О решении поселить Джорджа и Ринго в своем доме Брайану пришлось пожалеть не раз. Заметив, что ежедневно к нему в гости наведываются странноватые молодые люди, они взяли за правило назло ему торчать у него допоздна, навязывая его гостям обсуждение соблазнительных достоинств своих подружек или девушек с журнальных обложек. Это занятие приятно разнообразило их досуг.
Брайан был уверен, что ажиотаж вокруг «Битлз» рано или поздно должен утихнуть. Вдохновленный успехом их песни в исполнении «Роллинг Стоунз», он принялся «готовить тылы». При всей своей любви к «Битлз», он считал, что главным в их взлете являются его недюжинные менеджерские способности. А раз так, то до их уровня можно раскрутить и еще кого-нибудь. Недолго думая, Эпштейн взялся штамповать звезд.
Все его «открытия» ограничивались теми, кто хотя бы раз выступил в ливерпульской «Каверне». Джерри Марсенд и группа «Пейсмэйкерз» записали отвергнутую «Битлз» песню «Как это у тебя получается?» и через месяц заняли первое место в английском хит-параде. Затем песня Пола и Джона «Do You Want To Know A Secret»[69] в исполнении Билли Дж. Кремера и «Дакотас» прочно закрепилась на втором месте, сразу за «Битлз».
Но особые надежды Эпштейн возлагал на бывшую гардеробщицу «Каверны» Присциллу Уайт[70].
До сих пор Брайана привлекали женоподобные юноши. Присцилла была груба, криклива и своим поведением напоминала мужчину. К удивлению «Битлз» Брайан частенько стал появляться на вечеринках именно с ней.
– Если ты хочешь стать звездой, перво-наперво тебе нужно кое-что изменить в себе, – заявил Эпштейн Присцилле.
– Что например, Брайни?
– Фамилию Уайт нужно поменять на Блэк[71].
– А еще сменить пол и цвет кожи?..
– Пока не надо. Но волосы, точно, надо перекрасить в черный цвет. И немедленно снять все это. – Эпштейн указал на ее шерстяную клетчатую юбку и игривый цветной свитерок.
– Да я не против, – согласилась Присцилла, начиная стягивать юбку. – Но ведь ты голубой.
– Я неправильно выразился, – смутился он. – Тебе нужно сменить прикид…
Песня Пола Маккартни «Love Of The Loved»[72] в исполнении восходящей звезды – певицы Силлы Блэк – целую неделю продержалась на первом месте в британском списке популярности.
Но «Битлз» все же оставались главной «золотой жилой».
– Мы будем снимать кино! – объявил однажды Эпштейн.
– Музыку больше играть не будем? – спросил Ринго.
– Будем, будем, – успокоил его Брайан. – Но еще будем делать фильм.
– Про что? – без энтузиазма поинтересовался Джордж.
– Пока не знаю. Но контракт уже подписан.
– А как называется? – спросил Ринго.
– Ну что вы ко мне пристали?! Как-нибудь да называется! Завтра встречаемся со съемочной группой, там все и узнаем.
Утром следующего дня в апартаментах Брайана, где уже собрались «Битлз», появился представитель кинокомпании «Юнайтед Артистс» Уолтер Шенсон.
– Простите, джентельмены, – оправдывался он, – пришлось задержаться… Но мы еще не опоздали. Внизу ждет такси.
– Одно? – спросил Джордж.
– Влезем, – успокоил его Брайан.
В машину, отбиваясь от поклонников, они торопливо втиснулись всемером.
– А это кто? – спросил Эпштейн, указывая на оцепеневшего от счастья молодого человека с надписью «Битлз» на куртке, сидящего на коленях у Пола. – Это ваш, Уолтер?
– Впервые вижу.
Оцепеневшего молодого человека выпихнули наружу, и машина тронулась. Пока они не выехали на проезжую часть, за автомобилем бежала толпа.
– Вот об этом и будем снимать! – осенило Уолтера.
– О чем? – не понял Эпштейн.
– О том, как «Битлз» убегают от почитателей. Все время. Нет ни минуты покоя!
– Приставьте к нам оператора с камерой, и фильм будет снят за два дня, – предложил Джордж.
– Мы снимаем художественный фильм, – ответил Уолтер, делая ударение на слове «художественный». – Осталось только найти название. Я предлагаю: «Битломания».
– Что-то медицинское, – возразил Пол, припоминая свои беседы с психиатром Ричардом Ашером.
– Вы можете предложить что-нибудь лучше? – слегка обиделся Уолтер.
– Давайте, поговорим о названии потом, – предложил Брайан, смягчая ситуацию. – Название – в последнюю очередь. Еще фильм надо снять. А сегодня нам предстоит чертовски трудный день.
– У нас все дни чертовски трудные, – огрызнулся Джон.
– Придумал! – раздался крик из неоткуда.
Все примолкли, озираясь.
Ринго, свернувшийся клубком и лежащий на коленях Джона, потрепыхавшись, ухватился за плечо Уолтера и, приподнявшись, оказался с ним нос к носу.
– Придумал!
– Ур-ра!!! – закричали все.
С перепугу таксист резко затормозил, и пассажиры повалились друг на друга.
Атмосфера разрядилась.
Пол заговорил с Брайаном о том, что по его мнению, Дик Джеймз получает от издания их песен неоправданно большой процент. Джордж принялся расспрашивать Уолтера, увлекается ли киношный мир идеями буддизма…
Спустя пару минут Джон спросил Ринго:
– Так что ты придумал-то?
– Фильм должен называться «Ночь после трудного дня».
– Ура! – вдруг заорал таксист и ударил по газам.
– Разрешите представить. Это – ваш режиссер Ричард Лестер, – Шенсон указал на человека с кудрявой головой.
– Очень приятно, – сказал Лестер, протянув руку.
– А вот этого молодого человека вы не узнаете? – спросил Шенсон, указывая на сидящего за столиком коротко стриженного очкарика, так, словно заготовил приятный сюрприз.
– Мы – нет, – ответил Джон, – но у нас есть специалист по молодым людям, – и кивнул на Эпштейна.
– Да это же ваш земляк! Мистер Оуэн из Ливерпуля. Он будет писать сценарий.
Оуэн поднялся, неуклюже сутулясь, но, несмотря на это, всем пришлось задрать головы. Он был огромен.
– Здорово, братишки, – на ливерпульский манер поприветствовал он «Битлз» и протянул руку Джорджу.
– Приветствую тебя, Большой Брат, – ответил тот. И это прозвище моментально закрепилось за Оуэном.
Большой Брат сразу всем понравился.
– Вы не будете против, если мистер Оуэн проведет в вашем обществе несколько дней? – спросил Шенсон. – Это нужно для сценария.
Большой Брат смиренно смотрел на свои необъятные ботинки «Сафари».
Джон глянул на остальных и согласился:
– О'кей. Надеюсь, религия не запрещает Большому Брату пить огненную воду?
– Не запрещает, Косолапый Джон.
