Чужая весна

Блеснут мне главы куполов.

Лишь черствый хлеб в суме холщовой.
Но сладок отдых над ручьем —
Воды студеной родниковой
Черпнуть берестяным ковшом.

А зной томит, и путь мой долог,
Сереет под ногами пыль…
Но надо мною синий полог,
Небесная епитрахиль,

И солнце — чаша вечной славы,
И ветра благовест глухой.
Благоухают терпко травы,
И легче крест незримый мой.

И если белой райской двери
Мне строгий страж не отопрет,
В блаженной нерушимой вере
Останусь тенью у ворот.

«У Бога с ладоней голуби…»

У Бога с ладоней голуби
Зерна клюют.
У Бога голуби долгою
Жизнью живут.

Голуби или ангелы,
Не все ли равно?
Нами они прославлены
За то, чего нам не дано.

За сердце простое и мудрое,
Хранящее благодать.
За самое, самое трудное:
Уметь не страдать.

Бесстрастие

Мне бессонница голову гладит,
Взбила волосы, спутала пряди.
Простыни тяжелы, горячи.
А бессонница шепчет в ночи:

— Отрекись от того, что ты любишь,
И того не жалей, что ты губишь.
Среди смятых и душных простынь
Без мечты, без желанья застынь.

И тогда к твоей белой постели
Прилетят вихревые метели
И в горячее сердце твое
Ледяное вонзят острие.

Станет сердце из алого белым,
Станет сердце из слабого смелым
И, приняв за сияние тьму,
Растворится в метельном дыму.

«Для всех на губах улыбка…»

Для всех на губах улыбка,
Доверчива и легка.
А сердце в груди — как скрипка,
Не знающая смычка.

Натянуты туго струны,
Молчаньем отягощены.
…Из моря всплывает шхуна