– Я в шоке, – покаянно склонил голову Антон. – Такие потрясающе правдоподобные детали – не к чему придраться! Дальше?
– А дальше все просто. Путешествую с арабом, если все нормально – держу маяк в ножике. Если какие- то проблемы, нервозность, недоверие: раз в пять часов, по мере возможности, включаю маяк, также включаю маяк в начале и конце каждой… эмм… каждой дневки. Запоминаю расположение врагов и особенности местности при каждом включении, чтобы потом постараться «привязать» все на карте. Попадаю в конечном итоге в лагерь Умаева, запоминаю все хорошенько, при первой возможности удираю… Какова вероятность того, что мы в конечном итоге попадем в лагерь Умаева?
– Сто процентов, – успокоил Антон. – Умаев – лепший кореш Беслана. Его перевал – самый удобный и безопасный путь для экстракции араба через Грузию.
– Хорошо. Удираю, значит, из лагеря… Включаю маяк, вы на меня выходите… А вы точно там будете? Если меня хватятся, то поймают моментально. А если вас там не будет, я просто умру в этих горах…
– Обязательно будем, – отчеканил Антон. – Для чего тогда все затевалось-то? Тут никаких вопросов. Ты, самое главное, не давай слабины на последнем этапе. А то окажешься рядом с сыном, расчувствуешься – и все насмарку. Намертво завалишь все дело.
– Я постараюсь, – пообещала Ирина. – Я напрягусь изо всех сил. У меня все-таки есть практика – я столько пережила за последние дни…
– Ну вот, вроде все. – Антон достал из кармана тюбик с вазелином, бросил его на спальник рядом с Ириной. – Теперь о самом неприятном. Возьми, спрячь так, чтобы под рукой был.
– Что ты имеешь в виду… – Ирина мгновенно покраснела до самых корней волос. – Что за намеки…
– Ну что ты как маленькая? – сердито буркнул Антон. – Знаешь, куда идешь. К кому идешь. Знаешь, что с тобой будут делать…
– Я не желаю об этом говорить! – Ирина гневно сверкнула глазами. – У тебя все? Тогда проваливай – я сама знаю, что делать!
– Ну, давай опустим эту тему, – мягко сказал Антон. – Давай не будем… Но легче ведь от этого не станет! Я знаю этих особей, а ты – нет. Это не твоя война. Ты видишь ее только по телевизору. А я живу здесь… Предлагаю не прятать голову в песок, а определиться в манере поведения. Представь себе, что я не просто мужчина, а последний человек, с которым ты можешь обсудить свои действия в этой кошмарной ситуации…
– Чего тут обсуждать? – Ирина раздраженно дернула плечиком. – Я предполагала… Предполагала, что мне придется переспать с их главным – с этим Махмудом. А потом, возможно, с арабом…
– «Переспать»?! – Антон буквально подпрыгнул на месте. – Ну ты даешь! «Переспать»… Хм… Ебать вас будут, сударыня. Беспощадно, ожесточенно и целенаправленно. Во все щели. Начнут не позднее чем через двадцать минут после того, как будете представлены. И – без передышки – до упора, пока сил хватит. А сил у них на такие дела хватает. Махмуд Бекмурзаев проживает совместно с тейпом – пять домов за одним забором. В этом сообществе своя иерархия и свои понятия о морали. Драть вас будут как минимум пятеро самых авторитетных мужланов в этом тейпе. Здоровенных, диких, необузданных в своей похоти. Тут ваш животный магнетизм как раз совсем некстати – и платье мешковатое не поможет…
– Господи, что ты несешь! Нет, вы послушайте только! Что! Ты! Несешь! – фурией вскинулась Ирина. – Ты озабоченный, да? Я не в банду иду! Там село: старейшины, женщины, дети, определенная этика…
– Плевать им на этику! Черт… – Антон затравленно втянул голову в плечи, принялся рассматривать свои руки – устал от напряженного общения с городской розовой дурой, которая, будучи вроде бы образованной и неглупой женщиной, вела себя в привычных для него условиях, как ребенок, впервые вышедший из уютной квартиры на улицу. – Плевать им на все… Ты для них прежде всего – неверная, кяфирка. Кусок сладкой плоти. Они дадут своим женщинам команду помыть тебя и приодеть, потом заставят тебя расхаживать на шпильках по персидскому ковру, а сами в это время будут наливаться похотью…
– Я мусульманка по легенде! – напомнила Ирина. – И сразу объявлю о том, что я мусульманка. Уж молитвы я им прочитаю не хуже любого муфтия. И обряды покажу…
– Плевать им на обряды… Ты можешь вступить в село, держа наперевес зеленое знамя пророка, – Антон изобразил руками нечто неопределенное – так, по его мнению, Ирина будет выглядеть с этим самым знаменем. – Это ничего не меняет. Ты не чеченка из их тейпа. Этим все сказано. Точно так же они поступили бы с дагестанской или татарской дамой или даже чеченкой из чужого тейпа, который слаб настолько, что не в состоянии защитить свою дочь, – для этих скотов нет ничего святого.
– Господи… – губы Ирины задрожали, сжимаясь в плаксивой гримасе. – Господи, какой ты злой… Какой ты…
– Я не злой, – горько пробормотал Антон. – И не озабоченный, как вы изволили выразиться. Просто я их очень хорошо знаю. Поэтому я тебе сказал – запомни! Если не хочешь, чтобы тебя сразу у входа в село начал трахать целый взвод – ни слова часовым о целях твоего визита! Ты должна попасть к Бекмурзаевым. Тогда у тебя есть шанс дожить до приезда араба.
– Там же пятеро…
– Пятеро – не двадцать! – сердито оборвал Антон. – Кроме того, эти пятеро – знать. У них все есть. Понимаешь? Особого голода по славянской плоти они не испытывают. А те, что сидят в окопах, патрулируют и ходят в рейды, – другой вопрос. И еще. Именно по этой причине ты будешь ночевать здесь, а в село пойдешь завтра утром, часиков в десять. Если попрешься прямо сейчас, боюсь, до послезавтрашнего утра тебя не хватит…
– А если араб меня не возьмет после… после всего этого? – потерянно пролепетала Ирина.
– Возьмет, – обнадежил Антон. – Куда денется! У него просто не будет иного выхода – мы позаботимся об этом.
– А если…
– Да ну тебя в задницу с твоими «если»! Если, если, тогда мы возьмем Челуши штурмом и отобьем тебя, – не моргнув глазом соврал Антон. – Мы тебя в любом случае не бросим…
Ирина посмотрела на него долгим неверящим взглядом, в котором сквозила безысходность, сделала для себя какой-то неутешительный вывод, затем, спрятав лицо в ладошки, тихо заплакала, мелко подрагивая плечами.
– От еб твою в душу! – в сердцах буркнул Антон. – От черт… А так славно держалась… Ну, прекрати, в самом деле!
– Обними меня, – неожиданно взрыднула Ирина сквозь слезы. – Обними! Погладь меня, успокой… Господи, как мне плохо!!!
– Конечно, конечно, – пробормотал Антон, подъерзывая к женщине на коленях, неловко обнимая ее и гладя по голове. – Ну что ты, дурочка… Розовая дура! Мир в розовом цвете, да? А он не такой. Он преимущественно черно-белый… Ну, ну… Все образуется… Все утрясется… Мы надерем этим ублюдкам задницу за все твои…
Ирина вдруг притянула Антона к себе и горячо зашептала на ухо, поминутно всхлипывая:
– Помнишь «Как закалялась сталь»?
– Помню, – смущенно буркнул Антон, деликатно пытаясь отстраниться. – Ну, чего ты…
– Не отталкивай меня!!! – яростно взмолилась Ирина. – Я не шлюха, не блядь! Меня эти еще не трахали! Я еще чистая… Тогда, помнишь, Павку Корчагина белые посадили в подвал, и с ним дивчина сидела одна… Она предложила ему, чтобы взял ее… Все равно, мол, скоро белые надругаются – так лучше ты… А я тогда, когда читала, подумала – господи, какую чушь этот кретин написал! Патетика подвала, тоже мне! А сейчас…
– Прекрати, прекрати… – Антон все же пытался отстраниться, чувствуя, как его естество постыдно наполняется жарким пламенем неуместного всепобеждающего желания. – Черт! Да у тебя просто истерика – щас водочки…
– К черту водку! – хрипло прошептала Ирина. – Иди ко мне, возьми меня…
– Да ты совсем сдурела! – утробно всхлипнул Антон. – Пацаны рядом, слышно же все…
– А мы тихо, – выдохнула Ирина, с треском раздирая полы Антоновой куртки на «липах» и лихорадочно расстегивая пуговицы его штанов. – Ты, может быть, последний в этом мире мужик, которого я пожелала сама… Понимаешь? Сама! Мы тихо, тихонько…
Но увы – тихонько не получилось. Едва Антон, коварно ударенный в голову незапланированным
