ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Мюллер видел, что они приближаются, и не мог понять своего спокойствия. Правда, он уничтожил одного робота, и с тех пор люди перестали посылать этих нахалов. Но он на экранах видео мог наблюдать за людьми, устроившими лагерь во внешнем уровне лабиринта. Лиц не различал. Не мог понять, чем там занимаются. Насчитал порядочно народу. Несколько человек стояли лагерем в секторе Е, более многочисленная группа — в секторе Ф. А перед этим видел несколько смертей во внешних секторах.
У него были свои способы: мог, если бы пожелал, затопить сектор Е из акведука. Однажды случайно проделал это, и город целый день ликвидировал следы потопа. Припомнил, как во время этого наводнения сектор Е оказался изолированным, огражденным, чтобы вода не разлилась дальше. Эти люди, если бы и не погибли в первой волне, то наверняка, в панике, наощупь, забрели бы в какие-нибудь ловушки. Он мог бы применить и некоторые другие штучки, чтобы не допустить людей в глубь сектора.
И все же, он этого не делал. И знал, что причина этого — желание вырваться из лабиринта, из многолетнего одиночества. Хотя он и ненавидел людей яростно, хотя и боялся их, хотя их вторжение и казалось угрозой, но он позволил им прокладывать дорогу. И встреча была неизбежна. Они знают, где он находится (но знают ли, кто он такой?). И все же они его отыщут на свое и его горе. Но, может быть, тогда окажется, что за годы своего одиночества он очистился от своего недуга и снова сможет жить среди людей. Но беда в том, что ответ он знает заранее.
Он провел среди гидранов несколько месяцев, а потом, убедившись, что ничего не может сделать, вошел в свою капсулу и полетел туда, где оставил на орбите свой корабль. Если у гидранов есть какая- нибудь мифология, то его персона туда вошла. На корабле он подвергся процедурам, которые должны были возвратить его Земле. Когда рапортовал мозгу корабля о своем возвращении, то внезапно в полированной поверхности пульта увидел свое отражение. Оно его поразило. Гидраны не пользуются зеркалами. Он увидел новые глубокие морщины, которые его не встревожили, но его испугало странное, чужое выражение глаз. «Напряжены мышцы», — подумал он. Вошел во врачебную камеру, заказал успокоительные капли, горячую ванну и крепкий массаж. Когда вышел, то глаза оставались такими же странными, вдобавок получил нервный тик. От тика избавился довольно легко, а с глазами ничего поделать не смог. «Словно без всякого выражения… — повторял он себе. — Это впечатление создают веки: они опухли от того, что так долго должен был оставаться в скафандре. Это пройдет. Позади несколько тяжелых месяцев, но теперь все пройдено».
Корабль зарядился энергией от ближайшей, выбранной для этого звезды. Сработали подпространственные двигатели, и Мюллер в своем металло-пластиковом контейнере оказался выброшенным из района Беты Гидры IV на одну из наиболее коротких трасс. Но все же должен был пройти какой-то отрезок абсолютного времени, пока корабль, словно игла, пронизывал континуум. Мюллер читал, спал, слушал музыку, настраивал женоимитатор, когда являлась в нем потребность. Он убеждал себя, что лицо у него уже не такое застывшее, но по возвращении на Землю все же придется пройти перестройку. Эта экспедиция состарила его на несколько лет.
Никакой работы не было. Корабль вышел из подпространства на расстоянии ста тысяч километров от Земли, и на пульте связи заиграли разноцветные огоньки. Ближайшая космическая станция просила сообщить координаты. Он приказал мозгу ответить.
— Пусть господин Мюллер согласует скорость, и мы вышлем пилота, который доставит его на Землю, — передал диспетчер.
Этим занялся мозг корабля. Перед глазами Мюллера появилась медно-красная сфера диспетчерской станции. Довольно долго она его опережала, но наконец скорости сравнялись.
— У нас есть для вас ретрансляционное сообщение с Земли, — сообщил диспетчер. — Говорит Чарльз Боудмен.
— Пожалуйста.
Лицо Боудмена заполнило экран. Лицо розовое, свежевыбритое, пышущее здоровьем, отдохнувшее. Боудмен усмехнулся и протянул руку.
— Дик, — начал он. — Боже, это же чудесно, что я вижу тебя!
Мюллер включил ощущение и через экран пожал его руку.
— Привет, Чарльз. Один шанс на шестьдесят пять, не так ли? Но я все же вернулся.
— Может, сообщить Марте?
— Марта… — Мюллер растерялся. Ага, это девушка с голубыми волосами… проворные бедра и острые пятки. — Да, скажи ей. Было бы неплохо встретиться сразу же после возвращения. У женоимитаторов нет такой страсти.
Боудмен фыркнул, словно услышал остроту. Потом внезапно изменил тон и спросил:
— Все хорошо?
— Все напрасно.
— Но контакт установлен?
— Я к гидранам попал. Меня не убили.
— Отнеслись враждебно?
— Меня не убили.
— Да, но…
— Ведь я жив, Чарльз. — Мюллер ощутил, как снова появился нервный тик. — Я не научился их языку. Не знаю, приняли ли они меня всерьез. Они казались заинтересованными. Долгое время внимательно присматривались ко мне. Не сказали ни слова.
— Может быть, они телепаты?
— Не знаю, Чарльз.
Минуту Боудмен молчал.
— Что они с тобой сделали, Дик?
— Ничего.
— Я в этом не уверен.
— Я попросту устал от путешествия, — сказал Мюллер.
— Но в хорошей форме, только немного разболтались нервы. Я хочу дышать настоящим воздухом, пить настоящее пиво, есть настоящее мясо и — приятная встреча в постели. Вот позднее, может быть, я и предложу какой-нибудь способ связи с гидранами.
— Это нетерпение отражается на твоем радио, Дик.
— Что?
— Слишком громкий звук, — пояснил Боудмен.
— Виновата ретрансляционная станция. Ко всем чертям, Чарльз. При чем здесь нетерпение?
— Что ты меня спрашиваешь? Я только хочу узнать, почему ты на меня орешь?
— Я не ору! — гаркнул Мюллер.
Вскоре после разговора с Боудменом он получил сообщение, что пилот уже ждет и готов войти в корабль. Мюллер открыл люк и впустил пилота. Тот был молод, имел очень светлую кожу, светлые волосы и орлиный нос. Снимая шлем, он представился:
— Меня зовут Лес Христиансен, господин Мюллер, и для меня большая честь и привилегия доставить на Землю первого человека, который посетил планету неведомых существ. Я думаю, что не затрону никакую служебную тайну, если скажу, что очень хочу что-нибудь об этом услышать, пока будем приземляться. Ведь это великий момент истории, и именно я первым встретил господина Мюллера, когда он возвращался оттуда. Если вы не сочтете меня назойливым, я буду очень благодарен, если вы расскажете хотя бы некоторые из ваших… знаменательных впечатлений… вашего… вашего…
— Я мало могу вам сообщить, — вежливо начал Мюллер. — Прежде всего, видели вы кубик с гидранами? Я знаю, его мало показывали, но…
— Вы разрешите мне на минутку присесть, господин Мюллер?
