– Если вы спросите господина Байи, он скажет вам, что во Франции одна власть – Национальное собрание; если обратитесь к господину де Дре-Брезе, он вам ответит, что во Франции одна власть – король.
– А если спросить вас, господин старшина?
– А если спросить меня, я тоже скажу, что сейчас во Франции всего одна власть.
– Власть Собрания или власть короля?
– Ни та, ни другая; я говорю о власти нации, – отвечал Флессель, комкая жабо.
– Ах, вот как? Нации? – повторил фермер.
– Да, иначе говоря, тех господ, что ждут там внизу, на площади, с ножами и вертелами; нация для меня – это все люди без исключения.
– Возможно, вы правы, господин де Флессель, – отвечал Бийо, – недаром мне говорили, что вы человек умный. Флессель поклонился.
– К какой из этих властей обратитесь вы, сударь? – спросил он.
– Клянусь честью! – сказал Бийо. – По мне, если просишь чего-то важного, надо обращаться к самому Господу Богу, а не к его святым.
– Иначе говоря, вы обратитесь к королю.
– Я этого хочу.
– Будет ли нескромным с моей стороны осведомиться, о чем вы собираетесь просить короля?
– Об освобождении доктора Жильбера, который заключен в Бастилию.
– Доктора Жильбера? – переспросил Флессель пренебрежительно. – Это сочинитель брошюр?
– Это философ, сударь.
– Разница невелика, дорогой мой господин Бийо. Я думаю, у вас мало шансов добиться от короля этой милости.
– Отчего же?
– Во-первых, оттого, что если король заключил доктора Жильбера в Бастилию, значит, у него были на то свои резоны.
– Отлично! – сказал Бийо. – Он изложит мне свои резоны, а я изложу ему свои.
– Дражайший господин Бийо, король очень занят и не примет вас.
– О! Если он меня не примет, я найду способ войти к нему без разрешения.
– В этом случае вы первым делом встретите господина Де Дре-Брезе, который прикажет вышвырнуть вас за дверь.
– Вышвырнуть меня за дверь?
– Да, он хотел поступить так со всем Собранием целиком; правда, ему это не удалось, но с тем большей охотой он займется вами.
– Ладно; тогда я обращусь к Собранию.
– Дорога на Версаль перекрыта.
– Я отправлюсь туда с моей трехтысячной ратью.
– Берегитесь, сударь мой, вы встретите на дороге четыре или пять тысяч швейцарцев и две или три тысячи австрийцев, которые сотрут в порошок и вас, и вашу трехтысячную рать; в мгновение ока от вас и следа не останется.
– Дьявольщина! Что же прикажете мне делать?
– Делайте, что хотите, но окажите мне любезность увести куда-нибудь вашу рать. У меня подвалы полны пороха, и одной искры довольно, чтобы все это здание взлетело на воздух, а ваши бойцы курят, да к тому же дырявят мостовую своими алебардами – В таком случае, – оказал Бийо, – я знаю, как мне быть; я не стану обращаться ни к королю, ни к Национальному собранию; я обращусь к самой нации, и мы возьмем Бастилию.
– Каким же это образом?
– А вот каким: вы, господин старшина, дадите нам тот порох, которым полны ваши подвалы.
– Неужели? – спросил Флессель издевательским тоном.
– Вне всякого сомнения, сударь. Пожалуйте мне ключи.
– Вы, должно быть, шутите?
– Нет, сударь, я не шучу, – отвечал Бийо. Тут он внезапно схватил Флесселя обеими руками за шиворот и приказал:
– Давайте ключи, или я позову своих людей. Флессель стал бледен как смерть. Губы и зубы его конвульсивно сжались, но голос не дрогнул. Тем же ироническим тоном, что и прежде, старшина произнес:
– По правде говоря, сударь, вы окажете мне большую услугу, если избавите меня от этого пороха. Поэтому я отдам вам ключи, которых вы домогаетесь. Учтите только, что я нахожусь при исполнении обязанностей, и если вы будете иметь несчастье поступить со мной на людях так, как только что поступили с глазу на глаз, вы ровно через час будете повешены городской стражей. Вы по-прежнему хотите получить этот порох?
– По-прежнему, – отвечал Бийо.
– И сами станете его раздавать?
– Да, сам.
– Когда же?
– Сию минуту.
– Прошу прощенья, давайте условимся: мне здесь осталось дел минут на пятнадцать, а я бы предпочел, если вы не возражаете, чтобы раздача пороха началась после моего ухода. Мне предсказали, что я умру насильственной смертью, но мне очень не хотелось бы взлететь на воздух.
– Ладно, пятнадцать минут я подожду. Но у меня тоже есть просьба.
– Какая?
– Подойдемте вместе к этому окну.
– Зачем?
– Я хочу сделать вас популярным.
– Премного благодарен. Каким же это образом?
– Сейчас узнаете.
Бийо подвел старшину к окошку.
– Друзья мои, – крикнул он толпе, – вы по-прежнему хотите взять Бастилию?
– Да, да, да! – проревели три или четыре тысячи глоток.
– Но вам нужен порох, не так ли?
– Да, да! Порох! Порох!
– Так вот! Господин купеческий старшина согласен дать нам порох, который хранится в подвалах Ратуши. Поблагодарите его, друзья мои!
– Да здравствует господин купеческий старшина! Да здравствует господин де Флессель! – заорала толпа.
– Спасибо! – отвечал Бийо. – Спасибо вам от меня и от него!
– Теперь, сударь, – обратился он к Флесселю, – мне больше незачем хватать вас за шиворот ни с глазу на глаз, ни на людях, ибо если вы не дадите мне пороха, нация, как вы выражаетесь, разорвет вас в клочки.
– Вот ключи, сударь, – сказал старшина, – поистине вам невозможно
