– Так что ты хотел сказать? – прищурился Дэвид, выпуская дым колечками.
– Я – Джон Леннон, – провозгласил Марк.
– Удивил, – криво усмехнулся прыщавый Курт. – Ты еще в пятом классе так тетрадки подписывал.
– Тогда это была игра, а сейчас я говорю серьезно, – возразил Марк. – Я – Джон Леннон. – В его голосе прозвучала угроза. – Так мне сказали Черные Ангелы.
– Что ты сумасшедший, это мы тоже давно знаем, – все также криво ухмыляясь, сказал Курт. – Но ты сначала…
Но он не успел поведать Марку, что нужно сделать сначала, потому что тот схватил его одной рукой за горло и что есть силы сдавил кадык. Курт захрипел, и его глаза полезли из орбит.
Дэвид, со смаком сделав последнюю затяжку, затушил окурок и лениво сказал:
– Эй, эй, Марк, ты же его задушишь…
И тут же получил ребром ладони по зубам.
– Не Марк, а Джон! Запомни! Джон!!! – Марк отпустил горло закашлявшегося Курта и теперь угрожающе навис над Дэвидом. Тот утер губы и, посмотрев на окровавленную руку, пожал плечами:
– Ты хотя бы объясни сначала, что ты имеешь в виду?
Успокоившись так же внезапно, как пришел в ярость, Марк снова уселся между ними на диван.
– Да заткнись ты, – дружелюбно сказал он Курту и похлопал его по спине. – Лучше послушай. – Говорить было легко, в голове от «травы» стояла кристальная ясность. – Тебе нравится Джон Леннон? – для начала спросил он Дэвида.
– Еще бы, – подтвердил тот, инстинктивно утерев губы снова.
– А что тебе в нем нравится?
– Ну… Вообще…
– То, что он женился на японке, тебе нравится?
– Нет, – твердо ответил Дэвид.
– А то, что он говорит про церковь и про Христа?
– Нет, конечно…
– Так-то! Тебе нравится, что он смелый, веселый и то, что он поет. Вот что тебе нравится. Только он уже давно не смелый. Он давно продался. Он покупает шикарные дома и катается на яхте со своей цветной. И он уже не веселый, совсем не веселый, только послушай, что он поет – «Come Together», «A Day Of The Life» – это все такое мрачное… А песни… Помните, я вам свою новую песню показывал?
Пришел в себя и вмешался Курт:
– Ту что ли, идиотскую? Про номер?
– Да, – огрызнулся Марк. – Это когда я ее спою, все будут говорить, что она идиотская. А вот если бы ее «Битлз» спели… А теперь – смотрите! – Он полез в тумбочку и достал оттуда конверт с маленькой пластинкой. – Я вчера купил.
Он включил проигрыватель и поставил диск. Зазвучали фортепиано, бас и ударные. Голос Джона Леннона вкрадчиво запел:
Собственно, на этом текст «песни» и заканчивался. На разные лады эта строчка повторялась раз двадцать. Изредка слышались еще какие-то бессмысленные выкрики помимо мелодии. И все.
– Ну?! – выпятил подбородок Марк, ожидая реакции.
– Ну-у… – протянул Курт, – это все-таки не совсем та песня… – Марк мрачно уставился на него, и он опасливо закончил: – Но почти та.
Марк расслабился:
– Вот я и говорю. Леннон все продал и всех предал. Он теперь не настоящий, он – липовый. И Господь отвернулся от него. Я уже сейчас сочиняю те же песни, что и он. И я – не продамся! Я буду бороться со злом и помогать слабым! – говоря это он вновь возбуждался. – Я вступлю в «Ассоциацию молодых христиан» и буду много молиться! Все грехи мира я возьму на себя и искуплю их! И я буду сочинять песни! Я больше не буду подглядывать из-под кровати! Я, я буду настоящим Джоном Ленноном, а не этот иуда!!! – он вскочил, шагнул к проигрывателю и, сдернув с него пластинку, сломал ее пополам. Потом обернулся к сидящим на диване. – Что ты на меня пялишься?! – рявкнул он на Дэвида. – Не веришь?!
– Почему? – замялся тот. – Я верю…
– Слушайте, – снова сменил гнев на милость Марк, – хотите, я вам подарю все это? – Он обвел рукой стены комнаты, увешанные плакатами «Битлз» и обложками их пластинок.
– Ты же столько лет собирал, – засомневался Курт, но глаза его заблестели в предчувствии обладания сокровищем.
– Забирайте, забирайте, – Марк залез на стол и принялся сдергивать с плакатов скотч. – Вот этот и вот этот… А этот – не дам! Этот надо сжечь! Когда они писали «Сержант», Леннон уже переродился. Зажигай.
– Прямо здесь?
– Рви на кусочки и жги вон в той тарелке. И вот этот – тоже. Остальные – забирайте. Джону Леннону ни к чему обвешивать комнату своими портретами.
Опасливо косясь на одноклассника, Курт и Дэвид сворачивали подаренные драгоценности, а в большой железной миске пылал огонь…
Марк не знал, что предмет его любви и ненависти находится сейчас совсем недалеко от него, в Америке. В то время, когда на студии готовился «Let It Be», Джон и Йоко свихнулись окончательно. Ее второй подряд выкидыш превратил их депрессию в хроническую, а подсказанный кем-то метод излечения от наркотиков путем замены другими наркотиками, привел к так называемой «полизависимости», то есть, к неспособности жить без употребления сразу нескольких препаратов одновременно…
И вот, в одно липко-блевотное утро, когда, сидя на унитазе, Джон распечатывал и просматривал почту, в одной из бандеролей он обнаружил книжку американского психотерапевта Артура Янова «Первичный крик». Открыв ее по обыкновению наугад посередине, Джон прочел:
«…когда ребенок впервые сознает, что его не любят даже не за то, что он непослушен и не для того, чтобы он стал лучше, а просто потому, что он таков, каков он есть. Внезапно он понимает, что его мать и отец – не само собой разумеющиеся реалии, а люди, которым он может быть и не нужен, которым он может быть даже в тягость. Он хочет любви, но он уже понимает, что никто не может любить другого так, как себя, что одинок каждый…»
– Йоко! – позвал Джон, не вставая.
Та, чуть зеленоватая от нездоровья, вышла из комнаты голая и опустилась перед ним на пол.
– Да? – спросила она.
– Завтра летим в Штаты, – сообщил Джон. – Этот доктор Янов… Он вытащит нас.
– Летим, – пожала она плечами.
Артур Янов оказался довольно молодым плешивым очкариком.
– Итак?.. – он внимательно посмотрел Джону в глаза.
– Я наркоман. Законченный наркоман. Но мне хотелось бы еще немного пожить. Хотя и не знаю, для чего. Но я помню, когда я еще не был наркоманом, я знал, зачем. И мне было хорошо…
– Что вы употребляете?
– Все. Особенно героин.
– Что вас беспокоит?
Джон усмехнулся:
– Ну, например, меня беспокоит, что, когда я в последний раз вел автомобиль, я чуть не врезался в стену оттого, что из-за дома на перекресток выплыла огромная рыба-пила…
– ЛСД?
– И ЛСД тоже.
– Как потенция?
– А зачем она? Эти вещи меня с женой в последнее время не прикалывают.
– Сколько можете терпеть ломки?
