— Успокойся, я дам тебе чек.
— Ах вот как, — растерялась Мерседес.
Я пошла на кухню, вынула фруктовый салат из холодильника и выбросила его в унитаз. Не хочу еще раз выслушивать, что транжирю Бенедиктовы деньги. Я достала из кладовки одну из доисторических банок с консервированными расползшимися сливами и разложила компот по десертным вазочкам.
Нора оторопела, но промолчала. До этого она видела на кухне фруктовый салат. Она даже не сказала, что Бенедикт обожал этот сливовый компот еще в детстве.
Я не стала убирать со стола. Ни слова не говоря, поднялась в свою комнату. Вскоре пришел Бенедикт.
— Я должна с тобой поговорить, — сказала я спокойно, но сдерживая себя с большим трудом.
— Поговори со мной, — засмеялся Бенедикт.
Мне, однако, было не до смеха.
— Мерседес преподносит все так, будто ты целиком платишь за меня. Но это же неправда.
— Конечно, это неправда.
— И тем не менее, по их мнению, ты содержишь меня. Почему ты не сказал, что я платила за продукты из своего кармана?
— Ты же им сама сказала, — пожал плечами Бенедикт.
— Я так старалась с обедом, а они только носы воротят! — Я старалась сдержать слезы.
— Я ведь сказал, что все очень вкусно.
— Это прозвучало неубедительно!
— Но все это слышали! — не понимал моего настроения Бенедикт.
— Речь не только о «Чили кон Карне».
— Тогда скажи, наконец, чего ты от меня хочешь, Виола!
— Были бы мы женаты, они не вели бы себя так.
— А как?
В полном отчаянии, чувствуя, что начинаю реветь, я пробормотала:
— Женись на мне или…
— Или что? Я же не могу жениться только ради того, чтобы моя сестра сказала, что ей нравится твое «Чили кон Карне»! — Он хлопнул дверью, сбежал по лестнице вниз и уехал. Наша первая ссора.
Рыдая, я бросилась на кровать. Женись на мне или… Или что?
Или я уйду от тебя. Тогда я должна вернуться к отцу.
Без работы. Нет.
Или я больше не люблю тебя?
Но я люблю тебя. Нет.
Через два часа Бенедикт тихонько прокрался в мою комнату.
— Киска, это невыносимо, что мы ругаемся из-за какого-то фасолевого пюре! Почему? Давай просто забудем это!
— Да, — всхлипнула я и вытерла глаза. — Больше я его никогда не буду делать. Никакого «Чили кон Карне».
41
В надежде встретить Таню я пошла в банк. Она была там.
— Как было в пивной в пятницу?
— Неплохо. Тот высокий брюнет, с которым я готовила, оказался журналистом. Его зовут Михаэль. Руфус пошел с нами, они с Михаэлем друг друга давно знают. Та троица тоже была, у них у всех похожие имена: Винфрид, Вольфганг и Вольфрам. Вольфрам — это тот, который все время шуточки отпускает. Все трое — аптекари.
— Аптекари? А почему учатся готовить?
— Вероятно, потому что не умеют. К тому же у меня такое подозрение, что они «голубые». Надеюсь, не все. Тогда было глупо идти на кулинарные курсы для начинающих. Во всяком случае, Вольфрам уже был женат.
— «Голубые» аптекари?
— По мне, так лучше «голубой» аптекарь, чем «голубой» модельер. «Голубого» аптекаря кодекс его профессиональной чести обязывает не навредить мне. А во всех творениях, которые гомики-модельеры придумывают для женщин, я чувствую их неприязнь к нам. Какой идиотизм, что можно спросить в лоб, кто человек по профессии, и нельзя узнать, гетеро- он или гомосексуален. Это считается бестактным. А ведь как было бы практично. Представь, ты влюбишься в «голубого» — более неэффективное вложение чувств трудно себе представить.
— А франкенштейновский внук Руфус, он тоже гомик?
— Возможно. Попытайся выяснить в пятницу, кто из них «голубой».
— Как я могу это определить? Прямо на кулинарных курсах? — Если уж у Тани не получилось, с ее-то опытом, — куда там мне!
— Н-да, — протянула Таня. — Проблема! — Она неожиданно перешла к делу. — Тебе нужны деньги.
— Откуда ты знаешь? — Я слегка смутилась, но одновременно обрадовалась, что с Таней обо всем можно говорить откровенно. — Мне нужна временная работа, пока все устроится у дяди.
— Что ты умеешь делать, кроме обстановки интерьера? Печатать? Водить машину?
Я только покачала головой.
— Ты должна всех расспросить на курсах в эту пятницу. А вдруг одному из аптекарей нужна подсобная работница! — предложила Таня.
— Что же я могу там делать?
— Не знаю, — засмеялась Таня. — Знаю только, что тебе нужны деньги. Всем, кто ко мне приходит, нужны деньги. Сколько тебе надо?
Больше того, что я имела. На моем счету было триста пять марок. Когда я рассказала Тане, что только сестре Бенедикта должна 350 марок за комнату, она сочувственно произнесла:
— Это слишком дорого.
— При этом у нее хорошая работа, и она почти не нуждается в деньгах, потому что ее друг за все платит. Он кладет свою золотую кредитку ей на подушку, и она покупает себе шмотки.
— Как красиво, — усмехнулась Таня. — И ты этому веришь?
— Он выполняет каждое ее желание, чтобы она хранила ему верность. Хотя сам женат и не может развестись, потому что у него больная жена.
— Очень трогательно, — Таня выдвинула ящик и вынула бланк. — Отнеси этой сестре образец договора на оформление кредитной карточки, пусть она прочтет напечатанное мелким шрифтом.
— Зачем это? — не поняла я.
— Мужчины для того и изобрели кредитные карточки, чтобы защитить свои деньги. А не для того, чтобы другие могли их тратить.
— На прошлой неделе я смотрела по телевизору один фильм. Там какой-то менеджер дал красивой проститутке свою кредитку, и она в фешенебельном магазине истратила целое состояние.
— А я однажды видела фильм, так там двадцатиметровая обезьяна вскарабкалась на Эмпайр-Стейт- Билдинг.
— Не вижу связи.
— Это та же сказка, как и история про принца, который дарит свою золотую кредитку бедной красивой девушке. В реальной жизни кредитной карточкой может расплачиваться только тот, чье имя стоит на ней. Любой другой нарушает закон. Это считается подделкой документов, подлогом и карается тюремным заключением. — Таня показала параграф на бланке договора. — Вот что здесь написано: «При незаконном использовании надлежит заявить в полицию». Обычно эту функцию берут на себя те, с
