— Подумайте. На то и дана вам голова.
Парнишка пожал плечами, Настя задумалась. Глядя в их озадаченные физиономии, священник рассмеялся.
— В вашем понимании Бог — это некто, восседающий на небесах, — произнес отец Василий. — Но прежде всего он в сердцах людских. Это то доброе, светлое, что у человека в душе. Каждый понимает Бога по-своему, каждый во что-то верит. Даже атеисты.
Егорка недоверчиво хмыкнул и взглянул на подружку, словно предлагая ей заканчивать эту экскурсию. В стенах церкви он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Отец Василий понял это и сказал:
— Ну, не смею вас задерживать, молодые люди. Вижу, вас еще ждут дела.
Воспользовавшись его словами, Егорка схватил подружку за руку и вытащил ее на улицу. Настя едва успела попрощаться.
Выйдя из церкви, Настя хмыкнула и сказала:
— Чудной он, этот поп.
— Чудной, — согласился Егорка. — Это, наверное, от большого ума. Дядя Степан говорит, что отец Василий шибко грамотный. А вообще-то он действительно очень умный, на селе его уважают.
За разговорами ребята незаметно дошли до Настиного дома. Договорившись встретиться завтра, они расстались, Егорка пошел к себе.
Уже второй день Наталья Сиверцева чувствовала себя неважно. В теле была странная слабость, то и дело поднималась температура, кружилась голова. За всю жизнь она даже не чихнула и неожиданное недомогание воспринималось ею довольно болезненно. Тем не менее, она упорно не желала оставлять школьные заботы. Мария Федоровна, понаблюдав некоторое время, как новая учительница пытается взять себя в руки и справиться с недугом, в конце концов, отобрала у нее все журналы и личные дела учеников и отправила ее к доктору.
В просторном чистом доме, где располагалась сельская больница, стояла тишина. Сиверцева прошлась по коридору.
— Есть здесь кто живой? — громко спросила она.
Откуда-то из конца коридора послышался мужской голос:
— Вы на прием?
— В общем да.
— Обождите минуточку. Зайдите пока в смотровую. Я сейчас.
Сиверцева зашла в смотровой кабинет и села к столу. Через пару минут появился доктор в белом халате. Это оказался молодой человек, видимо, совсем недавно окончивший медицинский институт.
— Здравствуйте. Извините, что заставил себя ждать, был занят в лаборатории. Сестры на свадьбу сбежали, я тут один остался.
— Ничего, — улыбнулась Сиверцева.
— А я вас что-то раньше не видел. Как вас зовут?
Сиверцева представилась.
— О! — воскликнул доктор. — Так вы новая учительница! Наслышан о вас! Рад знакомству. А я Вячеслав Петрович Поковский, местный Айболит. И как это вас угораздило в такую глухомань забраться? Не скучно здесь?
Сиверцева рассмеялась.
— Я родилась в убогой деревеньке на двадцать дворов, где об электричестве только слышали. Так что Огнево для меня совсем не глухомань. Есть места и подремучее.
Доктор покачал головой.
— Похоже, для всех это село — центр цивилизации. Один я не могу от города отвыкнуть, все маюсь.
— Зачем же вы сюда приехали?
— Так меня ведь никто не спрашивал. Послали и все. Распределение, знаете ли. Кому-то повезло попасть в городскую клинику, где и медперсонал, и оборудование, и все такое прочее, а мне вот досталась эта избушка на курьих ножках. Ой, что-то я вас совсем заговорил, вы уж простите ради бога. Вы же сюда не так просто пришли, поболтать со мной. Так, — Поковский шутливо придал своему голосу строгий профессиональный тон. — На что жалуемся?
Сиверцева рассказала о своем недомогании. После тщательного осмотра доктор повесил фонендоскоп на шею и пожал плечами.
— Могу вас успокоить, ничего страшного. Давление в норме, хрипов не слышно, сердце работает отменно. Тошноты не было? Болей в животе?
— Нет.
— Очевидно, легкая простуда.
— Летом? — удивилась Сиверцева.
— А что вас так удивляет? Между прочим, летом простудиться гораздо проще, чем зимой. Особенно вот в такие жаркие дни. Организм, знаете ли, расслабляется, допустим, выпили холодного молока или ноги у колодца поутру промочили или еще что и вот вам, пожалуйста. Перепад температур сделал свое дело. Бывают еще осложнения запоздалые. Вы гриппом зимой болели?
— Да я, честно говоря, вообще никогда ничем не болела.
— Так не бывает, — не поверил доктор.
— Значит, бывает.
— Да нет же, такого просто не может быть. Каждый человек хоть когда-нибудь, хоть чем-нибудь, но должен переболеть, просто обязан. Хотя бы в детстве. Корью там, скарлатиной… Ну хотя бы ангиной.
Сиверцева лишь пожала плечами.
— Что?! Не было?! — изумился Поковский. — Ну и ну. В первый раз вижу человека, который никогда не болел. Ну, если уж на то пошло, раз вы столько лет провели в добром здравии, то уж теперь-то можно и похворать чуть-чуть. Но только чуть-чуть.
Доктор подошел к стеклянному шкафчику, вынул оттуда упаковку таблеток.
— Вот. Если температура снова поднимется, попринимайте аспирин. И советую держаться в тепле. Хоть и лето на дворе, но все же.
Сиверцева пожала плечами.
— А я, признаться, тепла не люблю. Ночью всегда при открытых окнах сплю, до самых морозов. Да и одеваться предпочитаю по-легкому. Зимой даже шарф не могу носить, слишком жарко, душит. А уж свитер или носки шерстяные…
Сиверцева постеснялась сказать всю правду. В последнее время она настолько страдала от чересчур теплой погоды, что не могла спать иначе, как абсолютно нагой, лишь укрывшись простынкой. В противном случае не спасали даже открытые окна, ей было слишком душно и уснуть она не могла.
Доктор задумчиво посмотрел на свою пациентку и потер рукой подбородок, теребя несуществующую бороду.
— Занятный вы человек, Наталья Савельевна, просто удивительный. Никогда не болели, холода не боитесь. Вы, случайно, моржеванием не занимаетесь? Может быть, в проруби зимой купаетесь?
— Ну нет, — Сиверцева рассмеялась. — Это было бы уж слишком.
— А что? Считается, что это отлично укрепляет здоровье. Хотя, конечно, лично я нырнуть в прорубь не рискнул бы. А знаете, Наталья Савельевна, я пишу научную работу, провожу, так сказать, исследования в области гематологии. Вы не будете возражать, если я возьму у вас кровь на анализ? Заодно проверим наличие вирусов и группу установим на всякий случай.
— Пожалуйста, — согласилась Сиверцева.
— Вот и отлично! Люблю иметь дело с образованными людьми. Местное население к моим исследованиям относится с недоверием, а бабка Агафья даже упырем меня называет. Вот закончу свою работу, тогда, может, и выберусь из этой дыры. Прошу прощения. Не хочу никого обидеть, но деревня меня гнетет, я человек сугубо городской. Ну, пойдемте в лабораторию.
Болтливый доктор задержал Сиверцеву в больнице до самого вечера. Впрочем учительница и сама не
