со смертельным исходом и скрылся? Неужели всех убивать?!
И за что ему все это? За что- о?!.
– …Итак, – со значением сказал Даниил Грушин. – Вы все думаете, что Борисюк – шантажист. Открываю карту: он шантажируемый.
– Как так? – ахнула Прасковья Федоровна.
– Да ну! – изумился Сид.
– А ты ничего не скажешь? – обратился Грушин к Инге. Та сидела бледная и молчала.
– Грушин, не тяни, – поторопил Артем. – Кто его шантажировал? И за что?
– Полгода назад Валентин Борисюк сбил человека. Они ехали в машине с вечеринки. Кажется, отмечали день рождения Инги. В офисе. Их было трое: Валентин, Ваня Смирнов и Инга. Валентин за рулем. На перекрестке он совершил наезд. Пострадавший скончался на месте. Правильно я говорю? – обратился Грушин к Инге.
– Инга? – спросил Артем. – Ты что, его шантажировала?!
– Я… Нет, – сдавленно ответила она. – Грушин, откуда ты узнал?!
– В марте ко мне приехал Ваня, – спокойно сказал хозяин дома. – Мой бывший шофер. Иногда он меня навещал. Так, по-дружески…
– Не говори ерунды! – отмахнулся Артем. – Какая дружба может быть у тебя с шофером? Чушь! Ты и Ваня? Бред! Его просто никто не замечал!
– А зря. О! Ваня – это же кладезь человеческих тайн! И, кстати, интересный собеседник. Он рассказал мне о наезде. И попросил совета.
– И ты ему, конечно, посоветовал! Не сомневаюсь! – зло сказала Инга.
– Инга, – тихо спросил Артем. –
– Нет!
– Неужели Ваня?
– Да почем я знаю?! – взвилась девушка. – Я просто об этом забыла!
– Итак, – подвел итог Даниил Грушин. – Артем, ты думал, что Борисюк – шантажист. И что он передает конкурентам информацию о твоей фирме. Ты ошибся. Он сам – жертва.
– Но что ему мешает быть одновременно шантажируемым и шантажистом? – усмехнулся Артем. – Поскольку ему нужны деньги, он платит и одновременно вымогает.
– Э, нет! – рассмеялся Грушин. – Я играю честно! Шантаж в чистом виде. Валентин Борисюк
– Грушин, ты меня достал! – сорвался Артем. – Выкладывай наконец все свои секреты!
– Чего ж тебе еще? Два шантажируемых открыты. В моем кабинете три трупа. Ты же умный. Сообрази!
– Ваня – свидетель, которого убрали, или шантажист? – в упор спросил Артем.
– Догадайся.
– Слушай, ты…
– А надо спросить у Валентина, – подсказала догадливая Прасковья Федоровна.
– Точно! – спохватился Артем. – Я сейчас к нему поднимусь и…
– Давай-давай, – усмехнулся Грушин. – Действуй.
– Как странно… Он ведь пытался мне сказать. Когда мы спустились вдвоем в гостиную. Он говорил: «Не хотел я его убивать! Случайно вышло!» Я подумал, что он о следователе. Оказалось, об этом наезде. Валентин так странно на меня посмотрел и спросил: «А вы разве не знаете?»
– Он был уверен, что Инга тебе рассказала, – пояснил Грушин.
– Инга мне ничего не рассказывала, – покачал головой Артем.
– Еще бы! Ценную информацию она приберегает на черный день!
– Скотина, – сквозь зубы процедила Инга.
– Попрошу без оскорблений, – усмехнулся Грушин. – Я не заставлял тебя это делать.
– Но позвольте? Зачем же тогда он ходил к следователю? – вновь влезла в разговор Прасковья Федоровна. – Тут уже я ничего не понимаю! Если он шантажируемый, зачем ему делать признание?
– Он не делал признания следователю, – терпеливо пояснил Даниил Грушин. – Разве непонятно? Он просто хотел проконсультироваться со следователем по уголовным делам. Что ему грозит в случае, если шантажист придет в полицию с доносом. Его и проконсультировали.
– Он испугался и… Убил! – с торжеством сказала Прасковья Федоровна. – А потом опять испугался и… Опять убил!
– Киру? – удивилась Инга. – Но при чем тут Кира?
– Может быть, ты рассказала ей по секрету о наезде? – намекнул Артем.
– Да мы перестали быть близкими подругами, как только я отсюда уехала! – отмахнулась Инга. – С какой стати мне говорить Кире про человека, которого она не знает? Про Борисюка?
– Да мало ли! – пожала плечами писательница. – Мы частенько пересказываем друг другу разные истории о незнакомых людях. Просто так. Потому что человек так устроен. Все сплетничают.
– Борисюк убил, – отрезал Артем. – И мы все это видели.
– Так что? – спросил Грушин. – Вызываем полицию?
– Погоди.
– Что такое? В чем дело? До полуночи осталось не так уж много. Или мы вообще не будем вызывать полицию?
– Надо подумать. В свете последних событий, – задумчиво сказал Артем. – Я поднимусь к Борисюку. А ты меня проводишь.
– Хорошо, – кивнул Грушин. – Трое остаются здесь, двое поднимаются наверх. Это меня устраивает.
– Этот безумный день никогда не кончится! – с отчаянием воскликнула Прасковья Федоровна. Сид дружески потрепал ее по руке:
– Успокойся, мать. Все будет хорошо.
– Как трогательно! – не удержалась Инга.
– Вы тут побеседуйте, а мы с Артемом покинем вас ненадолго, – сказал Даниил Грушин.
И мужчины направились к двери…
Вечеринка заканчивается
Третий расклад
Как только Даниил Грушин и Артем Реутов покинули каминный зал, Прасковья Федоровна обратилась к Инге:
– Милочка, не хочешь ли еще выпить?
Литературная дама еле заметно кивнула Сиду: налей! Тот потянулся к непочатой бутылке вина и начал искать глазами штопор.
– Не знаю… – покачала головой Инга. – Ничего не знаю…
– Да что это с тобой?
– Грушин… Он страшный человек! Он придумал что-то такое… Мне страшно! – И Инга машинально принялась накручивать на палец золотую цепочку, висящую на шее. Было видно, что она нервничает.
– Знает кошка, чье мясо съела! – с торжеством произнесла Прасковья Федоровна. – Ну признайся же наконец, милочка! Ведь ты – шантажистка?
– Да. Я – шантажистка.
В голосе Инги послышалась обреченность.
– Так, – сказал Сид. – Неплохо. А?
– И тебе не стыдно? – укоризненно покачала головой Прасковья Федоровна.
– Нет! – с вызовом заявила Инга. – Представьте себе! Не стыдно! А как жить? Как молодой красивой женщине прожить в огромном городе, где столько соблазнов? Одной? Без прописки, без крыши над головой, без образования? Чем прожить?
– Ну не шантажом же, – вздохнула Прасковья Федоровна. – Ведь это преступление!
– Ха! А проституция не преступление? Если бы вы знали, как это противно! А деньги нужны. Ох как нужны! Снимать квартиру – стоит кучу денег. Одеться-обуться, чтобы быть не хуже других. Красота – она ухода требует. А еда? Проезд? А на черный день? Молодость уходит. Мне тридцать весной стукнуло. Как быстро время пролетело! Болячек не счесть. Богатого мужа нет. Никакого нет. Да, я любыми способами добывала деньги! – с вызовом сказала Инга.
– Ехала бы лучше к себе домой! – посоветовала писательница.
– Что вы в этом понимаете! Домой! А дома что? На огороде, с тяпкой? Круиз по грядкам с консервной банкой для сбора колорадского жука! Привет тебе, Америка! А работать где? Да и смеяться будут. Ну что, девочка, вернулась? Мисс Первый Пролетарский Переулок? Он же тупик. Покорила Москву? Ну уж нет! – Инга тряхнула белокурыми кудрями. – Уж лучше я буду шантажисткой!
– И кого же ты шантажируешь? – зловеще спросила Прасковья Федоровна.
– А вот этого я вам не скажу. Это мое личное дело. Мое и… того человека, которого я шантажирую. Мы с ним как-нибудь разберемся. Сегодня же. Потому что я устала. Я вчера вечером уже предприняла кое-какие шаги. А сегодня скажу правду. Но не вам. Это мое личное дело, – повторила Инга.
– Да-а… – задумчиво протянул Сид. – Я тебя понимаю. Не всем повезло родиться в семье Рокфеллера. Сам в таком положении. Если бы не мать… – Он с благодарностью посмотрел на жену.
Король бубен
Сидор Иванович Коровин. Ровесник Валентина Борисюка. Но диаметральная ему противоположность.
Во-первых, детство у них было разное. И, благодаря обстоятельствам, разный сформировался характер. Насколько благополучно все было в семье Борисюков, настолько же неблагополучно шли дела у Коровиных. Мать Сида (не та женщина, которую он теперь так уважительно называл, а биологическая) крепко пила. Сколько он себя помнил, столько и зашибала, а пьяной приводила в дом таких же бухих приятелей. И тогда в доме шел гульбан, соседи стучали по батареям, а то и в дверь. Работала она дворником, вставала засветло и, едва завершив дела, бежала в ближайший ларек за бутылкой. В то время как Валя Борисюк барабанил гаммы на фортепиано и прилежно учился, Сидор Коровин шатался по улицам в компании таких же оболтусов, забросив портфель с учебниками на пыльный шкаф.
Отца Сид помнил, но плохо. Потому что хотел забыть как можно скорее. Помнил только, что тот тоже пил беспробудно. Работал Иван Коровин сантехником в ЖЭКе, и рубли с трешками, которые совали ему в карман благодарные жильцы, сгубили мастера на все руки. В конце концов, он стал пропивать ВСЕ. Вокруг него постоянно крутились подозрительные типы, жаждущие опохмелиться, все больше уголовники. Ивана Коровина и зарезали в пьяной драке, когда Сиду было двенадцать.
Мальчик прогуливал уроки, рос как трава в поле, стрелял у прохожих сигареты, баловался пивком, сначала дрался до крови, пробовал силу своих кулаков,
