— Миленький, — зашептала она, — успокойся. Мы многое не знаем, успокойся.
Она гладила его по голове, говорила что-то успокаивающее, но он, не слушая, продолжал твердить:
— Этого не может быть, это какая-то ошибка.
— Тише, тише, конечно, ошибка. Там разберутся, — и вдруг неожиданно для себя она стала расстегивать кофточку. Михаил остановился на полуслове и с открытым ртом, перестав дрожать, как завороженный глядел на то, как она расстегивает бюстгальтер. Торопливо шепча ласковые слова, девушка прижалась к нему всем телом, и губы его наконец ответили на ее страстные поцелуи.
…Разбудил их стук в дверь. Кто-то настойчиво молотил кулаком в дверь комнаты Глебовых. Анюта проснулась первой, за ней открыл глаза Михаил.
— Мишок, спишь, что ли? — послышался из-за двери голос Сергея. Кто-то из женщин в коридоре уже сделал ему замечание, тот резко ответил, голоса стали набирать скандальную тональность, надо было разрядить ситуацию, и Анюта открыла дверь. Сергей тут же церемонно извинился перед соседкой и шмыгнул в комнату. Вид полуодетого, лежащего на кровати Глебова и неприбранные волосы Анюты настроили гостя на игривый лад.
— Здрасте, вам! Я-то думаю, уж полдень близится, а Глебова все нет, что-то непонятное происходит, а тут, оказывается, медовый месяц, — по всему было видно, что Сергей уже поправил с утра пошатнувшееся после вчерашней гулянки здоровье. — Вставай, проклятьем заклейменный, у меня кое-что имеется для продолжения праздника, — парень отвернул полу пальто и достал из внутреннего кармана поллитровку. — Представляете, прождали вас полчаса, успели с Татьяной поругаться, а…
Огорченно махнув рукой, Сергей сел на стул:
— Короче, ушла она к подруге, наказывала вам кланяться. А я решил-таки навестить старого боевого товарища. Слушайте, а чего вы молчите? И физиономии у вас такие скучные. Тоже поцапались, что ли?
Михаил переглянулся с Анютой.
— Серега, тут такое дело, — медленно начал он хрипловатым голосом. — Вчера… ну, вы ушли, а после вас пришли. За ним пришли, арестовывать. А он застрелился, — горло Михаила перехватил спазм, он замолчал.
Сергей удивленно воззрился на друга:
— Погоди-погоди. За кем пришли, кто застрелился?
— Иван Терентьевич, сосед тутошний, — всхлипывая, ответила вместо Глебова Анюта.
— Вот это номер! — Сергей замолчал, потом перевел взгляд с Анюты на Михаила, недоуменно качая головой: — Ничего не понимаю. За что арестовать-то хотели?
— Кто ж его знает? За что нынче арестовывают? — Анюта шмыгнула носом.
— Так он что, тоже враг народа, что ли?
Глебов даже с подушки поднялся от возмущения:
— Кончай трепаться, ты же его видел-то всего однажды, а буровишь невесть чего.
Сергей развел руками:
— Извини, конечно, но сам же знаешь, так просто арестовывать не будут. И потом, если не виноват, чего стреляться-то?
— Так вот и у меня в голове не укладывается, — Михаил снова опустил голову на подушку.
— Успокойся, Миша, мы, наверное, что-то не понимаем. Товарищ Сталин учит насчет обострения классовой борьбы на современном этапе, — вставила Анюта, но Глебов ее тут же перебил:
— Так он-то в этой борьбе всегда по нашу сторону баррикад воевал. И в гражданскую, и сейчас в Испании. Зря, что ли, его награждали? И зачем награждали, если враг?
Сергей вдруг многозначительно поднял палец:
— Кстати, Мишок, а помнишь, он какие-то странные разговоры вел про Испанию? Ну, в смысле там все скоро закончится, и не в нашу пользу. Помнишь?
— Ну, было такое, да, — медленно подтвердил Михаил.
— Вот, — Сергей еще раз, уже торжествующе, поднял палец. — Вот то-то и оно! А ты говоришь. Слушай, — перешел он на шепот, — а может, нам сообщить куда следует про эти его разговоры?
— Ты что, Серега, всерьез? — Михаил опять оторвал голову от подушки, Анюта бросилась к нему, на ходу успокаивая.
— Да ладно тебе, я так просто, — пробормотал смущенно гость.
— Думать надо, что говоришь, балда! — Михаил махнул рукой и замолчал. Приумолк и Сергей. Но ненадолго.
— Мишка, ты извини, но… раз такое дело, давай помянем, что ли, твоего комбрига? Анюта, дай посуду да закусить чего-нибудь.
Глебов поморщился:
— Ты знаешь, что-то нет настроения.
Но девушка поддержала гостя:
— Миша, выпей немного, полегчает.
На столе появились рюмки, остатки вчерашней закуски. Сергей, разлив по рюмкам водку, встал.
— Ну, помянем раба Божьего Ивана Терентьевича, — он потянулся чокнуться с Анютой, но та строго оборвала его, объяснив неуместность подобного ритуала. Выпили, помолчали. Сергей было снова взялся за бутылку, но, наткнувшись на строгий взгляд Анюты, сделал извинительный жест:
— Ну, ладно, ребята, я пошел.
— Ты, Серега, вот что… я тебя прошу, — Михаил приложил палец к губам. Друг встал, состроил недовольную гримасу.
— Да понял я, понял. Ну, прощай папанинская льдина… бывай здоров, Михрюта. И ты, Анюта, бывай. Извините дурака.
За Сергеем захлопнулась дверь. Анюта, стоявшая у окна, взглянула на лежащего Глебова.
— Миша, можно тебя спросить, — медленно начала она. — Ты только не обижайся, я понять хочу. Ты часто встречался с Ласточкиным?
— К чему это ты? — Михаил опять напрягся.
— Ну вот, смотри: ты его знал так, ну, как соседа. Редко его видел, а разговаривал и того меньше. Так?
— Ну, допустим, — парень пытался понять, куда клонит его подруга.
— Я хочу понять, откуда у тебя такая уверенность в невиновности Ласточкина? — и, увидев, как Михаил меняется в лице, поспешно добавила: — Я тебя как заново узнала. Ты, оказывается, не такой легкомысленный, каким кажешься. Но все-таки объясни, откуда у тебя эта вера?
— Не знаю. Просто верю, и все, — как-то спокойно и отрешенно ответил Михаил.
— А Тухачевский, Егоров, другие? Ведь ты им тоже верил? А сегодня?
Глебов не ответил. Собравшись с мыслями, Анюта продолжала:
— А я вот что думаю. После революции, после Гражданской войны стали мы жить лучше, стали примером для всего мира. Вот тут и засуетились буржуи на Западе, опасность почуяли, стали приглядываться, как бы наше движение вперед затормозить. Вот они из-за границы-то вредят и у нас ищут тех, кто бы им помог. А наши-то начальники… они про мировую революцию и забыли. Карманы набивают, пьют, блудят. Вон у каждого по две-три жены, а сударушек и не сосчитать. Тьфу! — говоря это, Анюта возбужденно ходила по комнате и активно жестикулировала. — Рядятся бесконечно, кому править. Их буржуям и искать не надо, все на виду. Вот и ложатся эти перерожденцы под кого ни попадя. Только они думали, что товарищ Сталин про них не знает, не ведает. Ан нет! Все это до поры до времени. Вот, видать, время-то и пришло. Еще бы немного, продали бы они нашу страну мировой буржуазии, всяким там германцам да полякам с японцами.
— Да какой же Ласточкин начальник? — устало вставил Михаил. — Старый солдат, все время на службе, никаких капиталов не нажил.
Анюта подошла к нему, наклонилась, внимательно посмотрела в глаза, обняла:
— Значит, ошибка какая-то, навет подлый, разберутся где надо.
— Да поздно уже разбираться, человека-то нет! — в глазах Михаила появились слезы.
