когда-нибудь начнет просыпаться уже выбритым и причесанным, с мятным привкусом во рту, а возможно, вообще не будет засыпать, потому что утратит потребность в отдыхе. На этой мысли он замер и тяжело посмотрел в зеркало. Возможно, да... А если симбионты решат, что чешуя практичней кожи, что либидо отвлекает от работы и что хвост не помеха, а средство балансировки?
— Значит, быть тебе хвостатым чешуйчатым импотентом, — сказал майор зеркалу и закинул бритву в бардачок.
Пока он доехал до Лубянки, следы бессонной ночи изгладились и лицо приобрело человеческий вид — настолько, что в родной четвертый корпус Канунников попал, не предъявляя документов, В лифте он нажал на кнопку со стрелкой вниз, прошел по первому подземному уровню до конца коридора и приготовил удостоверение: здесь, перед зоной «0-А», тоже стоял лейтенант, но прежде, чем бросить ему «привет, Санек», нужно было миновать сканер. Такая же процедура ожидала Канунникова и у входа в зону «00-А», разве что здороваться «на дне» было не принято. До самого нижнего этажа оставалось еще порядочно, этажей пять или шесть — сколько точно, Канунников не знал и узнать не стремился. С его уровнем допуска здание заканчивалось здесь, и майора это устраивало.
Генерал Смертин, тонко позвякивая ложечкой гонял в стакане дольку лимона.
— Заждался уже, — обронил он, когда Канунников вошел в кабинет. — Садись. Чаю?
Не интересуясь ответом, генерал кивнул на поднос. Николай взял оттуда серебряный подстаканник со звездами и переставил его к себе. Лимон на блюдце он не тронул, а вот сахара насыпал много.
— Это они требуют? — Смертин снова кивнул, имея в виду то ли живот Канунникова, то ли все тело целиком.
— Не знаю. Я надеялся от вас это услышать.
Хозяин кабинета опустил руку и выложил на стол красный скоросшиватель. Повертев папку, он раскрыл ее, но сразу же закрыл и убрал в ящик.
— Ничего у тебя не нашли. Практически здоров.
— Я сейчас могу ацетона выпить и все равно буду здоров. Практически.
— Пей лучше чай, майор. — Генерал и сам прихлебнул, словно Канунников стеснялся. — Ничего не нашли, — хмуро повторил он. — Атомы чуть ли не поштучно считали... Все как у людей. Нормальная кровь.
— Гады предупреждали, что мы в этом не разберемся. И не обманули. А я и не рассчитывал. У них все серьезно. Вот. — Николай извлек из кармана диск диаметром с обручальное кольцо. — Кое-что проясняется.
— Н-да? — Смертин повертел «пуговицу» в пальцах. — Что ж, посмотрим. А ты, майор, наверно, голоден.
— Никак нет.
— Не свисти. — Генерал склонился к тумбе и положил перед Канунниковым пакет с бутербродами. — Супруга, — пояснил он снисходительно. — Старой школы человек. Теперь таких жен не делают.
Смертин включил терминал. Запись он просматривал в ускоренном темпе, Николай даже свои реплики скорее угадывал, чем понимал. Он отстраненно пережевывал хлеб с колбасой и поглядывал на обратную сторону монитора.
— Ну и как тебе пироги? — осведомился генерал, выщелкивая из блока мини-диск.
— Бутерброды. — Канунников отряхнул руки и допил чай. — Спасибо, хорошие.
— Бутерброды у нас, майор. А у Волкова — пироги.
— Ах, да. Пироги, правильно. Он так сказал.
— Ну и что ты об этом думаешь?
— Мало информации, чтобы думать. Пока мы можем только верить или не верить.
— Захвата планеты не предвидится? — с сомнением произнес генерал.
— А сейчас у нас что, если не захват?
— Я имею в виду полномасштабную оккупацию.
— До старта колонистов мы застрахованы от всего. А что будет после...
— Зависит от того, кто из них врет. — Смертин поджал губы и повозил по столу диск. — А врать могут и те, и другие. Майор! Ну-ка, ответь: если бы ты сам был резидентом...
— Говорил бы аборигенам все, что угодно, но действовал бы в интересах своего государства. Ясно, господин генерал. Вы хотите сказать, что Колыбель и Сфера представляют для нас одинаковую опасность. По-моему, это не так. Волков прав: Миссия уже на Земле. Эта сторона зашла дальше. И если Сфера пока угрожает нам лишь фактом своего существования, то Колыбель уже вторглась.
— Ну а сам Волков? Он что, по культурному обмену к нам прибыл?
— Учитывая ситуацию, я бы назвал действия резидента корректными.
— Ты бы назвал?! — Смертин удивленно воззрился на Канунникова. — Сегодня у нас прибавилось тридцать две вдовы и двадцать сирот!
— Учитывая ситуацию, — мрачно повторил майор, — перестрелка с Доберманами была неизбежной, и она произошла не по инициативе Волкова. Это тоже исходило от Миссии.
— И «Данциг»?
Николай умолк и осторожно отодвинул стакан.
— Вероятно, взрыв парома был элементом внедрения, — буркнул он. — Хотя это не может быть оправданием.
— На твоем Волкове трупов больше, чем на ком бы то ни было.
— Почему на моем? — неуверенно отозвался Канунников.
— Потому что рекомендовал его ты. И, похоже, он действительно потопил пассажирское судно с одной лишь целью: обратить на себя внимание. Тебе эта логика не кажется чудовищной?
— Я способен понять Волкова, несмотря на то, что он предпочитает не называть себя человеком. Его родина находится в состоянии войны, и если судить его за гибель мирного населения... Как нам воспринимать бывших офицеров ракетных войск? Или пилотов бомбардировочной авиации? А как мы должны относиться к разработчикам ядерного оружия?
— Кончай демагогию! У нас вопрос конкретный.
— Самый конкретный из всех вопросов — «кто виноват?». Но до него еще дожить надо.
— Ну-ка, поясни.
— У меня есть ощущение, что в это дело решено не лезть.
— Кем решено?!
Канунников молча поднял глаза к потолку.
— «Не лезть»... — раздраженно повторил Смертин. — Мы даже не в состоянии осмыслить образ врага. Чем мы располагаем? Стеклянное озеро в пустыне и запись атаки на президентский дворец. Или точнее — прохода во дворец, почти беспрепятственного. Ты сам знаешь, как это было, майор. Теперь еще и твои способности, хотя информации они нам не добавляют, эксперты пыхтели, как могли, уж поверь. Ничего не нашли. Ну и что за картина складывается? А картина простая: на Землю спустились боги, и они сделают с нами все, что захотят. Выбрав союзника, мы автоматически получим и противника. Готовы ли мы к этой войне? И во что она может нам обойтись? — Генерал снова погонял в стакане лимон и прижал ложечку пальцем.
— Я надеялся, что группа офицеров, не забывших присягу, достаточно велика и влиятельна, — сказал Николай. — Я, конечно, не думал, что мы попытаемся уничтожить корабль Миссии... — Он дождался, пока Смертин прокашляется и стряхнет с галстука капли чая. — Но хоть на что-то мы годимся? Если мы будем сидеть на месте и смиренно наблюдать, то чем мы отличаемся от Кастеля?
— Тем, что Президент сдался, а мы — нет. Но в атаку бросаться рано. Ее и не будет. Мы способны только на комариный укол и, пожалуй, только на один, второго нам сделать уже не позволят. Поэтому мы должны искать уязвимое место, а не кусать наугад. Шкура-то у них толстая, майор. Не по нашим зубам.
— У гадов-то? Толстая, толстая. Но у каких гадов? У тех или у этих?
— Подумаем. — Генерал опустил глаза, но заметил, что Канунников продолжает сверлить его взглядом, и не выдержал: — Да, да! Твой Волков кажется симпатичней, чем типы из Миссии. Даже при том, что он угробил столько народу, в нем больше от человека, он нам ближе эмоционально. Но это и смущает. Кто мешал твоей Ксене разыграть ту же карту? Улыбаться она не умеет?.. Волков же научился!
