Что касается попугайчиков, то они никуда не исчезли, а просто разлетелись по всему Львиному зеву, и Мила предположила, что Альбина еще взыщет с них за этих попугайчиков по полной программе.
Но на самом деле их это ничуть не волновало, потому что всем было ужасно весело, и они были не прочь еще повеселиться. Но в этот момент в гостиной появился Фреди и, снисходительно улыбаясь, шепотом посоветовал им побыстрее убраться в спальни, пока их не заставили всю ночь лазить по шкафам в поисках попугаев.
Все остальные дни ребята провели так же весело: катались на ледяном серпантине на Главной площади, играли в «Поймай зеленого человечка» и поедали леденцы, в которых было еще немало сюрпризов.
За три дня до окончания каникул дилижансом из Плутихи приехал Тимур, и Берти откололся от их компании. Теперь он где-то все время пропадал со своим приятелем, но и без него ребятам не приходилось скучать.
Наверное, так же превосходно прошли бы и последние дни каникул, если бы не случилось событие, которое основательно подпортило им их безмятежное времяпрепровождение.
Это было на следующий день после Рождества. Мила засиделась в гостиной, читая книгу о подвигах Славянина. Ее друзья давно разошлись по спальням, и в гостиной, кроме нее и подтаявшего снеговика, вокруг которого на ковре образовалось мокрое пятно, никого не осталось. Через пару часов увлекательного чтения Мила начала зевать и решила продолжение отложить на завтра. Она захлопнула книгу и бросила ее в соседнее кресло, потом встала и вышла из гостиной.
Мила уже подошла к лестнице, ведущей в среднюю башню, и даже поставила одну ногу на ступеньку, как вдруг заметила, что сквозь щель двери читального зала пробивается тусклый желтоватый свет.
Кому это в такое время суток, да еще на каникулах, пришло в голову заниматься? Мила подумала, что это может быть Белка: решила перед вторым полугодием освежить знания. Это вполне в ее духе.
Чтобы не беспокоить Белку, а просто проверить, действительно ли это она, Мила тихо подошла к двери и осторожно ее приоткрыла. В читальном зале горели свечи, но за столами Мила никого не увидела. Может, кто-то просто забыл погасить свет? Бюст Комарва Проклятого на постаменте прямо рядом с дверью чуть заметно шевельнул мраморными усами.
Наверное, надо погасить, подумала Мила и раскрыла дверь пошире, чтобы войти. Но, заглянув за дверь, она мгновенно поняла, для кого в читальном зале горят свечи.
Возле камина на коленях стояли двое: в окружении обгоревших головешек, разбросанных вокруг камина на полу; сами грязные, как будто только что обвалялись в каминной топке, как котлеты в муке, — собственной персоной Тимур и Берти.
Остолбенев от неожиданности, Мила ухватилась за мраморный эфес шпаги Комарва Проклятого. На секунду подумала, что ему это вряд ли понравится, но тут же о нем забыла, потому что взгляд восхищенно застыл на предмете, который Берти держал в руках. Это был небольшой чугунный горшок, над которым горой возвышались золотые монеты. От них исходило такое сияние, что у Милы дух захватило, она даже не успела подумать, откуда у Берти столько золота.
Не успела, потому что, сделав неверный шаг в сторону, чтобы лучше рассмотреть ослепительные слитки, потянула за эфес и почувствовала, как на нее навалилось что-то тяжелое. Раздался скрежет, и Мила, вскрикнув, с грохотом рухнула на пол, а сверху, придавив ей ногу, обрушился бюст Комарва Проклятого.
Ахнув от боли, она вскинула испуганный взгляд на Берти и Тимура. Они оба смотрели на нее огромными от удивления глазами, как бы не понимая, как она здесь очутилась. И тут произошло такое, из- за чего Мила моментально забыла об ушибленной ноге. Горшок вместе с золотом странно мигнул, покрылся рябью, как поверхность воды в пруду, и сопровождаемый звуком громкого хлопка исчез прямо в руках Берти. Тот оторвал взгляд от Милы и растерянно посмотрел на растопыренные ладони. Какое-то время стояла оглушительная тишина. Берти с открытым ртом смотрел туда, где только что было золото, и недоверчиво шевелил пальцами. Потом его лицо сначала посерело, следом побелело и наконец сделалось бордовым. Точно так же на нем сначала отразилось удивление, потом неподдельное горе и в итоге неистовая ярость.
Берти поднял глаза на Милу и сделал странный жест руками, как будто ему захотелось подвесить Милу вниз головой и хорошенько ее потрясти в надежде, если не вернуть обратно золото, то, как минимум, вытрясти из нее дух одним махом.
— Рудик! — отчаянно воскликнул он, сотрясая кулаками в воздухе. — Ну откуда ты свалилась?! Ты хоть понимаешь, что ты сделала?! Ты же испортила лучший момент моей жизни!
Мила и без его слов понимала, что сделала что-то не так, но подумала: было бы неплохо узнать, что именно.
— Я же его уже держал в руках! — застонал Берти.
В этот момент бюст Комарва Проклятого поехал по полу, отодвигаемый дверью, и в комнату вошли Ромка и Белка. Ромка переступил через Комарва и, глядя на Милу в легком недоумении, поинтересовался:
— Что это ты тут разлеглась?
В другой раз Мила обязательно отшутилась бы, ответив, что она здесь загорает, но теперь было не до того.
— Целая гора золота! — убивался Берти. — Я даже успел понюхать, как оно пахнет! Вот этим самым носом!
— Золото? — переспросила Белка, когда Берти в доказательство подергал себя за нос. — Какое золото?
Ромка помог Миле встать на ноги и принялся поднимать бюст Комарва.
— Ты хоть понюхал, — вставил Тимур, — а мне и этого не досталось.
— Что за золото, Берти? — настаивала Белка.
— Вы нашли золото? — спросил Ромка, отдуваясь после усилий.
— Нашли?! — с едкой иронией проскрежетал зубами Берти и утвердительно кивнул. — Нашли. А как же!
Он поднялся на ноги.
— Мы нашли. Я держал. Рудик приперлась. Рудик свалилась. Золото — тю-тю!
Все это он проговорил, яростно жестикулируя, и с такой интонацией, как будто каждым словом, будто молотком, забивал гвоздь Миле в макушку. Она даже голову в плечи вжала под убийственным взглядом Берти. Казалось, что хуже быть не может, но…
В этот момент комнату наполнил странный кашляющий звук: как будто тяжелый книжный шкаф в читальном зале принялся весело подпрыгивать. Но это был никакой не шкаф.
Растянув рот в безумной улыбке и комично щуря глаза, хохотал что есть мочи гекатонхейр читального зала — Шипун. Мила еще никогда не видела его таким довольным. Глядя, как он кривит огромный рот и усиленно кряхтит, Мила поняла, что Шипун хочет что-то сказать.
И он сказал:
Это «с носом» прозвучало как-то по-особенному ехидно. Берти яростно зарычал и, подхватив с пола плетеный короб, из которого посыпались неиспользованные за день дрова, запустил им в Шипуна. Тот коротко вскрикнул и получил пустым коробом по лбу.
Засунув руки в карманы и сокрушенно ссутулив плечи, Берти с хмурым и поникшим видом широкими шагами прошел к двери. Бесцеремонно отодвинув Белку, он вышел, хлопнув напоследок дверью.
— Кто-нибудь объяснит, что все это значит? — спросила Белка.
