угодно, хоть на темной стороне луны, но только не здесь. Оба они, и Мила, и Ромка, пришли сюда исключительно из-за Белки.
Среди прохожих мелькнуло знакомое лицо профессора Чёрка, которого держала под руку престарелая — значительно старше Чёрка — дама, кудрявостью седых волос и миниатюрными очками, опасно повисшими на кончике картофельного носа, напоминающая самого профессора.
Профессор вежливо им кивнул, когда проходил мимо, а из-за его спины показалась неуклюжая фигура Яшки Бермана.
— Яшка! — воскликнул Ромка. — Ты-то чего здесь? Не знал, что ты любишь музыку.
Яшка с озабоченным видом закивал.
— Ты вроде и билет не собирался покупать… — сказала Мила.
Совершенно несчастный Яшка тягостно вздохнул. Он нервно покосился по сторонам.
— Я и не хотел идти, — поделился он. — А тем более после сегодняшнего. Вы же понимаете…
Мила прекрасно понимала, что Яшке сейчас больше всего хочется где-нибудь спрятаться — в какой- нибудь угол потемнее. Если даже у Милы было такое желание, то у Яшки должно быть и подавно. И поэтому тем более странно было увидеть его здесь.
— Но зачем же ты пришел? — спросила Мила, начав замечать, что на них уже поглядывают, шепчутся и посмеиваются. Благодаря Яшке они привлекали к себе внимание. Он уже хотел ответить, но она жестом остановила его: — Э-э-э… Так. Пошли в ложу. По дороге расскажешь.
Если бы не Белка, то в поисках своей ложи ребята наверняка заблудились бы в узких и сумрачных коридорах. Но у Белки был удивительный нюх на все, что касалось Лирохвоста, поэтому ложу они все-таки нашли.
Открыв двери, они зашли внутрь и какое-то время так и стояли, с интересом рассматривая театр изнутри. Во-первых, как сразу заметила Мила, сцены просто не было. Ложи шли по кругу, не прерывая его, в три яруса, не считая бенуара. Они были расположены по наклонной, расходясь вширь кверху так, что Мила с друзьями, оказавшись в ложе на третьем, верхнем ярусе, могли видеть головы всех, сидящих ниже. Внизу, там, где должен был находиться партер, почему-то стояла дирижерская платформа, вокруг которой по-свойски расположились музыкальные инструменты.
— Что там внизу? — спросил Ромка.
— Рояль, скрипки, виолончели, контрабасы, арфы, флейты и литавры, — начала перечислять Белка, устраиваясь на стуле. — Это называется симфонический оркестр.
— А ты откуда знаешь? — под впечатлением спросил Ромка.
— Так ведь для этого и придуманы программки, — очень довольная тем, что хоть раз удалось посадить Ромку в калошу, ответила Белка, размахивая программкой у него перед носом.
Пустых лож не было, и Мила сделала вывод, что Лирохвост популярней, чем они с Ромкой полагали.
Пока Мила с интересом раздумывала, где же состоится спектакль, коль скоро отсутствует сцена, все расселись по местам, и Яшка с тяжелым стонущим вздохом начал рассказывать.
— Так вот… — со страданием в интонации произнес он. — Я, значит, собирался сегодня немножко почитать что-нибудь по истории магии. Когда закончился последний урок, хотел быстрее выйти из Думгрота, но, как это не кошмарно… — Он покосился на Белку. — Я имею в виду… не очень кстати в коридоре встретил профессора Лирохвоста.
Ромка громко усмехнулся, уже, видимо, сообразив, о чем Яшка поведает дальше. Но Мила с Белкой этого не знали, и им было интересно.
— Ну!
— Ну… — последовал тяжелый вздох. — Он сказал, что очень сочувствует моему не… Как это он сказал? — Яшка сильно наморщил лоб. — Неоднозначному, что ли?
— Дальше!
— Ну, в общем, сочувствует моему неоднозначному положению… — очередной вздох. — …И вручил мне билет на свой концерт.
Ромка издал короткий, но нарочито громкий смешок, прозвучавший как едкое «хо-хо!».
— Профессор Лирохвост сказал, что мне, чтобы не пасть духом, обязательно нужно приобщиться к миру истинных трагедий, дабы понять всю глубину… э-э-э… чего-то там и осознать тонкую связь между роковыми ошибками, страданием и познанием.
Яшка выдохнул, но в этот раз облегченно. Он явно очень старался правильно воспроизвести проникновенную речь профессора Лирохвоста.
— А потом добавил, что я обязательно должен прийти, потому что он на этом настаивает, — закончил Яшка.
— Да уж, ничего не скажешь — тонкое восприятие действительности, — неодобрительно качнул головой Ромка, сильно нахмурившись.
Мила тоже нахмурилась, но совсем по другому поводу.
— Ничего не понимаю! — сказала она. — Откуда вся школа об этом знает? Вот почему Альбина меня расспрашивала! Теперь она, наверное, думает, что у меня язык как помело!
— Тс-с, тихо! — шикнула Белка, и, глянув вниз, Мила увидела, что возле партитуры появился Лирохвост, который вместо дирижерской держал в руках свою обычную волшебную палочку.
Ромка съехал на стуле, готовясь, скорее, заснуть, чем слушать музыку.
Все в ложах притихли, и зазвучало вступление. Мила посмотрела вниз: инструменты играли сами по себе, а Лирохвост производил в воздухе легкие мечтательные движения. Точно так же играла и музыка: как будто где-нибудь в деревенской тиши все живое пробуждалось после ночного безмолвия.
Ромка, что-то вспомнив, наклонился к Яшке.
— А что с твоей сумкой? — спросил он шепотом.
Яшка вздохнул тяжелее обычного.
— Альбина оставила пока у себя, — тоже шепотом ответил он, — чтобы снять порчу. Но она сказала, что учебники все равно будут испорчены. А там были новые книги. Особенно жаль «Историю веселых домовых» и «Все о чудовищах Таврики». Очень дорогие книги — папа с мамой целый год деньги копили, чтоб мне их купить.
— Узнать бы, кто это сделал… — скрипя зубами, сказал Ромка, а потом вдруг усмехнулся и добавил: — Хотя, по-моему, ты и так достаточно знаешь о чудовищах Таврики.
— Портить такие дорогие книги — это просто подлость, — холодно сказала Белка. Мила знала, что ее маме приходится тяжело одной с тремя детьми; а приводить в негодность дорогие вещи, на которые так долго копились средства, — для Белки было самым настоящим варварством.
Но в следующий момент все они напрочь забыли и про книги, и про все остальное, потому что в воздухе просто из ниоткуда появились призраки. Сначала на середину театра вылетел призрак-мужчина, в старинном костюме, со шпагой на бедре, связкой ключей в руках и длинной, до пояса, синей бородой. Впрочем, цвет как раз не очень удивлял, потому что призрак был абсолютно синий.
— Вот это да! — выдохнул Ромка, забыв, что собирался вздремнуть. — Вы видали, в этом театре актеры — призраки.
Следом за Синей Бородой появилась призрак-невеста в свадебном платье. Она торжественно плыла на высоте второго яруса прямо над головой Лирохвоста, протягивая руку в перчатке своему жениху. Музыка зазвучала празднично и возвышенно, а на головы новобрачных посыпались призрачные цветы.
Потом призраки исчезли и вновь появились уже в других одеждах. Музыка осторожно притаилась и заиграла совсем тихо, еле-еле слышно, когда маркиз Синяя Борода вручал своей молодой жене связку ключей, которую почему-то не выпускал из рук даже во время свадьбы.
Грозный муж уехал, а молодая жена бродила туда-сюда между вторым и третьим ярусом, и то и дело из воздуха выплывали прозрачные, как желе, двери от белого до темно-серого цвета, включая все оттенки голубого. Пока она так бродила, в воздухе разливались волшебные звуки арф, по-видимому, не усыпляющих, потому что все в театре продолжали бодрствовать. Мила нарочно посмотрела вокруг, чтобы проверить, и в этот момент что-то тихо и коротко скрипнуло, а потом их ложа поехала куда-то влево.
— Что это? — спросила испуганно Белка.
— Кажется, это такой спецэффект, — ответил Ромка, кивая куда-то вниз.
