— Выметайтесь. Все четверо!
Не теряя времени я подхватил двоих, по одному в каждую руку, и оттащил их к лестнице. Ник помог им спуститься вниз. Этот парень умел обращаться с дубинкой. Но даже если тебя стукнули по голове, с лестницы вполне можно спуститься живым и здоровым. Ноги передвигаются совершенно автоматически, по инерции. Я так думаю, хотя, возможно, я просто привык подставлять башку под удары.
Я передал Нику следующих двоих. За столами шла игра, будто ничего не случилось. До чего же воспитанной бывала публика у Ника, когда мне приходилось вмешиваться. Сама скромность. Эти двое идиотов в кабинете смело могли бы выступать со своей антрепризой на карточном столе.
Так, ладно. Очередь за героями вечера.
Перешагнув через них, я вошел в кабинет. Малый уже притомился. Я подхватил его и усадил на стул, чтобы застегнуть ему пуговицы. Я был вынужден. То же самое я собрался проделать и с девчонкой, но тут потребовалась сноровка. Как только веснушчатая почувствовала мои руки на своем теле, она начала извиваться, как червяк, хватать меня за ноги, тянуть вниз, чтоб я упал на нее. Лакомый кусочек эта девочка; у Ника она появлялась не часто, хотя и регулярно. Как ее зовут, я не знал.
— Вставай-вставай. Будь умницей, крошка.
— О, мужчина…
Она бессмысленно хохотала и, вцепившись в меня, трясла меня как грушу. Сопротивляться этому было довольно трудно, поскольку девочка была в самом деле что надо, но мне все же удалось одернуть ей платье и прикрыть ляжки.
— Давай-давай, красотка. Пора в постельку.
— Ага, пора. Отвези меня домой.
— Домой тебя отвезет твой друг.
— Нет, только не он. Он больше ни на что не способен. Он напился по-черному…
Я поднял ее и усадил на стул подле ее приятеля, все больше походившего на мертвеца. На настоящего.
Появился Ник.
— Те четверо уже на улице, — сказал он. — Проводи этих двоих.
— Она еще ничего, а вот господин сам не дойдет.
— Помоги, — рявкнул Ник.
Я подхватил парня под мышки. Девчонка повисла у меня на плече и стала щупать мои бицепсы.
— У него такая большая машина. Пошли, я покажу, — шептала она.
— Вот и иди, — скомандовал я.
Тащить их обоих было бы несладко. К счастью, девица еще могла идти сама.
Я спустился по лестнице и свернул в коридор за баром, там тоже был выход.
— Ну, какая машина?
Некоторое время девчонка соображала.
— Вон та, голубая.
Дальше нужно было действовать быстро. Но свежий воздух все не оказывал на моего клиента никакого действия. Девица открыла переднюю дверцу:
— Пожалуйста, сюда.
Я, в меру своего понимания аккуратности, положил клиента в машину, и он распластался на сиденье.
— Вряд ли он в состоянии отвезти тебя домой.
Она вцепилась в мою руку:
— Что же мне делать?
— Ну, когда-нибудь он проснется.
Я был настроен оптимистически.
— Не уходи, я боюсь. Может, ты отвезешь меня?
— Каким образом?
— Да на его машине.
С меня было довольно. Я хотел домой к жене. Ну и работенка… Девчонка напрашивалась как сучка при течке.
— Брось, хватит, — сказал я.
— Иди сюда.
От нее пахло виски и духами, но я ее уже почти захотел. Не выпуская моей руки, она полезла в машину. Я ее захотел вовсю, когда увидел, как она откинулась на сиденье и рванула пуговицы на платье. Уж эта девочка не набивала лифчики ватой.
— Подожди, — сказал я. — Надо найти место поспокойнее.
— Нет, сейчас… Я не могу больше ждать.
— И все-таки ты потерпишь пять минут.
Ее тихий смешок прозвучал так возбуждающе, что, пока я открывал переднюю дверь, у меня дрожали руки… Я завел машину и поехал к Центральному парку. Я тоже был неоригинален. Мы выскочили из машины, даже не захлопнув дверцы. Я ею овладел прямо на земле, в первом же темном уголке, который мы отыскали.
Было прохладно, но мы так сильно прижимались друг к другу, что от ее кожи поднимался теплый воздух. Мне в спину сквозь пиджак вонзались ее острые ногти. Она не осторожничала. И мне это нравилось.
3
Сегодня я свое отработал. Я отогнал машину назад к заведению Ника. Парень все дрых, девчонка тоже выглядела не лучше. От меня воняло виски и бабой. Я поставил машину у тротуара и для очистки совести поднялся к Нику. Там все было тихо. Я спустился — пустые столики. Можно было ехать отсыпаться.
Джим, зевая, натягивал куртку.
— Я тут с одной поразвлекся. Ничего себе, — отметился я.
— Но и ничего особенного? — предположил Джим.
— Да, пожалуй.
Ничего особенного. Ничего, кроме того, что так продолжалось уже пять лет. Пять лет, и никто ничего не заметил. Пять лет я набивал им морду, уводил их женщин. Я треснул кулаком по стене, сильно, и, ругаясь, затряс ушибленной рукой. Все из-за них.
Я был белым в гораздо большей степени, чем они, потому что сейчас мне это нравилось. Ну и что из того, если честно?
Да плевал я на это. Да, просто плевал. Не так уж плохо быть белым. Спать с белой женщиной. Иметь белого ребенка, который кем-нибудь да станет.
Что это Джим все зевает?
— Пока. — Я толкнул дверь и вышел. Метро недалеко. И жена моя недалеко. Чуть побаливала поясница… Ну и девица, как она меня своими ногтями… Да нет. Я еще в форме.
Весна в Нью-Йорке — такой нигде больше нет.
Четверть часа в метро. Какие-то люди. Вот и моя улица. Мой дом. Тишина и покой.
Запах виски остался вместе с пиджаком на вешалке у Ника. Но руки у меня еще пахли женщиной. Хорошо пахли. Дочкой голубоглазого ирландца.
В раздумье я бесшумно преодолел три этажа. Я был в форме… Ключи позванивали у меня в кармане. Три ключа. Нужный я всегда распознавал по толщине. Этот.
Толстая дверь легко отворилась. Еще бы.
Не включая света, я на ощупь стал пробираться в ванную.
