— То же самое говорит и моя сестра. — У меня не было желания извиняться за свою законченную учебу.
Она опять поцеловала Лару-Джой в губы и воскликнула:
— Какие же у тебя вкусные сопли! — И с сияющей улыбкой добавила: — Дети любят есть свои сопли, потому что они сладкие.
Я попыталась улыбнуться, хотя к горлу подступала тошнота. Чтобы избавиться от этого ощущения, я схватила лопату, прислоненную к забору, и немного поскребла снег. Лопата тут же выскользнула у меня из рук и со звоном упала. Это почему-то понравилось Ларе-Джой. Она показала на лопату и трогательно засмеялась. Я еще раз уронила лопату, и еще, и Лара-Джой восторженно произнесла: «Бух-бух-бух!»
— Потрясающе! Она заметила, что лопата упала именно три раза! — с гордостью воскликнула мать. Потом очень приветливо сказала мне: — Хорошо бы она привязалась к тебе. А то здесь живут только старые пердуны, которые не знают, что такое жизнь матери-одиночки. Старики в нашем доме не хотят понять, что я не могу чистить снег. Нельзя же держать ребенка часами на морозе! Так что если ты тоже живешь на этой улице, могла бы иногда приходить и сидеть с девочкой. Я бы тебе платила.
— Хорошо, — с радостью согласилась я.
— Устала, — объявила Лара-Джой.
— Моя бедная крошка! Пойдем, пусть этот глупый снег лежит здесь, а мы ляжем в кроватку.
Я донесла ей лопату до входной двери. Она показала на почтовый ящик:
— Это мы, — на ящике было написано: «Лара-Джой и Катарина Хуфнагель». Внизу была приклеена листовка «Атомная энергия — спасибо, не надо».
— Я дам тебе свой телефон. — Я нацарапала свое имя и номер телефона на обратной стороне чека, оказавшегося у меня в кармане.
— Я поговорю с Ларой-Джой про вариант с няней, — сказала Катарина, — но сейчас она должна переварить впечатления от прогулки под снегом.
— Ты можешь позвонить мне в любое время. — Я помахала обеим.
Было бы идеально иметь подругу на своей улице. Можно почаще встречаться. И Лара-Джой — куда более приятный ребенок, чем Сольвейг. Няней, правда, много не заработаешь, но как-то можно перебиться пару недель, приходя сюда днем, пока Бенедикт на работе. Иногда идеальные решения лежат там, где их не ищешь, — рядом.
30
Всю ночь шел снег. И конечно, чистка снега была возложена на меня. За завтраком Нора объявила, что соскребать снег — величайшее удовольствие, и мечтательно вспомнила о тех временах, когда Бенедикт помогал ей с маленькой красной щеткой.
— Иначе тебе совсем нечего делать, — не удержалась она.
Я счищала снег медленно в надежде привлечь внимание Катарины и Лары-Джой. Но они не пришли. Днем, по дороге в магазин, я увидела, что перед домом Катарины снег так и не убран. Меня подмывало позвонить в их дверь, но я передумала, чтобы не выглядеть чересчур назойливой.
В полчетвертого моя сдержанность была вознаграждена: позвонила Катарина.
— Это я, мама Лары-Джой, если еще помнишь.
— Конечно, Катарина. — Я была очень рада.
— Лара-Джой находит идею с няней подходящей.
— Блеск!
— Если у тебя сейчас есть время, сразу приходи.
Конечно, у меня было время.
Они жили на мансардном этаже. На двери квартиры был наклеен огромный плакат «Атомная энергия — спасибо, не надо». Квартира состояла из двух комнат со скошенными стенами и кухней. Все двери были сняты, даже в туалет. Катарина явно была приверженкой просторных жилых помещений, что вполне соответствовало ее знаку зодиака. Конечно, при наличии маленького ребенка квартира, состоящая из одной большой комнаты, имеет то преимущество, что отовсюду видно, чем занимается малыш. Но в этой концепции есть и свой недостаток: если в одном углу беспорядок, то и вся квартира выглядит неубранной. В этой квартире такой проблемы не существовало: здесь повсюду царил кавардак. На холодильнике валялась одежда, на столе в одной из комнат, возле швейной машинки, штабелями была наставлена грязная посуда, а под столом стоял детский велосипед.
«Если верно утверждение, что мир возник из хаоса, — подумала я, — то здесь хаос решил стать квартирой. Пройдя пару метров до второй комнаты, я наступила на печенье, лежавшее на полу под колготками. Катарина сказала:
— Если имеешь ребенка, то надо целыми днями прибираться. Но я хочу избавить Лару-Джой от этой дрессировки.
В другой комнате стояла широкая кровать с мятым красивым бельем, а перед ней — дорогой, очень большой телевизор. В постели лежала голая Лара-Джой и нажимала подряд на все кнопки пульта дистанционного управления. Я приветствовала ее с таким жаром, словно она была моей первой внучкой. Девочка в ответ мило засмеялась:
— Пливет.
— Ты какой свитер хочешь сейчас надеть? — спросила Катарина.
— Лефилетовый, — Лара-Джой продолжала переключать программы.
— Лефилетовый? Ты имеешь в виду свитер, который подарила Лиля? Или бабулин? — Катарина подняла с пола маленький зеленый свитер. — Этот вряд ли. Это она не захочет надевать. — Она бросила его обратно на пол. Потом подняла другой и тут же бросила обратно. — Этот слишком тонкий, он летний. — Потом нашла еще два и спросила Лару-Джой, не их ли она имела в виду. Но та потрясла своей белокурой головкой и приветливо сказала:
— Лефилетовый.
У меня было время осмотреться. На скошенных стенах повсюду были наклеены разноцветные отпечатки больших и маленьких ладоней, иногда рядом, иногда друг на друге — красные, оранжевые, зеленые и желтые, явно принадлежащие Катарине и Ларе-Джой. Тут же плакат, оставшийся от демонстрации против атомной энергии. В груде вещей на полу, между весами и карманным калькулятором, я обнаружила куклу Барби в джинсовом платье, на котором грубыми стежками была пришита эмблема «Атомная энергия — спасибо, не надо».
— Ты имеешь в виду мой синий свитер с люрексом? — продолжала выяснять Катарина у дочери.
— Нет, лефилетовый, — твердо стояла на своем Лара-Джой.
— Может, она хочет сказать «фиолетовый»? — предположила я.
— Да, фиолетовый, — подтвердила девочка.
— Ты имеешь в виду фиолетовый свитер? — огорошенно переспросила мать.
— Да, — сказали мы одновременно с Ларой-Джой, и я возгордилась, что правильно поняла желание девочки.
— Когда ты была крошкой, у тебя действительно был фиолетовый свитер. Как ты еще это помнишь! — От удивления Катарина плюхнулась на кровать. — Но фиолетовый свитер тебе слишком мал, ведь ты уже такая большая! — Она наглядно продемонстрировала разницу в размерах между маленькой Ларой-Джой и теперешней. Дочка на нее не смотрела, телевизионные новости были куда интересней. Я села рядом с телевизором на самодельный, сколоченный из светлой древесины ящик с игрушками.
И, словно без этой информации я не смогла обойтись, Катарина доверительно шепнула:
— Лара-Джой, когда родилась, была 52 сантиметра в длину и весила 3013 граммов! Вот намаялась, пока рожала ее! И была совсем одна.
— А отец Лары-Джой не был при родах?
— Этот прохиндей оказался трусом! Сказал: если уж моя мать не идет, ему и подавно не надо. Ему, видишь ли, становится плохо при виде крови. К тому же при родах большинство женщин испражняется, и
