…Мой тяжёлый сон прервал осторожный шорох. Вошедшие Лондон и Хохол, стараясь не разбудить спящих, аккуратно сняли снаряжение и подсели к столу. Перед тем, как зайти в помещение, они добросовестно притащили с собой дров и угля. На улице здорово подмораживает. Понимаю, что поспать толком пока не удастся, сажусь, зевая к столу и закуриваю.
— Снег вон пошёл, Пан, да крупный, — сроду такого не видел! — Видя, что я проснулся, восторженно пояснил Хохол, зябко передёргивая плечами и растирая руками белеющие щёки.
— Снег хорошо. Я любить снег… Красиво, как мери Христмас, — мечтательно тянет Иен, «Лондон» наш. Капризом судьбы уцелевший в России англичанин. Как бы не единственный в своём роде!
Этот сухощавый и подтянутый парадокс выжил только потому, что за три дня «До» прилетел по приглашению российской стороны на побережье с целью определения размеров инвестирования в реконструируемые российские курорты. Здесь его и застал «день Х». Хренов день, кто не понял…
Первые дни, узнав от нас о гибели своей страны, он отказывался в это верить и всё ждал, что эфир проснётся. Ждал, когда Родина позовёт его на помощь. «Я много нужно делать моя Британия», — гордо повторял он. Грустное и трогательное зрелище представлял он в те дни.
Застигнутый бедой, он, как рассказал впоследствии, практически четверо суток провёл на новом «берегу» моря, отказываясь уходить и почти беспрерывно вглядываясь вдаль в ожидании появления каких- то одному ведомых ему спасательных или военных кораблей. При этом он выказывал редкостное терпение, не бегал, как Робинзон, в отчаянии по новому «берегу», не рвал на себе волосы и ни о чём никого из нас не просил. Хотя мы злорадно этого ждали…
Наблюдая за ним немного издали, мы тихо дурели, ржали и давали ему советы мотать отсюда подальше, и убеждали, как могли, в бесплодности его надежд. Наблюдали, как он бродит чуть не по горло в воде, собирая прибиваемые приливом водоросли. Как копает в леске луковицы черемши и обдирает преющий под дождём боярышник, чтобы питаться всем этим. Он умудрился наковырять даже несколько грибов, как только они появились по сырости.
Из какой-то уважительной жалости к его молчаливой стойкости, проходя мимо, подкидывали ему сухарь или галету, принимали его молчаливый, благодарно-удивлённый взгляд… Махали приветственно, как старому знакомому, рукой. И шли дальше, по своим делам. На третьи сутки, вновь придя на это место и обнаружив его там же, я сделал вывод, что парень за всё это, прошедшее с катастрофы время, уже попросту тронулся. Похоже, он становился местной достопримечательностью. И теперь в лесу, на высокой скале, появился наш, местный, собственный Ассоль в мужском обличье… Лишь только алых парусов что-то видно не было! Мы переглянулись и присвистнули озадаченно.
Теперь это чудо в перьях будет бродить по лесу, пугая нас стонами и душераздирающими вздохами над ухом, а потом при встрече рассказывать нам в тысячный раз сказку о том, что вот-вот из-за горизонта, наполненные свежим ветром, появятся… Ну, и так далее. Хорошо, если не станет буйным. Жаль будет пристрелить….
Но, поскольку на данный момент его помешательство внешне носило вроде бы вполне тихий характер, Хохол, сопровождаемый нашими смешками и подколками, решился на «подвиг». То есть спустился к нему и даже выкурил с ним пару сигарет. По крайней мере, пуп ему по самые уши не отгрызли, а спокойно выслушали.
Хохол полоскал англичанину мозги полчаса. Тот слушал внимательно, лишь изредка кивая стриженною ёжиком башкою и уныло глядя в морскую даль…
Эдакий диалог на «эсперантос мова». Уж не знаю, как что-то там на одних пальцах объясняющий украинец смог найти слова для неважно говорящего по-русски британца, но через полчаса тот, прошатавшийся между лесом и берегом две с лишним недели, заросший и грязный, как оборванец, подхватил свой пропитанный влагой саквояж и, как был, — в галстуке, в помятом и грязном уже костюме, — решительно зашагал в нашу сторону.
— Сэр! Меня зовут Иен. Я быть молодой, и долго быть солдат Морской Сил её Величество Королева Грит Бритайн. Я может делать много польза. Моя страна больше нет. Вы может дать мне еда и дом. Я служу вам, как солдат, и делаю себе честь.
Должен сказать, у меня глаза полезли на лоб. Я ожидал от него всего, чего угодно: слёз, истерики, просьб спасти маму, Англию. Срочно нанять ему электричку до Бостона…
То, что выдал он со спокойным лицом и решительным видом, сказало мне о его железной выдержке, полном умственном здравии, и потому не оставило мне шанса отказать такому бравому, просто железному вояке. Ибо в тот момент я видел в его глазах выражение мрачной решимости.
И, признаваясь самому себе, скажу: никогда и ни на минуту я не пожалел о том моменте, когда молча и почти потрясённо пожал его протянутую руку…
— Снег — это просто здорово, Иен, — согласился я с самым благодушным видом. — Только в этом году его будет столько, что мы рискуем утонуть в нём по уши. И слава деве Марии, пехота, что у меня для тебя припасена пара тёплых трусов с мехом ушана, пехота! Потому как русский мороз, убивший Гитлера и Наполеона, ты теперь можешь умножить на два, боярин!
— О, ту мороз! Это весело, — Гитлер и Наполеон два раза холодно! Мне нужно хороший саэпка, Сэр!
— Шапка тебе будет, и валенки. Шур, возьми ключи от склада.
— Ты видел валенки «Прада», Иен? Со стразами! — прикорнувший было Шур при появлении нашего доброго друга из Англии мигом приободрился, и, предвкушая безобидную ржачку над наивным и легковерным англичанином, заранее осклабился.
— «Прада»?! — казалось, Лондон сейчас получит инсульт.
— Хорош дурить, Шур, экипируй денди по-людски. А то завтра сам попрёшь у меня по морозу в онучах от Диора и в котелке Холмса. Выдай ему и Хохлу «финки» охотничьи. Валенки ещё рано. Побережём.
Сворачиваясь в клубок от смеха, сволочь Шур кое-как сполз с полатей и призывно махнул Иену, — мол, дуй за мной!
…Прибарахлённый, как для похода в Арктику Иен, — с круглыми глазами и поменявший штатный боекомплект на менее громоздкий походный, — неуверенно прошёл к двери, чтобы позвать выскочившего на минутку во двор Хохла. Но остановился в некоторой нерешительности и, потоптавшись в мучительном раздумье, вернулся ко мне:
— Сэр, вы мне показать эти валенки?! Александр сказать, что только Вы мочь дать ему право показать мне эти большой редкость вещи. Это, может, есть неизвестно раритет, неизвестен труд большой автор!
Когда Иен почти бегом сконфуженно покидал помещение, оно дрожало от раскатов гомерического хохота…
IX
— Фамилия Гришин. Иван. По идее, должен быть с семьёй. Если будет их человека четыре, подойдёшь один. Англичанина уложи на крышу насосной. Объясни, чтоб стрелял сразу, как только ты дашь знак или как обнаружит признаки опасности. Пусть кто-нибудь в прокопе заляжет. Там есть канава, её под трубу копали когда-то. Что-то вроде окопа получилось. Старайтесь до окончания снегопада рассредоточиться. Пусть снежок следы-то прикроет. Если придёт один, даже не выходите на встречу и ни во что не ввязывайтесь. Просто дождитесь развития событий. Хохла, если что пойдёт не так, сразу с
