принадлежала ее прабабушке. Асидора была первой. Почему? Почему именно она? Как и Думгротский сторож, она просто оказалась не в том месте и не в то время? Или здесь нечто большее? И как бы Миле не хотелось узнать — что, но Асидора ей этого уже не расскажет. Все, что Миле осталось от прабабушки, — вот эта гладкая, как будто отполированная временем, Черная Метка.
Из приоткрытого окна потянуло холодом. В ночном стылом дыхании затаилась угроза, и Мила почувствовала, как ее одолевает страх. Черный сургуч на ладони, словно вырванный из ночного мрака, был хуже и злее самой черной ночи. Зловещий порыв сквозняка просвистел между рамами, и кожа Милы покрылась мурашками.
Желая побыстрее избавиться от охватившего ее ужаса, Мила уже было собралась спрятать печать обратно в шкатулку, но тут вспомнила слова Илария: «Нас хотят запугать. Понятное дело, легче легкого одолеть того, кто от страха себя не помнит. Я вовсе не собираюсь бояться. А вы — как хотите…»
Ощутив неожиданный прилив смелости, Мила передумала возвращать сургучную печать обратно под кровать. Она завязала на крепкий узел тонкую пеньковую веревку и, не колеблясь, надела на шею ожерелье, украшенное, вместо драгоценных камней, первой в истории Гильдии Черной Меткой, той самой, которая когда-то объявила войну волшебному миру.
Всю ночь за окном свирепствовал ураган: раскаты ветра то утихали, как будто для передышки, то принимались остервенело гнуть ветви деревьев и биться о стены домов. Когда Мила уже засыпала, ей почудилось, что сквозь неуемную ветряную бурю и хлынувшие на землю потоки ливня прорывается грозное рычание льва. Почему-то это придало ей чувство защищенности и уверенности, и она скоро уснула.
Глава 6
Черная Падь
Возвращение Черной Метки Гильдии подействовало на всех, как весть о всемирной катастрофе. В коридорах Думгрота первое время было непривычно тихо. Шума и смеха не было вовсе, а если какой-то неисправимый весельчак и смеялся над своей же шуткой, то его смех тут же испуганно прерывался, натыкаясь на непробиваемую стену страха и тишины.
Другое дело — шепот. Шептались абсолютно все: учителя возле учительской и в кабинетах перед уроками, ученики в коридорах и в парке на перерывах. И всюду время от времени можно было разобрать одно и то же: «Неужели Гильдия возродилась?»
И только по прошествии недели Троллинбург начал приходить в себя. То ли волшебники устали бояться, то ли бесконечные разговоры на эту тему многим просто набили оскомину, но все чаще можно было услышать, как на улицах города и в Думгроте говорят на любые темы, не упоминая Черной Метки.
В четверг стояла теплая и безветренная погода. После уроков Мила, Ромка, Белка и Яшка направлялись в парк, чтобы поработать над заклинанием Простейшего Перевоплощения для Многолика.
— Разобьемся на пары следующим образом, — говорил Ромка. — Мы с Милой потренируемся друг на друге, а ты, Белка, будешь тренироваться вместе с Яшкой. Может быть, он тебе сварганит шляпу настоящей звезды эстрады, а ты как звезда обеспечишь его своими автографами.
Белка, застрявшая возле вещающей о скором концерте афиши Лирохвоста, которая была наклеена поверх клыкастого рта Бабы-яги, хмуро повернулась к Ромке, услышав в его голосе хорошо различимую иронию.
— Мне интересно, — с заметной обидой в голосе сказала она, — кто тебя уполномочил здесь распоряжаться? С чего это ты вдруг решаешь, кому с кем тренироваться?
Оторвавшись от созерцания Лирохвоста, который на афише с неотразимой улыбкой аккомпанировал трем розовым поросятам, водившим хоровод, Белка гордо вздернула подбородок и, демонстративно развернувшись, направилась дальше по тропе.
— Ха! — воскликнул возмущенно Ромка, срывая афишу и с брезгливой миной бросая ее в ступу Бабы-яги, которая довольно причмокнула освобожденным ртом. — Ой, прости! И правда, станет ли такая звезда, как ты, терпеть указания от простого смертного вроде меня. Надеюсь, ты не лишишь меня своего автографа? А то я этого не переживу.
Мила и Яшка обменялись взглядами, и Яшка тяжело вздохнул.
— Можешь говорить, что хочешь, — слегка обернувшись на ходу, обиженно сказала Белка, — но, по- моему, ты просто завидуешь.
— Чего!? — возмутился Ромка. — У тебя что, звездная болезнь началась? Чему это я, интересно, завидую?
— Тебе не дает покоя тот костюм, который наколдовал мне профессор Многолик, — ответила Белка. — Ты так не сможешь.
— Я не смогу?! — со все возрастающим возмущением воскликнул Ромка. — Это я-то не смогу?
Глядя, как Ромка мечет из глаз искры, Мила поняла, что Белка задела его за живое. Ему и в голову никогда не могло прийти, что кто-то может сомневаться в его способностях. Мила не считала, что Ромка прав со своими ироничными нападками на Белку, но, несмотря на это, она была уверена, что для него нет ничего невозможного. Ему все легко удавалось, а уж простейшее заклинание перевоплощения точно не могло стать проблемой. Все-таки оно как-никак простейшее.
Но Ромка, казалось, был не на шутку уязвлен тем, что в нем усомнились.
— Отлично! — самоуверенно заявил он и, повернувшись к Миле, спросил: — Мила, потренируешься с Яшкой, а? Я этой звезде сейчас такую шляпу наколдую… Посмотрим, посмотрим, кто из нас завидует… Нет, ты слышала — я не смогу!..
— Без проблем, — ответила Мила, хотя это было и необязательно: в потоках возмущения Ромка ее даже не слышал.
Они остановились у статуи Тридцать Третьего Богатыря. Здесь в виде набегающих волн у ног Богатыря было несколько скамеек, на которых и устроились ребята.
— Ну что, — начала Белка с таким лицом, как будто уже жалеет, что не проигнорировала Ромку. — Колдуй.
— Ты начинай, — сказал Ромка.
— Что? Опять?! — вспыхнула Белка. — Ты снова командуешь!
Мила вздохнула и, предупредив очередное язвительное замечание, уже готовое вырваться у Ромки, сказала:
— Я первая попробую. А вы помолчите. Многолик сказал, что важно очень хорошо сосредоточиться.
Мила направила на Яшку свою палочку и попыталась представить какой-нибудь головной убор, что- нибудь очень простое, чтобы сразу получилось. Шляпы с перьями или пряжками она отмела сразу. Колпак — вот что подойдет. Это не должно быть сложно. Что там Многолик говорил про детали? Так: в высоту — небольшой, цвет пусть будет красный и никаких украшений. Мила постаралась получше нарисовать в своем воображении этот колпак и, взмахнув палочкой, воскликнула:
— Имаго Модус колпак!
В этот раз туманный занавес с молниями образовался не вокруг всего Яшки, а только вокруг его головы, но упал с таким же свистящим звуком, что и в прошлый раз, а на Яшкиной голове появился головной убор.
Мила озадаченно смотрела на свою работу: колпак был невысокий и красного цвета, как Мила и хотела. Но, кроме того: на красном фоне пестрели крупные горошины ужасных ядовитых оттенков, а на верхушке позвякивали шутовские бубенчики.
Яшка с грустным видом снял с себя колпак.
— Извини, Яшка, — попросила Мила. — Бубенчики вышли случайно, правда.
— Ничего страшного, — вздохнул Яшка.
Ромка сдвинул брови, героически сдерживаясь, чтобы не рассмеяться и не обидеть Яшку. Удалось ему
