именно — с какой скоростью эти платформы передвигаются и как они защищены бронёй от неприятельского огня.
Самая главная ошибка Кладо — непонимание природы техники, и отсюда следствие — недооценка им значения технического прогресса. Для наших современников является совершенно очевидным, что аэропланы, летающие при помощи пропеллеров, не могут сражаться с реактивными самолётами, и как только появились турбинные летательные аппараты, боевая ценность пропеллерного аэроплана свелась не к какому-то меньшему коэффициенту, а к нулю. То же самое случилось с нашими устаревшими кораблями в Цусимском бою. Все японские броненосные корабли были вооружены современной артиллерией разных калибров, но стреляющей на расстояние в 70 кабельтовых, в то время как часть наших орудий была устаревшей и не стреляла больше чем на 50–55 кабельтовых. Эти последние орудия теряли всякую боевую ценность, если они не были установлены на кораблях, превосходство которых в скорости над противником позволяло им сблизиться и уменьшить дистанцию боя с 70 на 50 кабельтовых. На самом деле русские корабли были тихоходнее японских и никакого боевого значения, начиная с «Наварина» и кончая броненосцами береговой обороны, для борьбы с современными броненосными кораблями не представляли, как это показало героическое, но безнадёжное сопротивление «Адмирала Ушакова».
Это очевидное положение не было ясно не только Кладо до боя, но и самим участникам сражения после боя. В естественном стремлении оправдать своё поражение они ссылались на недостаточную артиллерийскую подготовку русской эскадры. Корабли этой эскадры были укомплектованы наполовину новобранцами, ещё не закончившими своего обучения, или запасными, уже забывшими то, чему их раньше учили. Времени для артиллерийского обучения экипажей новых кораблей не было: до ухода на Дальний Восток нужно было стараться достроить корабли, во время похода — беречь снаряды для боя.
Конечно, подготовка русских артиллеристов не была на той высоте, на которой она могла бы быть. Но более близкое ознакомление с результатами артиллерийской стрельбы обеих эскадр в бою приводит к выводу, что участники сражения, угнетённые своим поражением, зря возвели поклёп на своих боевых товарищей, лихих русских артиллеристов. Среди них было достаточное количество опытных артиллерийских офицеров, кондукторов и комендоров. И они стреляли вовсе не так плохо, как это ошибочно следует из факта, что ни одного крупного японского корабля не было утоплено.
Увы, за 50 лет, прошедших со времени боя, не было опубликовано ни одного систематического изучения артиллерийского опыта сражения, хотя эти исследования должны были быть сделаны немедленно уже для того, чтобы вывести надлежащие поучения для будущего строительства флота и для выработки правил артиллерийской стрельбы и обучения личного состава.
Отчасти это произошло потому, что японцы не сообщили никаких фактических данных о бое. Официально неизвестно, сколько они выстрелили снарядов и какое их количество осталось на кораблях после боя, даже какое количество попаданий русских снарядов их корабли получили. Известно, что в ночь с 14 на 15 мая личный состав японских броненосных кораблей лихорадочно устранял следы боя перед возвращением в свои порты и в своём рвении зашёл так далеко, что закрасил свежей краской следы угара на стволах орудий, оставшиеся от боя с предыдущего дня.
Воспоминания японских участников боя написаны в ультрапатриотическом духе и не содержат никаких характерных подробностей боя.
Тем не менее приближённый анализ результатов стрельбы обеих сторон возможен с использованием сведений, имеющих косвенное отношение к стрельбе, и с применением принципов, обычно применяемых для вычисления среднеприближённых чисел.
Начнём с того, что определим количество снарядов, выстрелянных с обеих сторон. Воспользуемся двумя способами подсчёта для русской стороны.
Сначала определим, какое количество снарядов имелось на кораблях русской эскадры.
На броненосце «Николай I» имелись 144 снаряда для двух 12-дюймовых орудий, или около 75 снарядов на орудие, 410 снарядов для четырёх 10-дюймовых орудий, или 100 на орудие, 15 95 для восьми 6 -дюймовых орудий, или 200 на орудие. Всего — 2149 снарядов. Из этого количества 35% было бронебойных снарядов, 10% сегментных для отражения минных атак и 55% полубронебойных, единственных, которыми имело смысл стрелять на дистанцию свыше 30 кабельтовых. Очевидно, что эти числа представляют собой норму количества снарядов на орудие, принятую в русском флоте.
Исходя из этой нормы, на восьми кораблях первого и второго отрядов имелось 1800 2-дюймовых, 400 — 10-дюймовых, 1000 — 8-дюймовых и 16600 — 6-дюймовых снарядов. Всего около 20000 снарядов этих калибров.
Теперь определим, какое теоретическое количество снарядов русская эскадра могла вообще выстрелить за время боя, исходя из данных о скорострельности орудий, приведённых в главе девятой и заимствованных нами из труда капитана 2-го ранга Смирнова. Это один из способов вычисления.
Русские орудия находились в действии против японских бронированных кораблей в течение 1 часа 16 минут во время первой фазы боя, продолжавшейся от 1 часа 49 минут до 3 часов 5 минут; в течение 40 минут во время второй фазы сражения с 3 часов 40 минут до 4 часов 20 минут; в течение 15 минут во время третьей фазы сражения от 4 часов 51 минуты до 5 часов 6 минут и, наконец, в течение 64 минут в последней четвёртой фазе боя от 6 часов до 7 часов 4 минут. Всего 3 часа 15 минут.
24 12-дюймовых орудия давали 7 выстрелов в минуту, или 420 в час, или 1365 выстрелов за 3 часа 15 минут боя; 4 10-дюймовых орудия с «Осляби» могли дать 1 выстрел в минуту или максимум 60 за час боя, пока броненосец не был потоплен; 4 8-дюймовых орудия с одного борта могли выстрелить 2 выстрела в минуту, или 120 в час, или 390 за всё сражение; 44 6-дюймовых орудия с одного борта могли послать 88 снарядов в минуту, или 5280 в час, или 15640 за время боя, считая, что орудия «Осляби» стреляли только в течение часа. Всего 17455. Это максимум.
Совершенно очевидно, что это максимальное количество снарядов с судов первых двух отрядов не было выстрелено, так как часть орудий была выведена из строя в начале или в середине сражения и не могла стрелять в течение остальной части боя. Кроме того, орудия, особенно средней артиллерии, время от времени прекращали стрельбу из-за недостаточной видимости или пожаров, бушевавших на русских кораблях. Поэтому русские корабли не могли расстрелять почти всего своего боевого запаса, а только какую-то значительную часть этого запаса.
Чтобы определить, какую же часть боевого запаса русские корабли израсходовали, обратимся ко второму способу вычисления, а именно установим, какое количество снарядов фактически осталось на этих кораблях.
Из приведённого выше количества снарядов, имевшихся на «Николае I», было расстреляно за бой 14 мая почти 85% наличного количества полубронебойных снарядов, 50% бронебойных и 20% сегментных. На броненосце осталось после боя 14 мая 32% первоначального запаса снарядов, из этого количества 55% бронебойных, 25% сегментных и только 20% полубронебойных. Всего — 685 снарядов.
Но корабли третьего отряда участвовали главным образом в бою с крейсерами и вели перестрелку с ними ещё между третьей и четвёртой фазами сражения и в первой половине этой последней. Эти корабли могли стрелять с пользой по японским броненосным судам сравнительно редко, когда дистанция боя это позволяла. Так, например, шедший шестым в русской линии, а после выхода из строя «Осляби» и «Суворова» занявший четвёртое место в строю русской эскадры броненосец «Сисой Великий» начал бой с расстояния в 55 и закончил первую фазу сражения, стреляя по последнему кораблю японской линии с дистанции в 40 кабельтовых. Следовавший за ним в интервале 3–4 кабельтовых броненосец «Наварин» мог стрелять из своих устарелых орудий, находясь на предельной дистанции. Уже последний корабль второго отряда, броненосный крейсер «Адмирал Нахимов», должен был в этой фазе боя давать недолёты, не говоря уже о кораблях третьего броненосного отряда.
Поэтому при сравнении результатов боя обеих броненосных эскадр нами не учитывается стрельба третьего отряда как направленная главным образом против японских лёгких крейсеров, и очевидно, что интенсивность стрельбы кораблей этого отряда уступает таковой у кораблей первых двух отрядов.
О расходе снарядов на кораблях двух первых отрядов имеется мало сведений. Они относятся, прежде всего, к «Орлу», на котором после боя 14 мая осталось только 4 снаряда в кормовой башне главной артиллерии, а в остальных башнях не осталось никаких полубронебойных снарядов и ограниченное количество бронебойных снарядов, следовательно, около 20% первоначального количества снарядов.
На «Сисое Великом», согласно донесению трюмного механика поручика Бориса Васильевича
