потому, что сам, веришь мне, такой был. Отец у меня… — парень сморщился, почесал за ухом. — В общем, задурил отец, ушел от нас с матерью. Я чуть постарше тебя был. В шестой ходил. И вот разбаловался, ну, никакого сладу. Закончил седьмой класс — не хочу больше учиться! Как мама ни уговаривала — не послушал. Ладно… Что делать? Протолкался год. А сколько можно! Пошел на стройку. Мама кое-как уговорила начальника. Взяли. Учеником, конечно. Кирпич разгрузить, раствор подать. Работа, прямо сказать, черная. И с заработком негусто. А меня к механизмам тянуло. Вот как тебя. Заикнулся было, да не тут-то было. Образование не то. И зачесал я тогда в затылке. Думал-думал — нет другого выхода. Записался в вечернюю школу. До армии еще два класса закончил, всего девять, значит. А уж на службе в армии окончательно раскусил, в чем соль. Вернулся на гражданку — сразу опять в школу. Аттестат получил. Теперь в технологическом институте на вечернем занимаюсь. Первый курс заканчиваю. Тяжело. А что делать? Надо. Видишь, какая вышла со мной история. Так что смекай! — И парень совсем по-приятельски похлопал Витьку по спине. — А ко мне ты приходи. Не прогоню. Мы тут у вас недели три еще поковыряемся.
Бульдозерист поднялся с доски. Он занес ногу на стальную, блестевшую гусеницу машины, но вдруг обернулся и подмигнул Витьке.
— А ее, — кивнул на Сашу, — слушайся. Правильный человек. Тебе, можно сказать, повезло, что она интересуется твоими делами.
Парень скрылся в кабине, громче заурчал мотор, а Витька и Саша пошли к дому. Шли молча. Лишь когда поднимались по лестнице, Черенок со вздохом сказал:
— Осрамила меня.
— Я?! — Саша, шагавшая впереди, остановилась и, будто пистолет, приставила к Витькиной груди палец. — Ты сам, сам себя осрамил. Неужели до сих пор не понял?
— Ладно, — отводя нацеленный на него палец, проговорил Витька, — чего теперь кулаками махать… Уроки-то успею сделать, как думаешь?
— Да уж идем, буду помогать тебе, — сказала Саша.
Медаль
И наступил этот удивительный день. Последний день занятий в школе. Ждали его, ждали, а пришел он, и немножко грустно стало. На целых три месяца расставаться.
Но все равно здорово! Завтра каникулы. Долгие, летние каникулы. Заслуженные каникулы. Хорошо поработали ребята.
И для Витьки Черенкова учебный год закончился благополучно. На классном собрании, когда раздавали дневники с оценками за год и короткой, но такой приятной записью: «Переведен в 5-й класс», Лидия Гавриловна так сказала о Черенкове:
— Очень, Витя, боялась за тебя. И вот вдвойне приятно сообщить: двоек у тебя за год нет. Переведен в следующий класс.
Что бы там ни было, а Черенка в классе любили. После таких слов Лидки Гавриловны о Витьке все заулыбались, а Митя Ёлкин, сидевший впереди Черенка, обернулся и протянул сияющему Витьке руку:
— Держи! Поздравляю!
И Саша смотрела на Витьку. Она-то, конечно, больше всех была довольна. Заставила все-таки заниматься его. Много он крови из нее попил, да что уж теперь вспоминать! Зато сидит он сейчас и, может, нет на свете человека счастливей его.
А Лидия Гавриловна подождала, пока ребята насмотрятся на Витьку, и снова заговорила:
— А теперь, мои дорогие пятиклассники, посмотрите вот на эту парту, где сидит вот эта скромная девочка. — И учительница подошла к Саше. — В том, что сегодня Витю Черенкова поздравляем, как именинника, — немалая заслуга и Саши. С пионерским поручением она справилась, по-моему, отлично. Как ты считаешь, Митя?
Митя Ёлкин загадочно как-то улыбнулся и полез в свой портфель.
— Я тут одну штуку с ребятами придумал… — Митя достал небольшой сверточек. — Хотим Поляковой вручить… Можно?
— Отчего ж, конечно. — Лидия Гавриловна развела руками. — Только не лучше ли после собрания?
— Нет, как раз лучше на собрании, — упрямо стоял на своем Митя.
— Ну, пожалуйста.
Председатель совета отряда подошел к Саше, которая почти с испугом смотрела на него, развернул бумагу и накинул ей на шею красную шелковую ленту. На конце ленты висел серебристый картонный кружок размером с юбилейный рубль.
— Это наша медаль. На ней здесь написано: «За терпение и труд»… Вот награждаем, то есть вручаем, значит… — Митя сам смутился не меньше вконец растерявшейся Саши, неловко схватил ее руку, пожал и сел на место.
Ребята оглушительно захлопали в ладоши.
— Что ж, — растроганно сказала Лидия Гавриловна, — и я присоединяюсь к вашим аплодисментам. Тем более, что за отличные успехи постановлением педагогического совета Полякова награждается похвальной грамотой… Да, жалко, ребята, что Саша уходит от нас в другую школу. Но ничего не поделаешь. Я уверена: Саша и там будет одна из лучших в учебе и в отношении к своему пионерскому долгу. Кстати, Витя Черенков тоже будет учиться в той школе, и Саша, видимо, еще не раз поможет ему…
После собрания все ребята подходили к Саше и с уважением щупали медаль, словно это был не самодельный кружок картона, обклеенный серебряной конфетной бумажкой с неровными буквами, выведенными шариковой ручкой, а медаль настоящая, которой награждают чемпионов на Олимпийских играх.
— Это все Ёлкин! — с одобрением говорили ребята. — Во придумал! Голова!
Лишь Колька Сметанин пощелкал по медали ногтем и усмехнулся:
— Картонка! — И еще хотел что-то добавить, но неожиданно встретился взглядом с Черенком и сразу осекся.
Ему не понравился Витькин взгляд. «Эх, Черенок, — подумал про себя Колька, — был ты человек, а теперь девчонке под каблук попал!»
Возможно, и еще кто-нибудь из ребят так же думал о Витьке Черенкове. Возможно. Но сам Витька был о себе совершенно другого мнения. Ну, правильно, Полякова двойки помогла ему исправить. За уроками пришлось из-за нее попыхтеть. Это точно, пришлось! А что здесь плохого? Даже и представить страшно, как бы он себя чувствовал теперь, если бы вдруг и в самом деле на второй год его оставили.
Так что заслуг Саши Витька не отрицал. И когда Митя повесил ей медаль, то и Черенок вместе со всеми хлопал. И если сказать по секрету, то громче других хлопал. Даже ладоши потом болели. Но вот насчет какого-то девчоночьего каблука — извините! Про такое Витьке и в голову не могло прийти, потому что ничего такого и не было.
А вообще, Витька считал, что все идет хорошо, просто отлично! Отец вечером придет с работы и спросит, сегодня-то уж обязательно опросит: «Ну, сын, подавай самые главные новости!» А он без всякой утайки дневник на стол выложит: «Читай, папаня: переведен в пятый класс!» И тогда отец, может быть, вспомнит о своем обещании. О том самом обещании. Это еще зимой было. Он тогда пришел из школы после родительского собрания. Расстроенный пришел, поругал, конечно, Витьку, а потом сказал: «Если перейдешь без хлопот в пятый, жди от меня подарок».
В последние месяцы Витька и думать как-то не думал о том обещании отца. А вот сейчас, когда они с Сашей снова ехали из школы в автобусе, вспомнил.
Мимо них, освещенная солнцем, промелькнула широкая витрина магазина «Спорттовары». Витька успел заметить в витрине байдарку с веслами, развешенные веером спиннинги, штангу с блестящими кругами, мячи, боксерские перчатки…
— Мне отец подарок обещал, — улыбаясь своим мыслям сказал Витька. — Тебе-то уж наверняка
