомерное честолюбие, стремление первенствовать. Но пусть эти дурные черты его характера не заслоняют в нем отважного первопроходца. Он и Семен Мотора были первыми русскими, которые прошли сухопутной дорогой с Колымы на Анадырь. Стадухину принадлежит честь первооткрывателя рек Пенжины и Гижиги. Вслед за ним, в 1651 году на Гижигу с Колымы отправился с отрядом «охочих людей» Иван Баранов. Открытиями Стадухина и Баранова воспользовались русские первопроходцы, достигшие Камчатки сухим путем через Гижигу и Пенжину. Говоря о смелых подвигах и заслугах Федота Алексеева и Семена Дежнева, мы не должны забывать о Михаиле Стадухине, Василии Бугре, Семене Моторе, Юшке Селиверстове и многих других замечательных людях того времени, вносивших общий вклад в дело исследования и освоения Северо- Восточной Сибири.
Уход Стадухина на Пенжигу разрядил напряженную обстановку на Анадыри. Теперь люди не опасались разбойных нападений стадухинцев. Наладились отношения и с местным населением. Руководители отряда принимают решение спуститься вниз по реке и тщательно обследовать устье, лиман и прилегающие берега Анадырского залива. Если Анадырь бедна соболем и другим пушным зверем, то не порадует ли побережье моря лежбищами морского зверя? Не удастся ли наладить там промысел «рыбьего зуба», иначе говоря, моржовой кости, которую так ценят и в Якутске, и в далекой российской столице? У аборигенов края русские могли видеть разные украшения из моржовой кости. Стало быть, моржи здесь водятся.
Приготовления к экспедиции были прерваны. Мирные ясачные анаулы много терпели от Мекерки, предводителя их неясачных собратьев. Мекеркины люди грабили становища, захватывали пленников, в числе которых оказались родственники аманата Колупая. Анаулы обращались к русским с многочисленными жалобами и просьбами наказать обидчиков. Зимой 1652 года был предпринят поход против анаульского кеязца Мекерки. «И Семен Мотора н я, Семейка Дежнев, с товарищы на того Мекерку с родниками в поход ходили и призывали ево, Мекерку, под государеву царскую высокую руку. И он, Мекерка, с родниками учинился (не) послушен, и стали нас стрелять». На русских обрушился град стрел, выпущенных меткими лучниками. Трагическим последствием этого столкновения была гибель Семена Моторы. Получили ранения Павел Кокоулин, прохворавший перед этим всю зиму после предыдущих тяжелых ран, нанесенных ему при столкновении у анаульского острожка, я с ним еще двое. Были раненые и среди Мекеркиного воинства, обратившегося в бегство.
Гибель Моторы, человека уже немолодого, незлобивого, вызвала общую скорбь. Его похоронили с почестями, прочитав над покойным молитву, и водрузили над могилой деревянный крест. Предводителем отряда и представителем власти на Анадыри становится теперь Семен Иванович Дежнев. Он пользовался авторитетом и влиянием среди товарищей, безоговорочно признавших его лидерство. Видимо, по настоянию «беглых» (в основном это были беглые стадухинцы). Дежнев избрал в качестве помощника одного из них, Никиту Семенова. Теперь на них двоих лежала вся ответственность за судьбу отряда, аманатов соболиной казны. С Семеновым Дежнев, видимо ладил. Никаких упоминаний о каких-либо трениях между ними в отписках мы не находим. Кстати, вторая отписка Дежнева на имя воеводы И.П. Акинфова, составленная 4 апреля 1655 года, писалась уже от имени не только Семена Ивановича, но и его помощника Никиты, прчем оба названы «приказчиками Анадырского острожка».
Соорудив кочи, Дежнев с товарищами спустились вниз по Анадыри, когда река очистилась от льда. Они обследовали не только устье реки и лиман, но и ближайшие берега Анадырской залива и были поражены обилием морского зверя. Но самое ценное открытие заключалось в обнаружении большого морского лежбища на одной из отмелей. Здесь копошились бурые бугристые туши животных с клыкастыми усатыми мордами. Стадо испускало оглушительный рев, напоминавший то собачий лай, то коровье мычание. При приближении кочей с людьми рев усиливался, животные настороженно вглядывались зоркими круглыми глазами в непрошеных пришельцев. Некоторые безопасности ради семенили к кромке берега, неуклюже переваливаясь с боку на бок и тяжело плюхались в воду. Отдельные особи должно быть, старые самцы, достигали внушительных размеров — четырех и более метров. Поморы знали что на берегу морж неуклюж и опасности для человека не представляет. Но встреча промысловой лодки с разъяренными моржами, особенно ранеными в открытом море чревата опасными последствиями. Крепкие моржовые клыки могут легко пробить борт лодки.
Об открытии лежбища Дежнев сообщает следующее: «И того ж 160-го (1652-го. — Л. Д.) году пошли мы в судах на море, чтоб где государю учинить прибыль большая. И нашли усть той Анандыри реки корга (морская отмель. — Л.Д.) за губою вышла в море. А на той корге много вылягает морской зверь морж, и на той же корге заморной зуб зверя того. И мы, служивые и промышленные люди, того зверя промышляли и заморной зуб брали». Заморный зуб — это клыки мертвых животных, которые также служили предметом промысла. Его было много на лежбище. «А зверя на корге вылегает добре много, — продолжает далее Дежнев, — на самом мысу вкруг с морскую сторону на полверсты и больше места, а в гору сажен на 30 и на 40. А весь зверь с воды с моря не землю не вылегал; в море зверя добре много у берегу».
Открытие вышеописанной отмели приобретало важное значение. Возможность добывать моржовую кость создавала внушительный источник доходов, который не могли дать ограниченные пушные богатства Анадырского края. Теперь пребывание русских на Анадыри приобретало особую целенаправленность. С таким обилием морского зверя поморы не встречались у себя на родине, в Русском Поморье. Здешняя корга обеспечивала долговременную добычу ценного «рыбьего зуба».
В районе открытого ими моржового лежбища дежневцы пробыли около полумесяца. Этот срок можно установить из свидетельства самого Дежнева. «А на (кор)гу мы пришли 160-го году канун Петрова дня и Павлова верховных апостол (то есть 29 июня. — Л.Д.). А с корги мы пошли вверх по Анандыре июля в 11 день». Недостаток времени не дал возможности дежневцам организовать широкий промысел, и они отложили его до будущего сезона. Все же удалось добыть до 150 пудов моржовой кости, оценивавшейся в три тысячи рублей, огромную по тому времени сумму.
Отряд возвратился к своему зимовью, спеша к нересту лосося. Продовольственные запасы подходили к концу, и надо было позаботиться об их пополнении на предстоящую зиму и прежде всего заняться рыбной ловлей.
Теперь, когда в амбарах зимовья скопилось изрядное количество мягкой рухляди и рыбьего зуба, Дежнев решает, что настало время дать о себе знать, доставить в Якутск или хотя бы на Колыму собранную за последние годы пушнину и моржовую кость и отчитаться перед властями о своей деятельности в Анадырском крае. Сперва он был одержим намерением пойти на Лену морем, повторив свое полярное плавание, только в обратном направлении. Семен Иванович с товарищами подбирали древесину для строительства надежных ночей, снасти, расспрашивали местных жителей о состоянии ледовой обстановки на море. Об этих приготовлениях нам известно из второй отписки Дежнева. «А во 161-м (1653-м. — Л.Д.) году мы, Семейка и Микитка, с товарищы лес добыли и хо(тели) з государевою казною отпустить морем в Якутский острог. И яз, Семейка, с товарищы то ведали, что море большое и сувои (водовороты, толчея. — Л. Д.) великие о землю блиско, (без до)брой снасти судовой и без доброво паруса и якоря итти не смели. И ино(зе)мцы говорят, не по вся де годы льды от берегов относит в море».
