оборотнями.
— Что?!
Сиверцев уже начал смутно догадываться, к чему ведет священник, и тем не менее чуть не поперхнулся дымом от неожиданности.
— Вы можете верить в это, а можете не верить, — произнес отец Василий. — Мне пришлось поверить.
— Так вы хотите сказать… — начал Сиверцев.
Но отец Василий не дал ему договорить.
— Прошу вас, не перебивайте меня, пожалуйста. Я отлично понимаю, о чем вы сейчас думаете. Я тоже долго был в сомнениях. Их рассеял человек, которому, как мне кажется, вы доверяете. Вернее, доверяли. Это Строев.
— Дядя Степан? — удивленно переспросил Сиверцев.
— Степан Васильевич приходил ко мне накануне смерти. Он первым раскрыл тайну волка-людоеда, выследил его. Все следы людоеда всегда начинались и заканчивались в районе вашего дома. И до вашего приезда сюда нападений волков не было. Но это все косвенные улики. Самое же главное — доктор Поковский как-то брал пробу крови у вашей жены и обнаружил нечто необычное. Доктор не был уверен в результатах анализа, как раз в это время в его лаборатории случилась неприятность. Но среди своих образцов он обнаружил один с необычным составом крови. Я это знаю со слов Степана Васильевича и не могу передать точно, но доктор выявил что-то такое неизвестное науке, что уничтожает все вирусы, микробы и бактерии и поддерживает здоровье организма. Совершеннейший иммунитет. А ведь ваша жена никогда в жизни не болела. И тот единственный случай, когда она обратилась к доктору, мог означать только одно — в ней просыпалась волчица, пришло ее время стать зверем. Строев принес доктору с автобазы щепки, на которых
сохранилась кровь хищника. Исследовав их, Поковский обнаружил то же самое, что и в одном из образцов в больничной лаборатории. Желая во всем удостовериться лично, Строев сам пошел ночью к вашему дому. Вы знаете, чем это закончилось. Я не поверил Степану Васильевичу, но по его просьбе выяснил прошлое вашей жены и ее прабабок. Теперь я уже не сомневаюсь, ваша жена — оборотень!
Сиверцев выронил папиросу. Он затряс головой, словно пытаясь вытряхнуть из ушей страшные слова священника и почти закричал:
— Чушь! Такое просто невозможно! Вы сами-то понимаете, что говорите?! Одумайтесь! Это ложь! Чудовищная ложь!
— И тем не менее, как ни дико это звучит, но это так, — произнес священник. — Я бы очень хотел, чтобы все это было нелепой ошибкой. Но сомнениям просто не осталось места. Степан Васильевич был опытным охотником, он взял с собой карабин и был готов убить зверя. Но ни разу не выстрелил, хотя встретил зверя лицом. Мне думается, просто не смог, узнав, что его подозрения верны. Он не смог убить вашу жену. И зверь не разорвал Строева, как всех прочих потому, что тоже узнал старика. Может быть, он, вернее она, даже и не хотела его смерти. Но все случилось, как случилось. А вы сами не замечали за супругой ничего необычного?
— Конечно, нет! — воскликнул Сиверцев. — Что я должен был заметить? Она нормальный человек. Неужели вы думаете, что своей байкой убедили меня? Все вокруг напуганы, вот и сочиняют всякое. И вы туда же. Подумайте сами, как она может рыскать волком по ночам, если спит рядом со мной в одной постели? Или я тоже волк?
Сиверцев вдруг осекся, неожиданно вспомнив странный случай, когда однажды под утро потерял жену.
— Что? — спросил отец Василий, заметив эту заминку. — Что-то было?
— Ничего не было, — несколько резковато ответил Сиверцев.
— Я не знаю, как ей удается незаметно покидать дом, — произнес священник. — Возможно, это одно из свойств оборотней. Прорываясь наружу, волчица, вероятно, подавляет волю своей хозяйки и вполне может подавить волю близких ей людей. Ведь вы уже много лет живете вместе и между вами установилась определенная биологическая связь. Вы просто не могли проснуться. Но это мои личные догадки. Вообще же оборотня очень трудно выявить. У него две натуры. Когда волк бодрствует, человек отдыхает и наоборот, поэтому нет усталости. Непонятно лишь, почему раны, получаемые в волчьем обличье, не проявляются на человеческом теле. Не смог это прояснить и отец Диомид. Я рассказал вам все, что узнал за эти дни. Можете считать меня сумасшедшим параноиком, но я поступил так, как велит мне совесть. Люди продолжают гибнуть и жертв будет все больше, ибо, как предупредил отец Диомид, волчья натура вашей жены со временем окончательно подавит в ней человека, она превратится в зверя. Кто-то должен остановить этот террор. Постарайтесь сами что-либо предпринять. Можете рассчитывать на мою поддержку. Если же вы не сможете или не захотите ничего сделать, я буду вынужден сообщить обо всем властям. Мне, конечно же, никто не поверит и тем не менее я предоставлю на их рассмотрение и эту версию. Прощайте.
Священник направился к калитке, но вдруг обернулся и сказал:
— Подумайте о дочери. Она славная девочка, но… ведь она тоже носит в себе это проклятие.
Сиверцев ничего не ответил.
Выходя за калитку, отец Василий снова обернулся. В окне дома он заметил фигуру. Священнику подумалось, что учительница слышала весь разговор с ее мужем. Поп перекрестился и прибавил шаг.
Сиверцев долго сидел неподвижно. Визит священника внес изрядное смятение в его душу. Он, конечно, не поверил ни единому слову отца Василия, но все же… Страшно даже подумать, что в смерти дяди Степы и многих других земляков могут обвинить его Наташу. Невозможно! Немыслимо! Но как же много свидетельствует против жены. То странное ночное исчезновение, когда она уверяла, что спала и никуда не выходила (уж не лунатик ли она?), панический страх животных при ее приближении, ее устойчивость к болезням и холоду. Много, очень много странностей, о которых раньше как-то и не задумывался. А люди-то все замечают и истолковывают по-своему. Это грозит неприятностями.
Сиверцев снова закурил. Из дома вышла жена.
— Кто это приходил, Коля? — спросила она.
— Да так, — отмахнулся Сиверцев. — Ерунда. Знаешь, Наташка, зря мы сюда приехали. Ладно, пойду дрова доколю.
В этот вечер отец Василий не торопился покидать храм. Стоя перед большой иконой, он возносил молитвы Всевышнему за покой усопших и благополучие живых.
Двустворчатые двери церкви дрогнули. Священник вздрогнул и обернулся. Последовал новый удар, от которого задвижку на дверях вырвало с мясом. В церковь ворвался огромный зверь. Его лютый, полный ненависти ко всему живому взгляд встретился с глазами священника. Зверь казался настоящим порождением ночи, истинным воплощением зла. Человеку не доводилось видеть более жуткого, свирепого создания.
— Изыди! — воскликнул священник.
Сорвав с себя серебряный крест, он вытянул руку вперед, словно пытаясь отгородиться от лютого хищника.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Сиверцев вернулся домой мрачнее тучи. Сразу с порога он принялся звать жену:
— Наталья! Наташа, где ты?!
Он нашел жену в спальне. Женщина сидела на постели, скорчившись, сжав голову руками. Подняв голову, она посмотрела на мужа тусклым бесцветным взглядом.
— Надо уезжать, — решительно сказал Сиверцев. — Дальше так продолжаться не может.
— Там снова шумят. Что-то случилось? — спросила жена.
— Ночью погиб священник. Убит прямо в церкви. Надо уезжать. Никто не может ничего сделать. Мы
