— Наверное, я просто медленно привыкаю. Ко всему новому.
Раздумывая, что бы такое сказать, я теребил нитку, вылезшую из нижнего края рубашки. Затем меня осенило: а почему бы не спросить у нее все, что меня интересует?
— Можешь рассказать, откуда ты?
Девчонка наклонила голову влево, а глаза скосила вправо. Если человеку дать задачу на умножение, он будет смотреть влево, а если спросить у него то, о чем он знает, но не помнит, он обязательно посмотрит вправо. Так я понял — она вспоминает. Или, по крайней мере, пытается вспомнить.
— Я была в седьмом ряду сзади, третья с конца.
— В «Гавани»? — Я ничего не понял. — Вы просто сидели на диване. Все вместе.
— Нет. — Она снова опустила глаза, очевидно что-то припоминая, а когда подняла голову, ее голос звучал решительнее, словно она была уверена в своих словах. — До «Гавани». Я была в седьмом ряду сзади, третья с конца.
Я ничего не понимал, но боялся заговорить — вдруг вообще замолчит?
— Место не имело значения. Состояние у нас было одинаковое. Спокойные и безмятежные, все как один. — Девчонка улыбнулась и положила руку на грудь. — Мир и покой — вот и все, что мы знали. Я… мы… были всем довольны. Не знали ни страха, ни печали… — Я ждал продолжения. — Мы дышали все как один. И двигались все как один. И думали все как один. — Она закрыла глаза и продолжила, словно услышав напев, к которому следовало присоединиться: — Слабости не будет. — Внезапно ее глаза широко распахнулись. — Время пришло. Я чувствую.
— Что чувствуешь? — не удержался я.
— Того, кто рядом с дверью. Сначала вздрагивает он, затем слабый трепет охватывает ряд за рядом. Доходит до меня. Я тоже вздрагиваю. И знаю…
— Что знаешь? — прошептал я.
Она сглотнула:
— Что идет Садовник.
Ее глаза расширились, одной рукой она схватила меня за рубашку и притянула к себе.
Я старался не думать о том, что ее лицо так близко, — я даже чувствовал теплое дыхание.
— Ты вспомнила.
Она на секунду прикусила губу.
— Не все. Лишь какую-то картинку…
На ее идеальные губы я смотрел бы вечно, но заставил себя оторваться и снова взглянуть в глаза:
— Наверное, тебе нужно время, чтобы вспомнить остальное?
Как же мне не терпелось узнать обо всем немедленно! Я хотел, чтобы она рассказала о себе прямо сейчас!
— Наверное. — Она кивнула, отпустила мою рубашку и взяла меня за руку.
Ее ладонь была мягкой и теплой. Ногти не очень длинные, аккуратно подстрижены. Внимательно их разглядывая, чуть ниже белых кончиков я заметил линии другого оттенка белого, как годовые кольца у деревьев. Такие я видел на ногтях у мамы, когда однажды она подхватила какое-то вирусное заболевание. Девочка перенесла травму; возможно, шрамы на ногах тоже с этим связаны.
Я пристально посмотрел на нее:
— Тебе обязательно нужно поспать.
Она поморгала, потом улеглась, так и не отняв руку:
— Останешься со мной?
— Хочешь, чтобы я остался?
— Да.
Ее веки опустились.
Я потянулся к выключателю, но она тут же распахнула глаза и сжала мою руку:
— Пусть горит. Не люблю темноту.
— Ладно.
Не выпуская ее руку, я скользнул на пол, положил голову на кровать и стал рассматривать ее профиль. До этого я ни разу в жизни не держал за руку девочку.
В глубине души я безумно радовался, что со мной эта странная красивая девочка чувствует себя защищенной. Однако кем я был на самом деле: ее защитником или похитителем? Правдива ли ее история о том, где она жила до «Гавани»? Меня так и подмывало позвонить маме, выведать у нее все.
С другой стороны, я не желал ничего знать. Забыв обо всем на свете, я наслаждался моментом. Как только реальность напоминала о себе — когда я вспоминал, что не знаю, кто за ней гонится и даже насколько сильно я влип, — иллюзия разбивалась вдребезги. Возможно, девочка каким-то образом и связана с «Тро-Дин», а может, мы с Джеком просто себе навыдумывали. Утром отвезем ее назад, и на этом все.
Она потянула меня за руку:
— Забирайся сюда.
Возражать я не стал.
Лег в кровать, оставив все же одну ногу на полу. Она подвинулась, постучала ладонью по матрацу и откатилась подальше. Наконец, я устроился у нее за спиной, одной рукой обнял ее, а другую подложил под голову. Между нами лежало скомканное одеяло. Подавшись чуть вперед, я вдыхал аромат ее волос.
— Ты помнишь, как тебя зовут?
Я почувствовал, как она замотала головой.
— Какая разница?
— Никакой, — соврал я.
Вскоре дыхание девочки замедлилось и стало ровным. Я закрыл глаза, но, находясь так близко от нее, заснуть не мог, чтобы не упустить ни мгновения. Мне ужасно хотелось знать ее имя.
Наутро меня разбудил Джек. Ночью у меня текли слюни.
Джек округлил глаза и поднял вверх большой палец.
Я показал ему неприличный жест, уселся в кровати и вытер рукавом рот.
На кухне уже был сварен кофе. Я налил себе чашку и подсел за стол к Джеку.
Он улыбался во весь рот.
— Ну, ты даешь, чувак!
— Заткнись. Она хотела, чтобы я лег с ней. — Я зажмурился, когда услышал, как прозвучали эти слова.
Джек присвистнул.
— Да нет же, мы просто спали. Честно. — Я скосил глаза на таймер на плите, но цифры были нечеткими. — Который час?
Джек зевнул:
— Около девяти.
Положив в чашку сухих сливок, я спросил:
— Так зачем ты сломал мне весь кайф?
— Мне было скучно. — Джек ухмыльнулся. — Сейчас сгоняю в магазин на бензоколонке за соком и пончиками. А потом надо все-таки отвезти ее назад.
Он подкинул ключи и вышел.
— Купи настоящих сливок, а? — крикнул я ему вслед.
Взяв в руки чашку с кофе, в котором плавали белые комки, я растянулся на диване в гостиной и включил телевизор. Спутниковая антенна ловила уйму каналов, но, кроме мультфильмов, рекламы и новостей, в этот час смотреть было нечего.
По одной из программ шло интервью с какой-то женщиной, и мое внимание привлекла фраза в тексте на экране: бывший научный сотрудник «Тро-Дин».
Я добавил звук. Женщину звали доктор Келли Эмерсон. Несколько лет она отработала исследователем в «Тро-Дин», а потом основала собственную экологическую консультационную фирму и даже стала членом нескольких комиссий при президенте, занимающихся вопросами глобального потепления. В интервью
