— Говорю вам, семь с половиной пудов было! Как же это вы взвешиваете?
— Не разевай пасть! Получил квитанцию на семь пудов, как полагается, и уходи!
— Я не возьму квитанцию. Перевешивайте еще раз!
От возов медленно приближались мужики. Умолкли бабьи разговоры. У весов стало тесно. Толстый мясник, который по поручению кооператива покупал свиней, покраснел, как свекла.
— Не толпиться! Что тут за скандалы?
— Перевесить еще раз!
— Вон! — рявкнул разъяренный субъект у весов. — Видали хама? Второй раз ему взвешивай! Что ты понимаешь в весах, подписаться крестиком — вот и вся твоя ученость.
— Перевесить еще раз!
Толпа сбивалась все плотнее. Подошли молодые парни, которые до этого болтали у лотков с девушками. Со всего базара люди сходились к весам, откуда доносились все более возбужденные голоса.
— Забирай свою свинью, нам ее не нужно! Смотрите, какой умный!
Крестьянин положил руку на край каютки, в которой беспомощно повизгивала его свинья.
— А я не заберу. Перевешивайте еще раз, а вы, люди, смотрите, хорошенько смотрите! Я-то видел, как вы взвешиваете, я давно присматриваюсь. Мне еще в прошлую ярмарку сдавалось, что тут что-то неладно, я нарочно взвесил свинью!
— Да как ты смеешь, хам! Вот я полицейского позову! — крикнул представитель кооператива.
— Сам знаю, что я мужик и что вы барин, знаю, а что вы неправильно взвешиваете, тоже моя правда! Эй, ребята, сбегайте-ка который-нибудь за полицией!
Толпа всколыхнулась.
— Да я тебя арестую, вот посидишь в тюрьме, так узнаешь, что значит клеветать на человека!
— Так чего ж не посылаете за полицией? Я-то не боюсь, я хорошо видел, что делается!
Мясник незаметно придвинулся к весам и попытался столкнуть гирю.
— Не трогать! Не трогать, пока полиция не придет!
Теперь, наконец, мужики сообразили, в чем дело.
— Так они и мою свинью так взвешивали!
— Воры!
— Жулики!
— На наш кровавый пот, на наши деньги он себе вон какой дом в городе построил!
— На фальшивых весах зарабатывает! А кооператив, тьфу, вместе с ним обкрадывает мужиков!
— Правильно говорили, что этого кооператора выгнали откуда-то в Польше, так он к нам приехал кооператив налаживать.
— Наладил!
— Эй, ребята! Что тут разговаривать, дайте им по шее, одному и другому!
— Расхочется им на нашем горе животы отращивать!
— Да что вы разговариваете! Айда на них!
Первые, как всегда, с визгом кинулись бабы. Мясник поспешно отскочил за весы, кооператор сунул руку в карман, словно хотел вытащить револьвер.
— Го-го-го! — зашумела толпа. — А ну-ка, вынимай, вынимай пушку, ужо мы тебе покажем!
— Стой, стой!
Рябой сержант полиции с двумя постовыми бегом бежал по площади. Мужики заколебались.
— Что здесь происходит?
— Господин комендант! Господин комендант! — отчаянно кричал из вагона осажденный бабами мясник.
— Обкрадывают, живьем грабят мужика!
— Фальшивый вес!
Голоса слились в невероятный, дикий шум и гомон. Полицейские вошли в расступающуюся толпу. Кое-кто из мужиков неуверенно оглядывался, стараясь незаметно выскользнуть из плотного круга. Еще неизвестно было, как повернется дело.
— Молчать! Что случилось?
Крестьянин в сером пиджаке выступил вперед.
— Обвешивают. Всякий раз кладут на новую тару, на каютку, а каютка ведь та же самая!
— Лжешь! — крикнул сверху, с весов, представитель кооператива, но странно тонким голосом.
Комендант сурово всмотрелся в него.
— Тише! Вы потом ответите!
Кашовский съежился и побледнел.
— Ты откуда? Как твоя фамилия?
— Из Берез. Тымонюк Васыль.
— Ну, так в чем же дело?
— Да вот взвесил я сегодня утром свинью, у нас в лавке есть весы. Семь с половиной пудов потянула. Взял я свинью на воз, а я уж давно, еще когда в Синицы гоняли свиней, думал, что тут что-то неладно. Так что сегодня я к весам не торопился. А стою и гляжу. Сперва они взвесили каютку, положили на весы гири, чтоб уравновесить, а потом свинью в каютку и взвешивают. И как новую свинью подведут, он прибавит гирьку, на каютку, говорит. Как же на каютку, когда каютку они взвесили в самом начале, еще раньше, чем начали взвешивать свиней? Я думаю, подожду немного, когда дело до моей свиньи дойдет, все обозначится. Может, он и правильно взвешивает, а только так кладет. Ну, только моя свинья семь с половиной пудов весила, а он говорит семь, да еще без двух кило. Ну, скажем, два кило она могла и за дорогу потерять, а полпуда куда девались?
— Господин Кашовский, что это за история?
Но Кашовского уже не было. Он соскочил с весов на другую сторону и украдкой пробирался под вагоны узкоколейки.
— Лови его, ребята!
— И мясника и мясника!
— А ну, за ним!
Мужики толпой кинулись в погоню, полицейские за ними. Запыхавшийся сержант подбежал, когда мужики догнали преследуемых за валом песка и камней.
— Вот вы где!
— Подождите, сукины дети, мы вам теперь покажем!
— Дай ему, Степан!
— По башке, по башке!
— Ткни его в толстое брюхо, он его нашими свиньями откормил!
Воздух прорезал пронзительный полицейский свисток.
— Не бить! Смирно!
Полицейские помогали перепачканным беглецам подняться. У Кашовского лилась из носу кровь, оставляя красные пятна на светлом пиджаке. Мясник сопел, словно его вот-вот хватит апоплексический удар.
— К весам! Сейчас все проверим. Если кто потерпел убытки, кассир выплатит разницу.
— А как с ними? — вызывающе спросил кто-то и быстро нырнул в толпу под взглядом коменданта.
— Их в полицию доставят. Если были злоупотребления, я напишу рапорт.
— Убежать хотели, сукины дети…
— А как же, поехали бы в город, подмазали, где следует, а потом что бы мы им сделали?
— Да им и так ничего не сделают… Ворон ворону глаз не выклюет…
— За этим мы присмотрим…
— Ну да, уж мы присмотрим!
— Где только какой мерзавец ни заведется, так сейчас прямо к нам едет, шкуру с нас драть.
Они толпой шли обратно и плотно сбились вокруг весов, у которых уже суетился вызванный
